После появления Лжедмитрия II в Стародубе, а 11 октября 1607 г. он вступил в Козельск, и далее на юг, чтобы пробиться к Туле, которая как крепость имела преимущества по сравнению с Калугой, но город располагался в низине и мог быть затоплен. Проект затопления Тулы был разработан Разрядным приказом, руководившим осадными работами. Инициатором проекта выступил сын боярский Иван Сумин сын Кровков. Как значится в «Карамзинском хронографе», «государеве Розряде дьяком подал челобитную муромец сын боярский Иван Сумин сын Кровков, что он Тулу потопит водой, реку Упу запрудит, и вода, де, будет в остроге и в городе, и дворы потопит, и людем будет нужа великая и сидеть им в осаде не уметь. И царь Василей Ивановичь велел ему Тулу топить»[91].
Осады Тулы ослабляла войско Шуйского: росло число раненых и больных. Некоторые дворяне и дети боярские с наступлением осени стали покидать полки и разъезжаться по своим сельским усадьбам. В.Н. Татищев так характеризовал положение осадной армии под Тулой: «Царь Василей, стоя при Туле и видя великую нужду, что уже время осеннее было, не знал, что делать оставить его был великий страх, стоять долго боялся, чтобы войско не привести в досаду и смятение; силою брать – большей был страх: людей терять»[92]. Кроме того, на строительство плотины были собраны в огромном числе мужики – посошные люди. «Дворянское ядро армии тонуло в массе посошных крестьян, служилых людей «по прибору» – стрельцов, казаков, пушкарей, боевых холопов, обозной прислуги и др. Идея «доброго царя» по-прежнему находила отклик в их среде. Лагерь Шуйского напоминал пороховой погреб. Чем ближе подходил к Туле Лжедмитрий II, тем реальнее становилась угроза взрыва»[93].
К концу четырехмесячной обороны запасы продовольствия в городе подошли к концу, а после перекрытия Упы плотиной в Туле началось наводнение, принесшее новые бедствия населению города и уничтожившее остатки продовольствия. Согласно показаниям очевидцев, «реку Упу загатили, и вода стала большая, и в острог и в город вошла, и многие места во дворех потопила, и людям от воды учала быть нужа большая, а хлеб и соль у них в осаде был дорог, да и не стала»[94]. Запасы соли были уничтожены наводнением сразу, подмоченное зерно в больших амбарах трудно было спасти. Буссов описал трагедию города со слов тульских сидельцев: «В городе была невероятная дороговизна и голод. Жители поедали собак, кошек, падаль на улицах, лошадиные, бычьи и коровьи шкуры. Кадь ржи стоила 100 польских флоринов, а ложка соли – полтораста, и многие умирали от голода и изнеможения»[95].
2.5 Сдача Тулы и пленение Болотникова
Имеются разные версии относительно сдачи Тулы. Н.М. Карамзин, С.М. Соловьев и Н.И. Костомаров приняли версию Буссова о том, что Болотников вел переговоры с Шуйским и, получив от него обещание сохранить жизнь защитникам крепости, сдал город. С.Ф. Платонов считал, что переговоры с Шуйским вели туляне, которые выдали царю Болотникова и других своих вождей. И.И. Смирнов считал, что переговоры с царем начал Болотников, но связи с Шуйским поддерживали также и «определенные круги» тулян, и, когда Тула открыла ворота, агенты царя в городе схватили Болотникова и «Петра» и выдали их царю. А.А. Зимин писал, что Болотников «до самой своей гибели оставался бескомпромиссным борцом с крепостническим правительством Василия Шуйского», но он был выдан капитулянтами из числа повстанцев, которыми могли быть князья А. Телятевский и Г. Шаховской. В.И. Корецкий, обратив внимание на то, что после падения Тулы некоторые из местных помещиков получили от тулян – посадских людей грамоты на поместья, которые не успели уничтожить болотниковцы, предположил, что Болотникова предали верхи тульского посада.
Р.Г. Скрынников, опирается, прежде всего, на источники, исходившие из повстанческого лагеря, а именно на текст «Хроники» Буссова, ценность которой он выделяет в связи с тем, что среди участников обороны Тулы был его сын и Буссов не мог не интересоваться событиями там происходящими, записав то, что видели и знали близкие сподвижники Болотникова. «Когда положение в Туле стало невыносимым, а защитники города едва держались на ногах, когда «наводнение и голод ужасающе усилились», тогда «царевич Петр» и Болотников вступили в переговоры с Шуйским о сдаче крепости на условии сохранения им (всем повстанцам) жизни, угрожая, что в противном случае осажденные будут драться, пока будет жив хоть один человек. Царь Василий находился в столь затруднительном положении, что принял условия Болотникова и поклялся на кресте, что все защитники Тулы будут помилованы»[96]. Скрынников отмечает, что источники не позволяют установить, что именно обещал Василий Шуйский Болотникову, добиваясь сдачи крепости, при этом он указывает как очевидный факт вероломство Шуйского. «Почва для предательства была подготовлена рядом обстоятельств. Во-первых, народ был доведен до отчаяния бедствиями голода. Даже самые стойкие приверженцы «Дмитрия» не скрывали своего разочарования в «добром царе». Они знали, что «Дмитрий» уже с июня находится в пределах России, но не спешит на помощь своему гибнущему войску в Туле. Князь Шаховской был тем лицом, через которого повстанцы поддерживали сношения с мнимым Дмитрием с первых дней восстания. Недовольные туляне требовали ареста Шаховского, а заодно и Болотникова, чтобы тем самым оказать давление на объявившегося в Стародубе «царя». По словам Буссова, эта угроза была осуществлена в отношении Шаховского. Туляне объявили, что Шаховского не выпустят из тюрьмы, до тех пор, пока государь не окажет Туле обещанной помощи.
Во-вторых, с началом наводнения в Туле «вода так высоко поднялась, что весь город стоял в воде и нужно было ездить на плотах». Результатом было разобщение частей гарнизона, оборонявших разные концы города. В последние дни осады Болотников фактически утратил контроль над положением в городе»[97]. Данное мнение представляется достаточно обоснованным. Р.Г. Скрынников отмечает неподтвержденность фактами, что предали Болотникова знать, входившая в думу «Петра», – боярин Телятевский и Шаховской, которые были выданы царю вместе с Болотниковым и обращает внимание на то, что среди руководителей тульской обороны избежал наказания лишь Ю. Беззубцева, которого Шуйский послал в Калугу, чтобы уговорить повстанцев последовать примеру тулян. «Это обстоятельство косвенно доказывает, что, скорее всего, Беззубцев, а не Шаховской выступил инициатором заговора против Болотникова. Старший сын Юрия Беззубцева Дмитрий попал в плен в сражении под Коломенским, и московские власти получили возможность шантажировать предводителя путивльских повстанцев»[98].
По словам автора «Карамзинского хронографа», за два-три дня до капитуляции тульские «осадные люди» стали присылать к царю «бити челом и вину свою приносить, чтоб их пожаловал, вину им отдал, и оне вора Петрушку, Ивашка Болотникова и их воров изменников отдадут», обещая пустить в крепость государевых воевод. Именно то, что Шуйский вел переговоры одновременно с Болотниковым и с тульскими заговорщиками, породило разные мнения. И. Масса записал московские слухи: «Одни говорили, что Болотников сам себя выдал, другие говорят, что его предали»[99]. Архиепископ Арсений, написавший записки после свержения царя Василия и не имевший причин щадить его репутацию, отметил, что Шуйский, добиваясь сдачи Тулы, «дал клятву, что он не предаст смерти Петра и воевод, бывших с ним. … И после того, как город сдался, царь не сдержал своей клятвы»[100]. Разобщенный наводнением и доведенный до крайности гарнизон Тулы сложил оружие, не оказав сопротивления воеводе Крюку-Колычеву, не выступив на защиту своих вождей. Шуйский сохранил жизнь всем сдавшимся повстанцам, поскольку его положение было также неустойчивым.
Согласно «Карамзинскому хронографу», всех тульских сидельцев «привели к крестному целованию за царя Василия», а по «Бельскому летописцу»[101] Шуйский после принятия присяги от сдавшихся повстанцев «отпустил их за крестным целованием по городом», т.е. разослал в разные концы страны, а служилые немцы отправлены с приставами в Москву, где им позволили жить в Иноземной слободе.
Лжедмитрий II отступает ближе к границе и зимует в дворцовой Самовской волости под Орлом, где получает подкрепления и пополняет запасы продовольствия. А в 1608 г. самозванец объявился в Орле. Угроза нового наступления повстанцев на Москву вынуждает принять решительные меры в отношении тульских пленников. В феврале 1608 г. царь Василий приказал сослать Болотникова в Каргополь. Везли его через Ярославль, где находились пленные поляки. Слуга Мнишека А. Рожнятовский записал некоторые сведения о поведении Болотникова, подтвержденные другим пленником С. Немоевским: «ярославские дети боярские были поражены тем, что главного «воровского» воеводу везли несвязанным и без оков. По этой причине они стали допытываться у приставов, почему мятежник содержится так свободно, почему не закован в колодки. Отвечая им, Болотников разразился угрозами: «Я скоро вас самих буду ковать и в медвежьи шкуры зашивать»[102].