Куличкин С. П.
После окончания Русско-турецкой войны 1877–1878 годов Россия не воевала почти 30 лет. Государь император Александр Миротворец «сосредотачивал» страну, особо не отыскивая союзников и тем более друзей за границами империи. Россия занималась собой и довольно успешно. Продолжил дело отца в первые годы царствования и Николай II. Между тем, «мир клокотал». Великие европейские державы и набравшие могущества США и Япония активно включились в передел уже поделенного мира и дележку «неосвоенных территорий». Классический капитализм развивался именно так, по Марксу. Непрерывная цепь конфликтов, локальных войн опутали практически весь мир, все страны, и Россию не миновала чаша сия. Чаша оказалась с весьма горьким питьем, ибо именно Россия — первая из великих держав, испытала горечь военных неудач нового, самого грозного для человечества XX века. Никогда еще русская армия, а особенно флот, не терпели столь обидных поражений, как в Русско-японскую войну 1904–1905 годов. Невольно задаешься вопросом, каких же великих полководцев за эти 30 лет мира и 2 года неудачной войны могла дать миру Россия. На первый взгляд, не могла. Позволю себе не согласиться с этим. Но прежде чем представить на суд читателей своего героя вынужден развеять некоторые мифы и стереотипы, укоренившиеся в умах не только обывателей относительно причин и итогов «несчастной Русско-японской войны». Очень краткий экскурс в историю вопроса необходим, чтобы понять, почему забыты невольно или замалчивались сознательно подвиги героев тех далеких событий на Дальнем Востоке. Крейсер «Варяг» и только — вот символ той войны в умах русского человека уже боле ста лет. В умах же иностранцев нет и этого.
Сразу оговорюсь. Всегда были исследователи, которые ставили под сомнение общепринятые выводы, касающиеся этой войны. Кстати, такие сомневающиеся были только в России. Остальному миру это просто не интересно. Любопытно хотя бы исследование уже известного нам военного историка А. Керсновского. После десятилетий Советской власти, успешно и со злорадством клеймившую проклятый царизм, императорскую армию и флот, появились и у нас попытки нарисовать истинную картину тех событий. Я имею в виду работы известного историка членкора РАН А. Сахарова, историков А. Лобанова, Д. Лихарева, Е. Мезенцева и других. Но слишком уж мало таких работ, да и те не доходят до умов широкой общественности. «Мы ленивы и не любопытны», — сказал русский гений, и так, к сожалению, видимо будет всегда. Но мы в нашей конкретной работе все-таки отметим несколько важных моментов истории «несчастной войны», попытаемся избавить читателя от некоторых стереотипов.
Во-первых, разберемся с тем, кто спровоцировал войну. Считается, что Россия в силу господствующей в мире национально-имперской идеологии просто должна была «добыть себе новое место под солнцем», а именно выход в мировой океан из незамерзающего порта. Лучшего места чем Китай и Корея в то время и представить себе невозможно. Между тем, на мой взгляд, именно в этом заключалась крупнейшая ошибка внешней политики России. Нетрудно доказать, как нас буквально втянули в Дальневосточный кризис. Особенно преуспела в этом Германия. Потворствовали, особенно на первом этапе, и наши заклятые друзья из Англии, Франции и США. Нетрудно доказать, как вскоре все эти доброхоты, говоря молодежным сленгом «дружно нас кинули». Тысячу раз прав А. Керсновский: «Не было смысла захватывать чужие земли, когда свои собственные оставались втуне. Мы набрасывались на каменистый Ляодун, пренебрегая богатейшей Камчаткой. Мы затратили огромные деньги на оборудование китайской территории и оставили в запустении исконный русский край непочатых сил от Урала до Берингова моря. Имея богатейший в мире Кузнецкий угольный бассейн, мы не тронули его и стали разрабатывать за тридевять земель в чужой стране Янтайские копи. Имея лучшую стоянку на Тихом океане — Петропавловск, — мы зачем-то пошли в порт-артурскую мышеловку… И даже в нашей последовательной политике мы не сумели быть последовательными: взяв китайские земли, мы не подумали прежде всего их укрепить, принесли Порт-Артур в жертву коммерческому порту Дальний». К этому можно добавить, что вместо предложенного еще Александром III продолжения Сибирского пути вдоль Амура, мы воздвигли знаменитую КВЖД, оживив заброшенную китайскую провинцию. Харбин из захолустной деревушки за несколько месяцев превратился в гигантский промышленный центр. Население Маньчжурии увеличилось с 3 до 30 миллионов человек. «Русское золото полилось рекой, обогащая чужую страну, — с горечью констатирует Керсновский, — Русское население Приамурского края осталось без железной дороги; дорогу, зато получили китайцы, а затем, увы, японцы. Искусственно был создан город Дальний, который наши офицеры стали называть Лишний. Деньги на сооружение этого удивительного города Витте достал из кредитов, отпущенных на укрепление Порт-Артура. Артурская крепость осталась недостроенной, зато Дальний был оборудован по последнему слову техники и, только что законченный, преподнесен японцам, которые и мечтать не могли о лучшей базе для действий против России, в частности против Артура. Дальний убил Артур».
Мне в этой связи часто напоминают о советской военной экспансии, о наших базах на Кубе, в Сирии, Вьетнаме. Но, Советский Союз, имея выход в мировой океан, мощные океанские флоты на Севере и Дальнем Востоке мог себе это позволить. Россия конца XIX века не могла.
Второй миф основывается на том, что огромная Россия, царская сатрапия спровоцировала маленькую незащищенную Японию на выгодный для себя конфликт. Между тем не только многочисленные документы, но и последовавшие события без труда доказывают, что Россия всячески пыталась избежать войны, шла на многочисленные уступки Японии. Даже ее стратегия в случае возможного конфликта носила более чем оборонительный характер. Мы приучены думать, что проклятый царизм рвался «раздавить ничтожных япошек». Тогда как в Петербурге хорошо знали о реальном соотношении сил. Японская армия на Дальнем Востоке превосходила русскую по личному составу в 3 раза, по артиллерии в 8 раз, в пулеметах в 18 раз. Русский флот уступал японскому по количеству и огневой мощи кораблей в 1,5 раза. Достаточно сказать, что к началу войны русские войска на Дальнем Востоке, кроме полевой артиллерии, имели лишь 8 станковых пулеметов. Гаубичной артиллерии не было. Имеющиеся на вооружении трехдюймовые пушки вели огонь исключительно шрапнелью. Поэтому мы еще в 1902 году согласились вывести свои войска из Маньчжурии. Уступали и дальше, вплоть до начала боевых действий.
Другое дело Япония, которая в кратчайший срок, благодаря огромной финансово-экономической помощи США и Англии, создали на Дальнем Востоке самые современные вооруженные силы. Япония, зная о состоянии русского военного потенциала на Дальнем Востоке, рвалась в бой. Причем, в Токио рассчитывали разбить Россию одной кратковременной победоносной кампанией «блицкригом». Не зря же японскую армию натаскивали наши немецкие друзья. Вся нация была настроена на такую войну. Один из видных государственных деятелей Японии, граф Окума открыто заявлял: «Мы должны воевать с Россией». Газета «Ници-Ници», не стесняясь, писала: «Вперед же, пехотинцы Ниппона, вперед, кавалеристы Страны восходящего солнца, бейте и гоните дикую орду, пусть наше знамя водрузиться на вершинах Урала…». И для японцев мы оказались дикарями. На улицах Токио и других японских городов распевали песню: «Долой всю Русь! Пора настала, Сыны Ниппона! Горе ей…». Стремление Японии начать войну в выгодной для нее обстановке выявила и последняя стадия переговоров: Направляя России ноту в декабре 1903 года, Япония даже не поставила сроков для ответа и не думала получать его. Россия пошла на новые уступки и послала ответ 21 января, но тот был задержан в Нагасаки и доставлен русскому посланнику только на следующий день, после того как Япония без объявления войны атаковала русскую эскадру в Порт-Артуре. Ну, какие тут еще нужны доказательства?
Следующий и главный миф связан с ходом и итогами войны. А. Сахаров справедливо замечает: «Оценка большинства отечественных и зарубежных авторов, касающихся этой стороны проблемы, безоговорочная: применительно к России война — это «катастрофа», «полное поражение», а применительно к Японии — «исключительный успех японской армии на Маньчжурском оперативном театре», «ошеломляющая и решительная победа». Если подобные оценки зарубежных историков восходят к русофобской и японофильской англо-американской историографии, то кредо на этот счет отечественных историков, за исключением некоторых дореволюционных российских историков, базируется на известном «Кратком курсе истории ВКП(б)». На самом деле полное поражение России при внимательном анализе становится не менее странным, чем полное поражение в Крымскую войну.
Казалось бы все факты поражения налицо. Ну, кто может оспорить итог Цусимской катастрофы? Не оспариваем его и мы. На дно Японского моря в первом же столкновении ушло шесть из восьми русских эскадренных броненосцев, один из трех броненосцев береговой охраны и четыре крейсера из девяти. Ночной торпедной атакой миноносцев были добиты остальные русские броненосцы, часть судов захвачены в плен вместе с командующим флотом, офицерами и матросами. При этом японцы не потеряли ни одного крупного корабля. Погибли только несколько миноносцев. В этой связи могу лишь заметить, что у русского флота изначально не было ни малейшего шанса, как не пытаются доныне некоторые морские историки доказать противное. Судите сами. Японский флот имел преимущество практически во всех боевых компонентах. 228 орудий, из них 54 калибра 203–305 мм у русских; 910 орудий, из них 60 калибра 203–305 мм у японцев. Преимущество в мощности артиллерийского огня 360 выстр./мин. Против 134 выстр. у русских; бронировании 61% против 40% у русских; скорости хода 16-18 узлов против 12-14 узлов у русских. Впрочем, небольшой шанс был, если бы мы сумели навязать противнику ближний бой. Но для этого надо было иметь блестяще подготовленный, натренированный до автоматизма, слаженный до мелочей, быстро и уверенно управляемый боевой организм. Между тем, собрали с миру по нитке совершенно не равнозначные по боевому потенциалу корабли. Экипажи формировались наспех, число новичков превышало все мыслимые нормы с большим процентом штрафников из военно-морских тюрем и дисциплинарных батальонов. Мало было и квалифицированных офицеров. Вся эта разношерстная армада почти год пробиралась к месту сражения, износила и без того дряхлую материальную часть и не провела ни одного учения не только с боевой стрельбой, но и простому слаживанию экипажей и эскадры в целом.