Постепенно вошло в обычай, что решения лорда-канцлера имеют значение прецедента, подобно решениям судов общего права, но только для судов справедливости.[13;187]
Таким образом возникли две системы прецедентного права, из которых последняя отличалась большей приспособляемостью к меняющимся условиям жизни.
Начиная с XIV века все большее значение приобретают такие источники права, как закон, королевское распоряжение, решения высших судов.
Во Франции в интересах объединения страны с помощью легистов, приглашенных в королевскую курию, издаются ордонансы, эдикты и другие акты по вопросам уголовного, гражданского и процессуального права. Их действие распространялось на всю страну. То же значение имела деятельность парижского парламента.
В Англии начиная с ХIII века издаются статуты и ордонансы по различным вопросам права. Статутами назывались акты парламента, получившие утверждение (санкцию) короля; ордонансами — акты самого короля.
В более позднее время, в ХVII столетии, во Франции издаются систематические собрания законов вроде Торгового или Морского кодексов, а также более известного Большого ордонанса 1670 года, кодифицировавшего процессуальное право.
Тем не менее, кутюмы оставались, а вместе с ними и раздробленность права, его партикуляризм.
Среди немецких кодификаций права XVI-ХVIII веков заслуживает быть отмеченной знаменитая "Каролина", изданная вскоре после поражения Крестьянской войны 1525 года (в 1532 г.).
В качестве единого свода законов для всей громадной, пестрой по своему составу Германской империи "Каролина" (названная так по имени императора Карла) могла бы иметь уже по одному этому — известное положительное значение. Но ее "всеобщность" значительно умалялась оговоркой, принятой по настоянию князей: "Мы не желаем, однако, лишать курюрстов, князей и сословия их исконных, унаследованных и правомерных обычаев".[8;110]
"Каролина" объявляет уничтоженными такие старые обычаи, "неразумность" которых была очевидна: захват корабля со всем его имуществом в случаях, когда он терпит крушение; самовольное присвоение опрокинувшегося воза; арест с целью получения выкупа — эти и некоторые другие обычаи старого германского феодального права, узаконенные в интересах дворянства.
Вызванные интересами развивающихся товарных отношений, эти постановления могли бы принести пользу. Но они тонули в массе мер террористического характера, направленных против крестьян.
В то самое время, когда, повинуясь законам первоначального капиталистического накопления, тысячи крестьян, должны были расстаться с привычными условиями существования, "Каролина" постановляла, что так называемых злостных бродяг "должно предавать смертной казни мечом... как только они попадут в тюрьму, невзирая на то, что они не совершили какого-либо иного действия".
Устрашения ради "Каролина" сохраняла такие виды смертной казни, как сожжение, четвертование, колесование, повешение, утопление, погребение заживо, волочение к месту казни, терзание калеными щипцами (перед смертной казнью).
Процессуальные постановления, составляющие главное содержание кодекса, увенчиваются признанием допроса под пыткой, характер которой — продолжительность, суровость — предоставляется "усмотрению благонамеренного и разумного судьи".
Предписывается, чтобы арестованному не рассказывалось об обстоятельствах преступления, которое ему инкриминируется, чтобы не дать ему возможности обдумать защиту, тем легче запутать и добиться признания или оснований для допроса под пыткой. Требовалось, впрочем, немногое: "Если заметят, что подозреваемый держится потаенно, необычным и опасным образом около тех лиц, в измене коим он подозревается, и если он ведет себя так, как будто он им верен... то сие является доказательством, достаточным для применения допроса под пыткой".
"Каролина" не может считаться чисто германским правовым памятником. Не говоря уже о многочисленных ее отсылках к римскому праву, рецепированному в Германии, она так много заимствует из других источников, что называется порой не без оснований "немецким учебником итальянского уголовного права".
Крупнейшей среди всех немецких феодальных кодификаций явилось Прусское земское уложение 1794 года. Его составители сумели как-то связать рецепированное римское право периода поздней империи с постановлениями Саксонского зерцала и некоторых городских компиляций. Нормы гражданского и уголовного права перемешаны здесь с моральными изречениями, прикрывавшими патриархальный деспотизм полицейского государства.
Церковные суды руководствовались нормами, неодинаково толкуемыми, — учениями апостолов, высказываниями авторитетов, постановлениями церковных соборов и пр. Весь этот пестрый комплекс норм получает в ХII столетии название канонического права. В том же веке выходит в свет первый сборник его — Кодекс Грациана. Каждая норма права была подкреплена в нем цитатой из Библии, высказыванием "отцов церкви" и т. п.
При Иннокентии III (ХIII в.) папская курия претендует на то, чтобы стать верховным интерпретатором (толкователем) права, какими бы ни были его происхождение и область регулирования.
Огромную роль в истории европейского права сыграла рецепция (заимствование и усвоение) римского права.[6;243]
Развивающиеся экономические отношения стали испытывать нужду в новых нормах права, которые могли бы должным образом регулировать торговлю, морские перевозки, кредит и денежные отношения вообще, новые формы собственности, возникшие и развившиеся в городе, и т. п. Феодальное право, примитивное и консервативное, разное в разных провинциях, не годилось для указанных целей.
Выход был найден в рецепции римского права. Правда, оно было рабовладельческим. Но одновременно с тем оно было правом развитого товарного общества, правом, основанным на частной собственности, и к тому же продуктом высокой юридической культуры.
Нормы римского права выражены в наиболее общей, абстрактной форме и потому могли быть легко применимы в сходных ситуациях. Рецепция не исключала критики, рецепированное римское право применялось не механически. Весьма часто оно бралось только за основу, дополнялось и изменялось.
Раньше всех в Европе римское право, главным образом по кодификации Юстиниана (см. главу "Византия"), стали изучать в итальянских университетах, особенно в Болонском. Здесь выдвинулся юрист Ирнерий (1082-1125 гг.), положивший начало школе глоссаторов — комментаторов римского права.
В начале XIII века в Болонском университете учится 10 тысяч студентов. Вслед за ним римское право стали преподавать в университетах Лейдена, Парижа, Оксфорда, Праги и т. д.
Создаются обширные руководства по применению римского права, из которых особенную известность приобрело сочинение профессора Аккурция (ХIII в.), автора так называемой Glossa ordinaria, содержащей 96200 глосс (на этом, собственно говоря, школа глоссаторов завершила свое существование).
В XIV-XVІ веках характер комментариев меняется. Место общих рассуждений заняли толкования институтов, вопросы применения права, исследование противоречий. Комментаторов этого времени называют посттлоссаторами.
Римское право было находкой прежде всего для развитых итальянских городов. Вслед за тем оно стало распространяться в Германской империи.
Германские императоры, тяготившиеся зависимостью от собственных вассалов, увидели в римском праве надежную опору. Им в особенной степени импонировало правило, сформулированное римскими юристами: "слово императора — закон". Император Фридрих I (XII в.) объявил римское право "всемирным правом". В акте Земского мира 1342 года римское право фигурирует наряду с имперским правом. Доктора римского права проникают в имперский суд, занимая там главенствующее место.
С XVI столетия признанным центром изучения римского права становится Франция. Здесь комментаторская работа, обогащенная знанием римской истории и идеями гуманистов, становится более основательной, да и латынь, которой продолжали пользоваться как языком науки, стала отличаться от варварской латыни глоссаторов.
О масштабах комментаторства свидетельствует, например, сочинение Донеллюса (1527-1591 гг.), составившее 28 томов. Это его знаменитые "Комментарии к римскому частному праву", оставившие глубок след в классической романистике.
И в Германии и во Франции римское право приобрело силу закона, конкурируя с правом национальным. Во Франции только правительство Наполеона объявило Кодекс Юстиниана утратившим силу.
Англия менее других стран была затронута влиянием римского права. Здесь, как мы уже знаем, пошли по пути создания судов справедливости. Но есть серьезные основания полагать, что судьи, объявленные универсальными знатоками обычаев страны, систематически прибегали к заимствованию.
Из римского права в европейские законы проникло понятие "естественного права" как права, общего для всех народов, ибо оно "заложено в природе".
Неизбежным результатом рецепции сделался антагонизм местного и римского права. Воспитанные на римском праве, юристы королевских судов пренебрегали кутюмами, вводили в процесс массу формальностей, видоизменяли действие целых институтов и пр., достигая этого как судебными решениями, так и еще больше эдиктами и ордонансами.
Когда королям было выгодно, они прибегали к кутюмам, например при взыскании феодальных платежей; в других случаях, уничтожая самостоятельность городов, сеньориальный суд и т. д., они предпочитали римское право.
При всем том рецепция римского права принесла с собой немало худого. Дуализм обычного и римского права открывал неограниченные возможности для судебного произвола. На основе более чем "свободного" толкования права расцветают казуистика, "схолатические", оторванные от реальных условий толкования закона, увлечение формально-логическими толкованиями, часто ложными, надуманными.