5. Миссия Константина Философа в Хазарии и первое обращение Руси
После отступления русского флота от Константинополя византийским властям пришлось принять меры, которые бы предотвратили любое нападение в будущем. Одним из методов византийской дипломатии в отношениях с "северными варварами" было способствование их обращению в христианство. Мы видели, что в шестом веке "гуннский" князь Грод был приглашен в Константинополь, чтобы принять там крещение, а в седьмом веке был обращен молодой булгарский хан Курт. Естественно, что после русского набега 860 г. византийские власти - как светские, так и церковные - должны были вернуться к мысли об усмирении яростного духа русов проповедью христианства среди них.
Во время русского набега трон патриарха, как мы знаем, был занят Фотием, человеком высокого интеллекта и глубоко образованным, одним из наиболее выдающихся духовных лидеров во всей истории Византии. Как глава Византийской Церкви, Фотий играл важную роль и в государственных делах. Императору Михаилу было немногим за двадцать лет в 860 г.; кроме того, он был слабохарактерным юношей, которому недоставало решительности. Его главный помощник, куропалат Бардас, был близким другом Фотия и всегда ценил его советы. Просветительской целью Фотия было выдвижение философии в качестве основания Церкви, а также распространение византийской духовной цивилизации за пределами Империи. Поэтому первый срок его патриаршества (858 - 867 гг.) был ознаменован возрождением миссионерской деятельности византийской Церкви. Попытка обратить русов в христианство стала лишь одним из направлений подобной политики Фотия.
Русы были столь же опасны для хазар, как и для византийцев, поэтому представлялась необходимой некоторая координация политики византийцев и хазар в отношении руси. Хотя христианство и пробивало свои корни в Хазарии, оно там не утвердилось, и сам каган был язычником. Все же, Фотий питал надежду на то, чтобы обратить хазар и русов одновременно. Согласно "Житию" Константина Философа, именно хазарам принадлежала инициатива его миссии, но, во всяком случае, Фотий стремился воспользоваться прибытием хазарских посланников в Константинополь и предложил послать им проповедников (вероятно, в конце 860 г.).
Как записано в "Житии" Константина Философа, хазарские посланники по прибытии в Константинополь заявили следующее: "Мы знали бога, повелителя, всего сущего (Тангри, алтайского бога неба), с незапамятных времен... а теперь иудеи побуждают нас принять их религию и обычаи, и арабы, со своей стороны, тянут нас в свою веру, обещая нам мир и много даров". В этих словах очень точно описана религиозная ситуация в Хазарии. Мы уже упоминали, что на протяжении какого-то времени в Хазарии распространялись как иудаизм и ислам, так и христианство, и арабы считали обращение кагана в ислам как необходимое условие мира. Ясно, что ко времени хазарского посольства в Константинополь, каган должен был решить, какую из трех иноземных для Хазарии религий ему нужно принять взамен примитивного шаманизма.
Фотий назначил самого способного из своих учеников, Константина, прозванного Философом, возглавить миссию. Константин стал известен под именем Кирилл, которое было дано ему вместе с высшим монашеским чином (схимой) перед смертью, как один из двух славянских апостолов, а вторым был его брат Мефодий. Нет сомнений в том, что Константин был человеком мощных интеллектуальных способностей, искусным диалектиком и еще более выдающимся лингвистом. Согласно его биографу, он был единственным достойным кандидатом для выполнения миссии в Хазарии: "Никто иной не смог бы осуществить ее". Помимо общего философского и богословского образования, лингвистические способности Константина и его знание разных диалектик явились причиной того, что выбор пал на него. За несколько лет до этого он был послан миссионером в Сирию, и, вероятно, приобрел не только некоторые познания в мусульманской диалектике, но и основы арабского и еврейского языков, что помогло ему в спорах с иудеями и мусульманами в Хазарии. На пути в Хазарию Константин остановился в Херсонесе в Крыму, чтобы завершить изучение древнееврейского. Между прочим, через самаритянина, которого он встретил в Крыму, он приобрел также некоторые познания в самаритянском языке.
Не менее важным было и знакомство Константина со славянским языком. Они оба с братом Мефодием, который должен был сопровождать его в Хазарию, родились в Салониках, где их отец занимал важный пост в военной администрации". Как и во многих македонских семьях, в семье говорили как по-славянски, так и по-гречески. Знание славянского было главнейшим требованием к главе и членам миссии в Хазарию, поскольку этот язык был широко распространен в Крыму и в самой Хазарии, особенно среди племен асов и русов. Нам следует добавить, чтобы избежать превратного истолкования, что некоторые другие кланы - особенно на Северном Кавказе - говорили только на иранском (осетинском), а в некоторых приграничных районах употреблялось смешение славянского и осетинского. Даже после прихода шведов и установления их владычества над асами и русами лингвистическая ситуация существенно не изменилась. Шведская правящая верхушка была немногочисленна и далека от того, чтобы навязывать свой язык народам, которыми она правила, и сами шведы, вероятно, быстро славянизировались, как это будет позднее и с правителями Киева.
Возможно, знание славянского языка оказалось очень полезным Константину во время его пребывания в Херсонесе.
"И он нашел там список Евангелия и псалмов, написанных по-русски (росьскы письмены писано; вариант: русьскы), и он нашел человека, говорящего на этом языке, и говорил с ним, и понимал смысл того, что говорит тот, и, приспособив его язык к своему собственному наречию, он разобрал буквы, как гласные, так и согласные, и, помолясь Богу, стал быстро читать и говорить (по-русски)".
Хотя сам Константин повсеместно признан изобретателем славянского алфавита, и хотя нет никаких ясных свидетельств о существовавшем до него сколько-нибудь развитом славянском письме, знаменитый вышеприведенный фрагмент из "Жития" Константина вводил в заблуждение несколько поколений ученых. Предполагалось много теорий для идентификации тех самых "русских букв". До недавнего времени "готская" теория считалась наиболее правдоподобной. Согласно ей, манускрипт, который был найден Константином в Херсонесе, был на готском (на языке крымских готов). В 1935 г. совершенно противоположная гипотеза была выдвинута А. Вайяном, а именно, что текст вышеприведенного фрагмента следует считать неточным, и в нем вместо "русских букв" (русьскы) имелись в виду "сирийские буквы" (сурьскы). На наш взгляд, ни готская, ни сирийская теория не имеют оснований. Крымские готы были хорошо известны даже в Константинополе и, конечно, еще больше - в Херсонесе; невозможно, чтобы Константин ошибся, приняв их за русских. Что касается сирийской гипотезы, она более правдоподобна, чем готская, ввиду общего образования и культурного уровня Константина, но в то же время мы стоим перед тем фактом, что ни в одном из списков "Жития" Константина в этом фрагменте не читается "сурьскы", в то время как в некоторых манускриптах нет "русьскы", но есть "росьскы" или "рускы", так что возможность вывести "русскы" из "сурьскы" в этом фрагменте чрезвычайно мала. Более того, из содержания рассказа ясно, что главной трудностью для Константина было разобрать буквы, а не понимать язык, что ему удалось легко, сравнив этот язык со своим собственным (своей беседе прикладая), то есть, несомненно, сравнивая русский с македонским славянским наречием. Все это вместе говорит о том, что простейший путь объяснения текста - это читать его таким, какой он есть, и согласиться с тем, что манускрипт действительно был на русском, то есть на языке южной руси (асов, антов), или более точно - на языке крымских асов или русов.
Позднее, в полемике с римским духовенством, когда Константин защищал права славян на то, чтобы иметь свои священные книги и проводить службу на собственном языке, он составил перечень народов, которые используют собственный язык в церковной литературе и церковной службе. Перечень содержит названия следующих народов: армяне, персы, абасжане, иберы, сугдеане, готы, авары, тюрки, хазары, арабы, египтяне, сирийцы. Хотя здесь и нет особого упоминания о русских, внимание приковывает название "сугдеане". Их, конечно, следует идентифицировать с жителями города и района Сугдея в восточном Крыму. А в этой части Крыма большую часть населения составляли асы. Таким образом, под названием "сугдеане" Константин, видимо, подразумевал и асов, и русов, поскольку русы были кланом асов.
Хотя проблему языка рукописи, которую Константин изучал в Херсонесе, на наш взгляд решить легко, характер букв, которыми она написана, представляет собой значительно более сложную проблему, и здесь мы можем лишь высказать предположение. Известно, что христианство распространялось среди народов Северного Кавказа, главным образом, с юга, из Грузии и Армении. Как грузинские, так и армянские миссионеры время от времени приезжали в Хазарию. Так, в 681- 682 гг. албанский епископ Израэль проповедовал среди северокавказских "гуннов". Вероятно, среди обращенных им были и осетины (асы). В конце восьмого века грузинский монах Св. Або путешествовал по Крыму и Хазарии. Представляется вполне правдоподобным, что христианские общины, возникавшие на Северном Кавказе в течение седьмого и восьмого веков, включая и осетинские (веские) общины, использовали грузинские или армянские буквы для написания литургических текстов или молитв. От северокавказских асов крымские асы ("сугдеане"), видимо, заимствовали алфавит, который, скорее всего, состоял из армянских или грузинских букв (а может быть, смешение тех и других), адаптированных к языку асов. И, вероятно, Константин имел дело в Херсонесе с русским манускриптом, написанным с помощью такого адаптированного армянского или грузинского алфавита.