Власть судебная принадлежала мировым судьям, решающим дела единолично, и судебным местам коллегиальным: съездам мировых судей, окружным судам, судебным палатам и Правительствующему Сенату. Судебная власть всех этих учреждений простирается на лица всех сословий и на все дела, гражданские и уголовные. Эти учреждения решают дела по существу, кроме Сената, который в качестве верховного кассационного суда, не решая дел по существу, наблюдает за охранением точной силы закона и за единообразным его исполнением всеми судебными установлениями империи.
Главные начала, положенные в основание судебного порядка, были следующими:
1) отделение судебной власти от исполнительной;
2) введение в гражданские дела состязательного, в уголовные обвинительного процесса вместо следственного;
3) гласное и устное или словесное судопроизводство вместо закрытого канцелярского и письменного;
4) установление только двух судебных инстанций и кассационного суда ( созданы были три типа судов: мировой суд, окружной суд и судебная палата; единой кассационной инстанцией для всех судов империи являлся Сенат).
5) сочетание выборного начала с правительственным назначением (мировые судьи избирались уездными земскими собраниями или городскими думами на основе высокого имущественного ценза, а члены окружных судов и судебных палат назначались царем)[5].
В уголовном судопроизводстве окружных судов большое значение имели присяжные заседатели, определявшие виновность или невиновность подсудимого (мера наказания выносилась судьями). В отличие от назначаемых правительством судебных чиновников окружного суда присяжные заседатели комплектовались из всех сословий при определенном возрастном, оседлом и значительном имущественном цензах (не менее 10 десятин собственной земли или имущества стоимостью не менее 500-2000 рублей, в зависимости от размера города). Кроме того, закон устанавливал известный ценз благонадежности ("известные степенным образом жизни", "заслуживающие доверия", "имеющие добрую нравственность"). Списки присяжных заседателей составлялись земскими городскими управами.
Вопрос 7. В чем Вы видите объективные и субъективные причины гражданской войны в России? Можно ли было ее избежать?
Начало гражданской войны обусловили два фактора. Первый и решающий - внешнего порядка - состоял в том, что июньское выступление хорошо вооруженного корпуса чехословацких пленных, все еще находившихся в России, дало военной интервенции Антанты ту ударную силу, которой ей недоставало в предыдущие месяцы. Тем самым менялся характер войны, она снова становилась международной. В то же время был и второй, не менее важный фактор: хлебные реквизиции породили кризис, почти разрыв между городом и деревней, то есть между двумя главными силами, обеспечившими победу Октября, - рабочими и крестьянами. Происходило это к тому же в тот момент, когда голод и хозяйственная разруха сотрясали опоры новой власти в самом рабочем классе.
Гражданская война - это не только ведение боевых действий на многочисленных фронтах. Критерием периодизации политической истории гражданской войны являются коренные изменения соотношения и расстановки классовых сил и социальных слоев населения на конкретных этапах исторического развития.
Гражданская война как общественно-политическое и историческое явление, всеобъемлющее политическое понятие, особая форма классовой борьбы, проявлявшаяся в специфических условиях различных российских регионов (в центре, в провинции, на национальных окраинах), по существу началась сразу после свержения царизма. Это было начало первого периода гражданской войны , продолжавшегося вплоть до победы Октября.
Таким образом, гражданская война - это столкновение различных политических сил, социальных и этнических групп, отдельных личностей, отстаивающих свои требования под знаменами различных цветов и оттенков.
По вышеуказанным причинам гражданскую войну невозможно было избежать.
Вопрос 8. Какие причины привели, на Ваш взгляд, к оформлению антигитлеровской коалиции? Когда это произошло? Чем вы можете объяснить причины позднего открытия второго фронта в Европе?
Первоначально Великобритания и США рассматривали СССР как угодно, но только не как союзника в войне с Германией. Коммунизм лидерам ведущих капиталистических держав ни чуть не ближе, чем национал-социализм. Что же касалось заманчивой идеи стравить Гитлера и Сталина, изначально направив вектор агрессивности фашизма на восток, то она потерпела крах, когда 17 сентября советские войска вошли в Польшу с востока и двинулись навстречу немецкому вермархту вовсе не для того, чтобы с ним сразиться, а для того, чтобы разделить Польшу надвое. Вступившая в войну 3 сентября Великобритания могла надеться только на Францию. Советский Союз же был вскоре исключен из Лиги наций за нападение на Финляндию. Западные державы всерьез обсуждали возможность отправки экспедиционных сил для поддержки финнов, параллельно поставляя им вооружение и технику. Поставки были довольно скромные, но небольшой финской армии вполне хватало. К тому же с поставками танков и другого тяжелого вооружения проблем не было — к примеру, значительная часть танкового парка финской армии представляла собой трофеи, взятые в ходе все той же Зимней войны с СССР. В ответ на все эти демонстративные акции СССР не спешил помогать западным демократиям, когда 10 мая 1940 года немцы начали против них “блицкриг”. Велик был соблазн ударить в тыл Гитлеру, пока его краса и гордость — танковые и моторизованные дивизии прокладывали себе дорогу на Париж, но два серьезных довода “против” перевешивали.
Первый — кампания на Западе шла очень удачно для немцев. Знаменитые бельгийские форты были захвачены парашютистами с невероятной быстротой, английский экспедиционный корпус, устремившийся отбивать ложное наступление в Бельгии, был отрезан и прижат к морю. Другой удар был направлен в обход укреплений неприступной “Линии Мажино”, через Арденны (местность на границе Бельгии и Франции). Шансов на победу у союзников оставалось все меньше (Уже 22 июня с Францией было подписано перемирие).
Второй довод против — собственная неготовность СССР к войне. Если, как утверждает В. Суворов в своей книге “День М”, Советский Союз готовился начать войну в июле 1941, то начало ее за год до этого срока сулило бы полный провал. К тому же захват немцами Дании и Норвегии в апреле 1940 года дополнительно указывали на намерения Гитлера продолжать экспансию на Запад. Последовавшая затем кампания немецкой армии на Балканах, захват Крита и высадка немецкого корпуса в Африке подтвердили это. Гитлер старался лишить британцев всех плацдармов в Европе и средиземноморье. Так как промышленная мощь оккупируемых стран была невелика, а в случае с Африкой вообще практически равнялась нулю, эти действия были на руку Москве. Пока Германия тратила человеческие и материальные ресурсы на их захват, СССР мог готовиться к войне дальше и даже немного помогать Германии точно так, как он это и делал.[6]
А война с Германии с союзниками в конце 1940 — начале 1941 требовала значительных усилий. Убыл в Африку спасать разгромленных Итальянцев любимчик Гитлера храбрый и талантливый генерал Роммель, получивший Рыцарский крест за прорыв к Шербуру (Неприятно думать, что было бы, окажись Роммель на русском фронте в 1941-м году, если он с довольно слабыми силами воевал на суше против Великобритании и США до мая 1943-го года и делал это далеко не безуспешно). В жуткую резню попали сброшенные на Крит немецкие парашютисты. Они все же захватили остров, но с такими крупными потерями в людях и технике (транспортных самолетах), что немецкое командование вынуждено было отказаться от проведения подобных операций{1} (Опять же, неприятно думать, что произошло, окажись погибшие несколько тысяч парашютистов вместе со своими живыми товарищами по оружию в транспортных самолетах где-нибудь неподалеку от Москвы в декабре 1941). Наконец, 1773 самолета потерянные немцами в воздушной “Битве за Британию” в 1940-м уже не могли подняться в воздух, управляемые погибшими в этой битве опытными пилотами{2}. (А ведь общая цифра немецких самолетов сосредоточенных против СССР 22 июня 1941 года — около 3500 машин, включая разведчики, связные и транспортные самолеты, а также самолеты союзников Германии. Потерянные же над Англией были, в основном, истребителями и бомбардировщиками, то есть представляли собой реальную ударную силу).
После всех сражений 1940 года промышленность Германии продолжала работать в режиме мирного времени, часть немецких дивизий были расформированы, часть переведена на штаты мирного времени. Если война против СССР и была в замыслах Гитлера, то для внешнего наблюдателя ее подготовка была не заметна. Никаких выгод Сталину от заключения союза с англичанами не было, англичане это прекрасно понимали, поэтому и не были назойливы в подобных предложениях. Тем более что к власти в Англии пришел Черчилль, консерватор старой закалки, человек ненавидевший коммунизм не меньше, чем фашизм, если не больше. У него, по его собственным словам, до 22 июня 1941 года не было уверенности, что СССР вступит в войну на стороне Великобритании[7]
К началу лета 1941 года стало окончательно ясно, что война Германии и Великобритании находится в той же фазе, в которой находилась во время Наполеоновских войн. Образно выражаясь — “битва льва и крокодила”. Как и наполеоновская Франция Германия одерживала победу за победой на сухопутных театрах военных действий, но на море продолжал господствовать английский флот. Единственным средством борьбы с англичанами после провала воздушного наступления на Англию осенью 1940 года (“Битва за Британию”) стали подводные лодки. Будучи построенными в достаточных количествах они могли перекрыть военные, промышленные и продовольственные поставки из британских доминионов. В последствии Черчилль именно в немецких подводных лодках признавал единственную серьезную угрозу для Британии за всю войну[8]. На 1 сентября 1939 года немцы располагали лишь 57 подводными лодками, но их выпуск в ходе войны серьезно увеличился, и до 8 мая 1945 года в строй ступило 1113 подводных лодок (Из общего числа в 1170 в боевых действиях приняло участие 863){3}. Таким образом, Гитлер ступил на тот же путь, что и Наполеон, только Наполеон ввел “континентальную блокаду”, стремясь прекратить ввоз английских товаров в европейские страны, а Гитлер начал неограниченную подводную войну, пытаясь перекрыть поставки в Англию. Главное, что в обоих случаях сухопутная армия оставалась не задействованной (за исключением Африканского корпуса, в котором находились летом 1941 года лишь 2 немецкие дивизии — 1 легкая и 1 танковая). Применение ее напрашивалось само (как и в случае с Бонапартом) — Россия, но ни один здравомыслящий человек не мог себе представить, что Гитлер решится на такую авантюру, как нападение на СССР. Война на два фронта была знакома немцам, и мало кто желал повторения бедствий 1917-1918 годов. Однако подстегиваемый легкими победами в Европе и рвением штабных генералов (вроде Йодля и Кейтеля) Гитлер все же решился и 22 июня толкнул равнодушных друг к другу (это как минимум) Сталина и Черчилля в союзнические объятия. Нападение же Японии на американскую военно-морскую базу в Пирл-Харборе 7 декабря 1941 года сделало невозможным дальнейшее самоустранение США от Мировой войны. Черчилль не скрывал своей радости, узнав о японской атаке. Теперь к его услугам был и “арсенал демократии”, США, и достаточно советского “пушечного мяса” на службе той же “демократии”[9]. Костяк антигитлеровской коалиции окончательно сформировался[10].