Бывший боливийский министр иностранных дел, а затем командир 8-й дивизии полковник Сентено бросил на борьбу с партизанами около шестисот свежих, обученных по американскому образцу “рейнджеров”. Те немедленно пустились по следам партизанских отрядов. В одной из операций им удалось взять в плен Уго Чоке Сильву. Тот, недолго думая, перешел на сторону правительственной армии. А так как он знал о некоторых тайных складах в горах, солдаты обнаружили тайник, в котором, кроме всего прочего, нашли несколько фотографий. На одной из них (снимок был сделан в лагере) вместе с Инти и Коко сидела красивая молодая девушка.
Командир “рейнджеров” послал фотографию в уголовный отдел боливийской полиции. Полиции удалось установить имя девушки, и партизаны понесли одну из самых тяжелых потерь. Полиция обнаружила и ликвидировала обширную организацию, которая действовала в нескольких городах и осуществляла финансирование освободительных отрядов.
Лойола Гусман училась в Университете Сан-Андре в Ла-Пасе. Когда к ней на квартиру нагрянула полиция, она поняла в чем дело, но не смогла никого предупредить о случившемся. Целых двадцать дней полицейские держали ее в одиночке и никому не говорили об ее аресте. Партизаны ничего не подозревали и продолжали посылать сведения по ее адресу. Таким образом, в руки полиции попало много ценной информации. В печати появилось сообщение о ее аресте лишь после того, когда Лойола Гусман попыталась выброситься из окна третьего этажа.
В воскресенье, 8 октября 1967 года, разведчики сообщили карательному отряду “рейнджеров” о передвижении партизан Че Гевары по длинному узкому ущелью Юро. В 13. 30 “рейнджеры” получили приказ об атаке. Они осторожно начали спускаться в долину. Потом раздались первые автоматные очереди. Часть отряда Че Гевары пыталась пробиться из окружения, но кечуа имели многократное преимущество в силе и более выгодные позиции. У партизан был только один выход — пробираться по крутым скалам. Все выходы из ущелья Юро были перекрыты.
Че Гевара вместе со своими бойцами сражался до последней возможности. Он был ранен в ноги. Очередная пуля выбила у него из рук оружие. Ствол его автомата разорвало при выстрелах, обойма в пистолете была пуста, сам он уже не мог встать на ноги. Сражение в ущелье Юро, примерно в двух километрах от деревни Игера, окончилось затемно. Когда в деревне Игера в окнах глиняных лачуг зажглись свечки и карбидные лампы, у школы появилась группа боливийских “рейнджеров” вместе с двумя пленниками. Одного из них солдаты буквально тащили по земле. Это был партизанский командир Че Гевара. Вторым был его товарищ по оружию Симон Куба, бывший лидер боливийской организации горняков. Руки его были связаны за спиной. Обоих пленников закрыли в школе, порознь.
Рано утром один из “рейнджеров” принес Че Геваре завтрак. Потом он рассказывал: “Пленный сильно хромал и тем не менее ходил по комнате. У меня возникло чувство, что он хочет обязательно с кем-то поговорить. И действительно, он сказал мне, что хотел бы поговорить с учителем”.
Военный корреспондент Хорхе Торрико-Винсенти, который благодаря своему полуофициальному положению первым прибыл в деревню Игера, беседовал с двадцатидвухлетней учительницей Хулией Кортес. Она была последней собеседницей, с которой Че Гевара разговаривал перед смертью.
Хулия Кортес:
“Когда я вошла в класс, то увидела человека с длинными волосами и спутанной бородой. На нем была грязная, вонючая одежда. Видеть все, это было неприятно. Он бросил на меня проницательный взгляд и спросил, учительница ли я. Когда я ответила утвердительно, он начал меня расспрашивать, сколько детей ходит в школу, привыкли ли они к учебе, получают ли в школе завтраки. Потом он мне стал рассказывать о Кубе, о том, что там для деревенских детей построили новые прекрасные школы. Я возразила, сказав, что Боливия бедная страна, на что он сразу же ответил:
“Однако господа из правительства и генерального штаба ездят в роскошных “мерседесах”. Мы перешли на другую тему. Я спросила его, был ли он с партизанами, когда они в сентябре захватили Игеру. Вся группа потом примерно в четырехстах метрах от деревни попала в западню. Он сжал губы и сказал: “Жители Игеры — трусы. Они предали нас. Из-за них мы потеряли трех отважных бойцов...”
В 10 часов утра 9 октября на краю деревни приземлился военный вертолет, на борту которого были главнокомандующий боливийской армией Альфредо Овуандо Кандиа, Давид Лафуэнте Сото и кубинский эмигрант, находящийся на службе в ЦРУ, Гонсалес. На другом самолете прилетели генерал Хоакин Сентено и вице-адмирал Горацио Угартече. В горной деревушке, таким образом, собрались высшие чины боливийской армии. Один за другим они заходили в школьный класс, в котором находился раненый Че Гевара. Может быть, они прилетели только для того, чтобы лично убедиться, что Че Гевара пойман? Очевидно, нет. Еще до обеда, прежде чем сесть в свои самолеты, они отдали приказ об убийстве. Потом они улетели в Вальегранде, расположенный неподалеку, чтобы обеспечить себе алиби.
Хотя детали совещания офицеров неизвестны, ясно одно: они договорились и о форме убийства. В соседней комнате Че Гевара мог слышать громкий спор между пьяными солдатами Марио Тераном и Бернадином Уанка. Каждый из них первым хотел застрелить Че Гевару. Когда в класс вошел часовой, пленный попросил его, чтобы еще раз пришла учительница Хулия Кортес. Та за неимением времени отказалась прийти тотчас, пообещав, что придет после обеда.
Торрико-Винсенти на основе рассказов свидетелей описал последние минуты Че Гевары: “Марио Теран взял свою американскую автоматическую винтовку М-2 и вошел в класс. Спокойным, приветливым голосом он сказал Че Геваре, чтобы тот сел. “Зачем? — спросил пленник.— Застрелить меня ты можешь и так”. Солдат растерялся. Он пошел было к двери, но потом вдруг обернулся и дал очередь. Че Гевара инстинктивно поднял руку, как бы пытаясь защититься. Пули пробили ему руку и прошли через грудную клетку, поразив сердце. На стене школьного класса остались следы от пуль...”
Че Гевара умер не сразу. Несколько минут он лежал в агонии. В помещение вошел старший лейтенант Перес, вынул пистолет и выстрелил умирающему в упор в затылок. Но в тот же день боливийские власти заявили всему миру, что небольшая рана в затылке - глубокий надрез, который должен был сделать доктор Мойсес Абрахам Б., когда препарировал труп.
Уже за несколько дней до этого полковник Сентен выступая перед представителями зарубежной печати сказал, что в самое ближайшее время Че Гевара будет пойман и обезврежен. Поэтому шустрые репортеры 9 октября, были уже наготове на аэродроме в городке Вальегранде. Полковник Сентен, который прилетел с гор на военном вертолете, заявил журналистам, что Че Гевара мертв, он видел его труп собственными глазами. Потом вертолет поднялся в воздух и полетел обратно в горы. В 17 часов он снова появился на горизонте, сопровождаемый взглядами жителей городка нескольких десятков иностранцев. Среди них был агент ЦРУ, которого хорошо знали журналисты.
Вертолет приземлился сравнительно далеко от любопытных, солдаты сразу же окружили его и никого близко не подпускали. Но люди видели, что к шасси было привязано мертвое тело. Это был убитый Че Гевара.
О дальнейшем ходе событий рассказывает репортер американской газеты “Нейшн”. “Мертвое тело погрузили в закрытый “шевроле”, который сразу же уехал Мы прыгнули в свой .“джип”. Наш шофер неотступно следовал за “шевроле”. Так мы ехали около километра. Потом машина неожиданно свернула и въехала во двор небольшой больницы. Мы почти вплотную ехали за ней, поэтому ворота больницы закрыть не успели “Шевроле” с трупом въехал по крутому подъему и остановился у сарая с бамбуковой крышей. Это была, очевидно, временная прачечная. Мы быстро выскочили из “джипа” и побежали к “шевроле”. Задняя дверь его была еще закрыта. Потом она открылась, и оттуда выскочил агент ЦРУ. Внутри на носилках лежало тело Че Гевары. Я видел его четыре года назад в Гаване. Он был личностью, которую не забывают.... Он показался мне меньше ростом и более худым, чем тогда, в Гаване. Видимо, месяцы, проведенные в джунглях, сделали свое дело. Я не хотел верить своим глазам, но, когда труп вынесли и положили на стол в сарае, я понял, что это он. Черты лица, редкая борода, непричесанные вихры исключали ошибку. Он был одет в зеленую форму с курткой на молнии. На ногах были зеленые носки и мокасины домашней работы. Пока он был одет, ран не было видно. Только у основания шеи были видны две маленькие дырки...”
Мертвого Че Гевару сожгли, а пепел куда-то высыпали, чтобы его могила не стала местом паломничества угнетенных, мечтающих о свободе... Но и это мероприятие шефа боливийской разведывательной службы полковника Аугусто Риосе не достигло цели. Есть люди, которые не умирают. Че Гевара — один из них. Он продолжает идти в колоннах демонстрантов в Лондоне, Париже, Буэнос-Айресе. Несмотря на заблуждения и допущенные ошибки, он стал примером для бойцов антиимпериалистической революции в Латинской Америке. В своем последнем письме родителям он писал:
“Люди могут сказать обо мне, что я авантюрист. Да, это так, но я авантюрист особый. Я один из тех, кто рискует жизнью, чтобы доказать свою правду. Кто знает, может, я прощаюсь с вами навсегда. Я не мечтаю о смерти, но обстоятельства логично заставляют меня считаться с этой возможностью. Я вас очень любил, но не мог выразить свою любовь. Во всем, что я когда-либо делал, я был несговорчив. Думаю, что иногда вы меня не понимали. Воля, которую я с удовольствием закалял, будет теперь поддерживать мои больные ноги и укреплять уставшие легкие. Вспоминайте иногда своего маленького кондотьера двадцатого века...”