Если в Верхней и Нижней Канаде большая часть населения осталась пассивной, то остальные четыре провинции Британской Северной Америки не принимали участия в восстании. В Новой Шотландии и Нью-Брансуике в 1837 г. не прогремело ни одного выстрела.
Как это обычно бывает, за авантюризм вождей расплатились рядовые повстанцы. На жестоких наказаниях особенно настаивал лейтенант — губернатор Нижней Канады Джон Колборн, которого население прозвало «сатаной». Британские власти позже вознаградили Колборна местом в палате лордов. Менее кровожадный лейтенант-губернатор Верхней Канады Джордж Артур не удостоился такой чести.
В общей сложности из миллионного населения страны мятежниками официально было объявлено 855 человек. Около 600 из них попали в руки властей. Военные суды обрекли на смерть 99 участников восстания. Казнено было двенадцать человек. Остальным приговоры смягчили на одну ступень. Публичной казни через повешение подверглись лица самых различных профессий — кузнец Сэмюэль Лаунт, фермер Питер Мэтьюз, нотариус Шевалье Делориме, польский революционер-эмигрант Нильс Жолтевский. Приговоренные к смерти вели себя достойно. Лаунт и Мэтьюз проявили такое мужество, что палач перед казнью обнял их и просил у них прощения. Делориме оставил также политическое завещание: «Я стремился к благу моей страны и погибаю без сожаления... Да здравствует свобода и независимость».
Около 160 повстанцев по приговору судов или в порядке смягчения смертных приговоров были отправлены в Австралию на каторгу. Близ Сиднея до сих пор существуют Бухта мятежников, Французский залив и Канадский залив, названные в память канадских бунтовщиков.
Под нажимом Британской империи Соединенные Штаты постепенно перешли от негласной поддержки революционных эмигрантов из Канады к пресечению их действий. Правящие круги Великобритании вознаградили американцев через три года при завершении территориального размежевания в Аллеганских горах. По договору Уошбертона (1842) британцы уступили южному соседу часть территории Квебека и Нью-Брансуика.
Верное своей стратегии лавирования, британское правительство в 1838 г. прислало нового генерал-губернатора — молодого депутата палаты лордов, герцога Джона Дарэма. Его назначение стало нарушением традиции, в соответствии с которой колониальными губернаторами назначали решительных, но недалеких армейских ветеранов. Дарэм не служил в армии, имел дипломатический опыт (одно время работал послом в России), был хорошо образован и слыл либералом.
Министерство колоний уполномочило его не только управлять Британской Северной Америкой, но и разобраться в причинах восстания. Более всего Лондон был озабочен опасностью объединения канадских патриотов с американцами и угрозой поглощения малонаселенных колоний стремительно расширявшимися Соединенными Штатами.
Трудоспособный и дальновидный молодой аристократ за короткое время составил основательный доклад. Он указал на серьезные недочеты в колониальной политике и посоветовал пойти на ряд уступок канадцам — ограничить власть генерал-губернатора и губернаторов, установить (при сохранении цензового избирательного права) ответственность местной исполнительной власти перед законодательной («ответственное правительство»), обложить налогом необрабатываемые земли, прекратить бесплатную раздачу земли колониальным офицерам и чиновникам, увеличить британскую иммиграцию, приступить к строительству трансканадской железной дороги.
Другими словами, Дарэм настаивал на выполнении метрополией многих требований патриотов, только что разбитых силой британского оружия. Это стало их серьезной победой. Дарэм добавил и несколько новых требований — например, о трансканадской магистрали. Судя по всему, он хорошо понимал связь между политикой и экономикой.
В то же время герцог объявил главной причиной восстания противоречия между прогрессивным и цивилизованным англоязычным меньшинством страны и невежественным консервативным франкоязычным большинством и посоветовал ассимилировать «канадьенов», слив две колониальные провинции в одну. (В этом вопросе он исходил из ложных посылок — как мы видели, среди патриотов было много франкоканадцев, и самые значительные бои 1837 года разыгрались как раз в Нижней Канаде.)
Заметим, что Дарэм не потребовал преобразования всей Британской Северной Америки в единую колонию. Судьбы Новой Шотландии, Нью-Брансуика, Ньюфаундленда и Острова Принца Эдуарда остались за пределами его внимания и доклада. В данном отношении герцог-дипломат оказался позади генерала Карлтона.
Кроме обессмертившего его доклада герцог попытался ограничить размах репрессий против участников восстания. Дарэм выпустил из тюрем часть арестованных. Намеревался объявить амнистию всем отказавшимся от вооруженной борьбы. Однако он потерпел неудачу. Верх взяли сторонники возмездия — военно-бюрократические и лоялистские круги во главе с Колборном.
Правящие круги метрополии сознательно растянули претворение в жизнь требований патриотов и предложений Дарэма (очень скоро отозванного на родину и умершего молодым) на целых тридцать лет. На пост генерал-губернатора из Лондона по-прежнему присылали в основном лиц, которые в союзе с «семейной кликой» умело срывали реализацию предложений Дарэма (Сайденхем, Меткалф). Генерал-губернаторы по-прежнему оказывали открытое давление на избирателей, вдохновляли чиновников на подтасовку итогов выборов, прилагали все силы, чтобы держать в тайне провинциальный бюджет. А если очередная ассамблея оказывалась строптивой, против нее применяли испытанное средство — внеочередной роспуск.
Правительство провинции — ее исполнительный совет — продолжало работать под прямым руководством генерал-губернатора и лишь в его присутствии.
Нижняя и Верхняя Канады были слиты в 1840 г. Образовалась провинция Канада. Ее столицей — вместо считавшегося столицей франкоканадского национализма Квебек-Сити — был сделан лоялистский и сплошь англоязычный Кингстон. Затем по настоянию франкоканадцев провинциальную столицу перенесли в наполовину англоязычный, наполовину франкоязычный Монреаль. Позже провинциальные органы власти попеременно работали в Торонто и Квебек-Сити.
Официальным языком объединенной провинции британский парламент сначала провозгласил английский. Через несколько лет провинциальные органы власти разрешили употребление в официальной обстановке французского языка, т. е. узаконили двуязычие. В 1847 г. был создан прецедент: генерал-губернатор Канады впервые произнес перед провинциальной ассамблеей «тронную» речь на французском языке.
Многократное перемещение провинциальной столицы из города в город и колебания в вопросе об официальных языках было результатом недоверия и соперничества между англоканадцами, превращавшимися в большинство населения, и франкоканадцами, утрачивавшими былое положение большинства.
Внутреннее самоуправление провинция получила в 1848 г. — одновременно с серией революций в Европе.
Весной 1848 г. очередной генерал-губернатор Канады — либерально настроенный аристократ, родственник Дарэма герцог Роберт Элджин — реализовал принцип «ответственного правительства». Он назначил главой провинциального правительства победившего на выборах в ассамблею лидера оппозиции франкоканадского общественного и политического деятеля Луи Лафонтена (1807—1864), ранее примыкавшего к патриотам, дружившего с Папино, но не участвовавшего в восстаниях.
Еще через год — в апреле 1849 г. — провинциальная ассамблея по настоянию Лафонтена после ожесточенных споров амнистировала оставшихся в живых участников восстаний 1837—1838 г. с возмещением стоимости конфискованного у них или разграбленного имущества. К этому времени некоторые вожди патриотов (Картье, Папино, Рольф) уже получили прощение и легально вернулись на родину. Теперь за ними последовали прочие, двенадцать лет числившиеся в списках государственных преступников.
Амнистия встретила яростный отпор консервативной части англоканадцев. В Монреале англоязычное население устроило беспорядки, сопровождавшиеся сожжением здания ассамблеи. Толпа, напав на Элджина, забросала его экипаж камнями и гнилыми яйцами. Но губернатор и депутаты не отступили — амнистия не была отменена. Репрессий против бунтовщиков не последовало, и на третий день они, не получив массовой поддержки, выдохлись.
Заседания ассамблеи были перенесены в Торонто, где царило спокойствие.
В 1849 г. Канада миновала важный рубеж. Раны, нанесенные восстанием 1837 г., затягивались. Деление общества на бывших победителей и бывших побежденных начало уходить в прошлое. Движение колонии к самостоятельности стало неотвратимым.
Вскоре на берегах рек Святого Лаврентия и Ришелье на общественные средства и при участии муниципалитетов были поставлены памятники амнистированным мятежникам. Самый значительный из них воздвигли на опушке леса у поселка Сен-Дени — на месте единственной победы восставших над правительственными силами. У основания высокой колонны высекли короткую надпись на двух языках: «Слава патриотам 1837 года».
Провинция Канада вскоре перестала быть обыкновенной колонией. В рамках закона она шаг за шагом обзаводилась атрибутами самостоятельного государства. В частности, получила право на отдельную почтовую службу. В 1851 г. в обращение поступили первые канадские почтовые марки.
Двумя годами позже правительство Канады добилось права на контроль над денежным обращением и на собственную валюту. С тех пор (1853) существует канадский доллар. Его курс тогда был приравнен к курсу американского. Расчеты в иностранной валюте (и ее хранение) запрещены не были, но вскоре они сами собой сошли на нет.
В 1854 г. Элджин создал новый важный прецедент — он добровольно прекратил участие в работе провинциального правительства — исполнительного совета. Через год «ответственное правительство» было распространено на Атлантические провинции Британской Северной Америки.