В книге содержится небольшой параграф, озаглавленный "Разработка Конституции СССР". Однако в нем освещена лишь часть этого процесса, притом небольшая. И он порождает лишь новые вопросы по поводу начала работы над проектом, о статусе январской комиссии Президиума ЦИК и о соотношении Договора об образовании СССР и Конституции. Более ясно изложен материал, касающийся так называемой расширенной комиссии ЦИК Союза и ее работы в июне 1923 года, завершившейся созданием окончательного проекта Конституции.
С.И. Якубовская проводит сравнительный анализ Союзного договора и Конституции, справедливо отмечая единство основных принципов и идей обоих документов. Она совершенно права, когда говорит, что Конституция вместе с тем развивает основные положения Договора. Однако сравнение выглядит порой противоречиво. С одной стороны, автору хочется показать, что ничего не изменилось, с другой - она вынуждена признать, что изменения эти существенны. Второе положение представляется более правильным. Это как раз и подчеркивает значение Конституции, закрепившей единство Советского Союза, его федеративный, а не конфедеративный характер. Вместе с тем отражается тот факт, что Конституция не только развила Договор, а заменила его. С момента ее принятия статус Союза стал определяться уже не Договором, а Основным законом, что означало существенное усиление, упрочение единства государства.
В книге С.И. Якубовской отмечается тот малоизвестный факт, что Конституционная комиссия ЦИК и после принятия Основного закона, вплоть до конца 1924 г., занималась отнюдь не конституционными вопросами, например, подготовкой кодифицированных законов Союза по отдельным отраслям права.
Логическим продолжением работы С.И.Якубовской стала ее новая монография, вышедшая через 12 лет после первой - "Развитие СССР как союзного государства 1922-1936 гг.". Эти книги, естественно, стыкуются, поэтому вопросам образования СССР уделено определенное внимание, но о Конституции 1924 года говорится уже вскользь, в связи с образованием органов Союза. Правда, вносятся некоторые фактические уточнения, хотя и основанные на ранее использованных автором материалах.
Вновь в 1967 г. обращается к теме образования СССР и его первой Конституции Д.Л. Златопольский. Он неизбежно касается и Конституции 1924 года, впрочем, не выходя за пределы материала первой из названных книг С.И. Якубовской. Критика Сталина, однако, дается более резко. Инициатором "автономизации" Д.Л. Златопольский считает лично Сталина, "представившего в комиссию ЦК РКП(б)" пресловутый проект резолюции*(18).
В 60-х гг. историки СССР и юристы объединились для создания двухтомной "Истории национально-государственного строительства в СССР", выдержавшей впоследствии три издания. Здесь параграф о Конституции 1924 года сочинил В.М. Курицин. Автор опирался на уже известную литературу и источники, но давал иногда свою трактовку фактов. Так, он утверждал (без особых ссылок на источник), что Президиум ЦИК Союза 10 января 1923 г. образовал известные шесть комиссий для "выполнения решений 1-й сессии ЦИК СССР и подготовки проектов основных разделов Конституции"*(19) (подчеркнуто мною. - О.Ч.). Далее он говорил, что подкомиссия, созданная 13 января; была предназначена для предварительной подготовки Конституции*(20). Вопрос о том, почему ЦИК и его комиссии занялись Конституцией, когда съезд Советов поручил им совершенствовать Союзный договор, автор не ставил.
Во втором издании названной книги, вышедшем в 1972 году, В.М. Курицин выбросил некоторые факты, касающиеся участия Сталина в решении конституционных вопросов на подготовительной стадии, например, при выработке тезисов к докладу на ХII съезде партии*(21). Опущена была как похвала Сталину, так и его критика по вопросу о соотношении прав Союза и союзных республик.
Небольшие изменения были сделаны и в третьем издании, выпущенном в 1979 году, здесь, например, на с. 291 опущена цитата из В.И. Ленина, касающаяся борьбы с великодержавным шовинизмом*(22). Сделаны некоторые редакционные изменения, улучшающие текст.
Почти одновременно с первым изданием "Истории национально-государственного строительства" вышел восьмой том многотомной "Истории СССР", посвященный периоду "борьбы советского народа за построение фундамента социализма в СССР (1921-1932)". В нем, естественно, достаточное внимание уделено образованию СССР, а следовательно, и первой Конституции нового государства. Соответствующий параграф книги сочинял авторский коллектив, в котором, очевидно, ведущую роль сыграли С.И. Якубовская и С.Л. Ронин. Он строится по общепринятой к тому времени схеме и на материалах, которые уже известны читателям по работам названных авторов. В то же время в тексте имеются определенные нюансы.
Так, авторы называют известную комиссию, созданную Президиумом ЦИК Союза 10 января 1923 г., прямо Конституционной. Правда, в сноске они оговариваются: "Точнее, было создано шесть комиссий для разработки различных конституционных вопросов..."*(23). Очевидно, авторы традиционно не очень различают Союзный договор и Конституцию, а зря: впоследствии, как известно, по этому вопросу разгорелись горячие споры.
Кажется, впервые в книге перечисляются члены комиссии, имена которых прежде обычно опускались в силу того, что среди них были или прямые "враги народа", или, по крайней мере, "антипартийные элементы". Правда, и в этом перечне указываются только благопристойные деятели: М.К. Владимиров, М.И. Калинин, Ф.Я. Кон, А.Ф. Мясников, В.П. Ногин, А.И. Свидерский: Список кончается, правда, традиционным "и др."*(24). Очевидно, за этим могли скрываться и недостойные упоминания лица.
В книге дается между прочим периодизация работы над проектом Конституции. Авторы датируют первый период началом 1923 года, определяя концевую границу ХII съездом партии. Названный период характеризуется, с их точки зрения, работой преимущественно в республиках. В этой связи в книге обращается внимание на отношение республик к вырабатываемому документу. Отмечается и осуждается тенденция российского проекта к расширению прав Союза, в то время как другие республики, наоборот, "тянули одеяло на себя". Авторы не подчеркивают (а следовало бы подчеркнуть), что именно Россия - самый крупный член Союза - готова была поступиться своими правами, в то время как маленькие республики как раз тряслись над ними.
Похваливая проекты других республик, авторы все-таки отмечают стремление подготовленных на Украине и в Грузии к определенному сепаратизму. Они не уточняют, правда, что речь должна идти не о позиции соответствующих народов или даже руководящих органов республик в целом, а лишь об определенных группах сепаратистов в их руководстве.
Утверждается, что февральский Пленум ЦК РКП(б) создал специальную комиссию, главной задачей которой поставил осуществление общего руководства "дальнейшей подготовкой Конституции"*(25). Ссылки на источник не видно. Эта комиссия в июне 1923 г. одновременно с так называемой расширенной комиссией ЦИК и разработала, в конце концов, приемлемый проект документа, который теперь уже был безоговорочно назван Конституцией СССР.
В книге отмечается тот известный факт, что Конституция 1924 года не содержала в себе глав об общественном строе, правах и обязанностях граждан и пр., которые обычно имеются в такого рода законах. Говорится, что все эти вопросы были затронуты в конституциях республик. Однако объяснения причин такого разделения труда не дается.
Попытки обосновать отдельные уточнения положений, выдвинутых различными авторами, делает И.М. Кислицын. Перечисляя, в общем-то, известные факты, он видит в них несколько иной смысл. Так, автор выдвигает любопытную идею о том, что I Всесоюзный съезд Советов должен был быть (или был?) съездом республик*(26). С этим вряд ли можно согласиться. Если Конференция полномочных делегаций республик, подготовившая 29 декабря 1922 г. Декларацию и Договор об образовании СССР, была именно органом республик, где они представлены равноправными делегациями, то съезд Советов был уже органом всего Союза, делегаты которого действовали не от имени своих республик, а уже от своего собственного. Кстати, И.М. Кислицын, анализируя документы VII съезда Советов Украины, пришел к выводу, что в украинском проекте образования СССР предусмотрены 2 органа в Союзе: Всесоюзный съезд Советов и съезд Советов Республик*(27). Обмолвку об этом, содержащуюся в постановлении украинского съезда, И.М. Кислицын возводит в ранг принципа. Впрочем, определенный резон в этой догадке есть, ибо именно так в исторической перспективе был построен ЦИК Союза, а еще позже - Верховный Совет СССР.
Вряд ли можно согласиться с И.М. Кислицыным, что Договор об образовании СССР вместе с Декларацией следует рассматривать как временную Конституцию, хотя нельзя не отметить здесь определенного рационального зерна: действительно Договор, принятый или, вернее, утвержденный верховным органом страны, единого государства уже переставал быть соглашением. Он становился, по сути дела, законом. Но И.М. Кислицын в своих рассуждениях до этого не дошел.
Неточно в одном случае И.М. Кислицын изображает вопрос о принятии Союзного договора на съезде. Если его буквально понять, то вопрос о государственных языках (ст. 14 Договора) специально обсуждался здесь*(28). В действительности, как известно, никаких прений тогда не было, и данный вопрос, как и другие, был решен на предварительных стадиях подготовки учредительных документов.