Причем каждая встреча характеризовалась своей особенностью, имела важное значение для формирования новой атмосферы отношений, вносила большой вклад в решение практических вопросов, а также в переговорный процесс по мирному договору[127].
Красноярская встреча фактически дала старт переговорам по мирному договору, а также придала большое ускорение развитию двусторонних связей во всех областях.
Хотя первую встречу «без галстуков» Б. Н. Ельцин - Р. Хасимото принято называть «красноярской», на самом деле она состоялась 1-2 ноября в гостевой резиденции «Сосна», расположенной в 10 километрах от города. Б. Н. Ельцин и Р. Хасимото провели вместе более 8 часов.
Встреча завершилась достижением ряда весьма важных договоренностей.
Во-первых, был согласован развернутый план поступательного развития российско-японского экономического сотрудничества, получивший название «План Б. Н. Ельцина — Р. Хасимото». План предусматривал заключение соглашения о защите инвестиций, оказание японского содействия в подготовке российских управленческих кадров предприятий, развитие взаимодействия в сфере энергетики, в том числе атомной, поддержку вступления России во Всемирную торговую организацию и многое другое.
Япония в ответ на обращение российской стороны выразила готовность предоставить по линии Экспортно-импортного банка несвязанный кредит в размере 1,5 млрд. долл. для оказания содействия российским реформам. Этот кредит особо помог России, когда ее экономика оказалась в весьма сложном положении после экономического кризиса в августе 1998 года[128].
Во-вторых, японская сторона информировала о решении поддержать присоединение России к форуму Азиатско-Тихоокеанское экономическое сотрудничество. К тому времени среди членов этой организации фактически только Япония выражала «сомнения» относительно целесообразности российского участия в ее работе. Изменение японской позиции «открыло перед Россией дверь» в АТЭС, что вскоре и произошло. Причем премьер-министр Р. Хасимото после красноярской встречи позвонил Президенту США Б. Клинтону и сообщил ему об этом решении японской стороны[129].
В-третьих, было достигнуто согласие активизировать диалог по вопросам стабильности и безопасности в азиатско-тихоокеанском регионе, расширить контакты и обмены между военными ведомствами двух стран.
Неожиданностью стало то, к каким выводам пришли Б. Н. Ельцин и Р. Хасимото при обсуждении проблем, связанных с мирным договором. Вот как они были сформулированы в российском сообщении для прессы по итогам встречи:
«Оба руководителя договорились приложить активные совместные усилия к развязыванию этого исторического узла (имеется в виду мирный договор), опутывающего российско-японские отношения. Было отмечено общее понимание, что, двигаясь к этой цели, Москва и Токио будут активно развивать весь комплекс двусторонних связей, включая крупномасштабное экономическое сотрудничество, решение «окодоостровных» вопросов. В частности, обе страны изъявили намерение дать инструкции своим делегациям на переговорах о рыболовном промысле в районе Южных Курил с тем, чтобы как можно скорее заключить соответствующее соглашение.
Наряду с этим было решено совместно работать над разъяснением общественности двух стран причин ситуации, коша между Россией и Японией отсутствует мирный договор, не номализованы отношения и не зафиксировано территориальное размежевание[130]. Лидеры выразили единое мнение, что эту аномальную ситуацию следует выправить как можно скорее»[131].
И, наконец, главное, что привлекло внимание: «Оба руководителя согласились приложить все усилия для того, чтобы заключить мирный договор к 2000 году на основе Токийской декларации 1993 года»[132].
Почему был предложен 2000 год? Премьер-министр Японии неоднократно, в том числе на встречах с российскими представителями, говорил о «необходимости решить проблемы, возникшие в 20 столетии, до начала следующего». Президент был, судя по всему, осведомлен об этой позиции. Следует учитывать и то, что в 2000 году у Б. Н. Ельцина кончался второй срок пребывания на посту президента.
Услышав от Б. Н. Ельцина предложение вести дело к подписанию мирного договора к 2000 году, Р. Хасимото, как он сам вспоминал впоследствии в интервью японским СМИ, испытал «чувство удивления и воодушевления».
Заместитель министра иностранных дел Японии М. Тамба, присутствовавший практически на всех беседах Президента с премьер-министром, в интервью газете «Асахи симбун» рассказал, что впервые Б. Н. Ельцин заговорил на тему мирного договора во второй половине дня 1 ноября во время прогулки на катере по Енисею. Именно тогда он предложил заключить мирный договор до 2000 года и разработать «план действий для достижения этого». По словам М. Тамбы, Президент, тем не менее, не конкретизировал свою идею «плана действий», не высказывался и по его возможному содержанию.
Что стояло за столь неординарным предложением Президента, которое в окончательном виде было сформулировано как «договоренность прилагать максимум усилий для заключения мирного договора до 2000 года на основе Токийской декларации»? На этот счет высказывалось немало версий и догадок[133].
Можно исходить из того, что, выдвигая инициативу по мирному договору, Б. Н. Ельцин действовал в присущем ему стиле. Не раз он поражал своих партнеров - лидеров многих государств неожиданными заявлениями и предложениями. Делалось это, в том числе и с тем, чтобы «предельно обострить ситуацию» для более четкого понимания того, насколько она созрела для Достижения конкретного результата. С другой стороны, своими неординарными шагами он как бы «перекидывал мяч на поле партнера, ожидая адекватной или заинтересованной реакции.
Так, накануне его несостоявшегося визита в 1992 году в Японию Президент Б. Н. Ельцин, выступая в программе Эн-Эйч-Кэй, которая в прямом эфире транслировалась на Японию, сообщил, что у него имеется 14 предложений относительно возможного решения территориальной проблемы, однако он пока не решил, какое из них выбрать. На самом деле таких предложений не существовало.
Президент в близком ему окружении действительно говорил, что у него есть несколько вариантов решения территориальной проблемы» которые ему предлагали российские политики, ученые, журналисты. Однако это были скорее не варианты, а довольно абстрактные идеи. Например, среди них фигурировали такие, как - сделать острова международным парком-заповедником, сдать их Японии в аренду и так далее[134].
Б.Н. Ельцин, чувствуя слабую подготовку своего визита, особенно в части, касающейся разговоров в Токио по территориальной проблеме, говоря о «многочисленных предложениях», посылал своего рода «последний сигнал» японской стороне — «я смогу что-то предложить на переговорах по мирному договору, но все зависит от степени готовности японского правительстве пойти навстречу России». И когда на этот своеобразный «зондаж из 14 предложений» никакой реакции из Токио не последовало, Б.Н. Ельцин еще раз убедился в нецелесообразности в таких условиях осуществлять визит в Японию.
Последующие события подтверждают данное заключение. Стороны выдвинули предложения по решению проблемы мирного договора: японская сторона — «каванское» в апреле 1998 года, российская — «московское» в ноябре 1998 года. И хотя к 2000 году заключить мирный договор не удалось, двусторонние связи начали развиваться невиданными в истории российско-японских отношений темпами.
Итоги красноярской встречи вызвали в Японии двойственную реакцию.
Официальные оценки были весьма высокими.
5 ноября премьер-министр Р. Хасимото направил послание Президенту Б.Н. Ельцину, в котором в свете красноярской договоренности по мирному договору выразил ему искреннее уважение за проявленную «героическую решимость». В послании подчеркивалось, что «встреча в Красноярске имела исключительно большое значение для укрепления и расширения отношений между Японией и Россией в XXI веке».
Министерство иностранных дел Японии публично оценило итоги красноярской встречи как «исторический успех».
В целом с доброжелательными комментариями выступали даже традиционно скептически настроенные специалисты по японо-российским отношениям[135].
В целом позитивно комментировали результаты красноярской встречи японские средства массовой информации. Вот некоторые из них: «поворотный пункт в истории двусторонних отношений — от противостояния к сотрудничеству», «достигнут большой прогресс как в политической, так и экономической областях», «появилась возможность, что в японо-российских отношениях, включая территориальный вопрос, произойдет исторический поворот»[136].
Но были и не столь радужные, даже пессимистические оценки, нередко с оттенком негативизма. Так, сообщалось, что среди высокопоставленных сотрудников министерства иностранных дел Японии сохраняется мнение, что основы политики России в отношении Японии не изменились - Президент Б. Н. Ельцин в условиях, когда НАТО, расширяясь, приближается к российским границам, ищет теперь друзей на Востоке, а также рассчитывает на японскую экономическую помощь для восстановления российской экономики». Эти взгляды разделяли и некоторые политологи-аналитики.
В Красноярске Б. Н. Ельцин и Р. Хасимото договорились провести вторую «встречу без галстуков» в Японии в середине апреля 1998 года. Подготовка к ней началась незамедлительно и шла с нарастающим темпом.
Уже в середине ноября 1997 года состоялся визит в Токио министра иностранных дел Е. М. Примакова. В ходе его переговоров с министром иностранных дел К. Обути предстояло наметить план действий на «посткрасноярский период».