В разгар войны, в январе 1901 г., умерла королева Виктория, и на английский престол вступил ее сын Эдуард VII. Мысль об улучшении отношений с Францией зародилась у него давно. Будучи наследным принцем, он поразил Лубе, когда вскоре после его избрания неожиданно явился в Елисейский дворец, да еще в дорожном костюме. В беседе с Лубе принц Уэльский высказал пожелание улучшить отношения между Францией и Англией, руководствуясь не личными соображениями, а интересами британских правящих классов, которые все больше отдавали себе отчет, что наиболее сильным их врагом становится Германия.
Это намечавшееся изменение позиции Англии не прошло мимо внимания Германии, которая неожиданно в конце 1899 г. отозвала своего посла во Франции Мюнстера, не без оснований полагая, что он ошибается в своих оценках франко-английских отношений. На его место был назначен бывший посол в Петербурге князь Радолин, встреченный в Париже довольно сухо. Вскоре после этого Вильгельм II 5 марта 1901 г. посетил французское посольство в Берлине и принялся убеждать посла Ноайля, что Россия пользуется французскими деньгами, не давая ничего взамен, не оказав Франции помощи даже во время Фашодского конфликта. Германский император, вообразивший себя немецким Талейраном, пытался подорвать франко-русский союз. Он особенно стремился к этому, убедившись в недостижимости соглашения с Англией. Внешне это проявилось в крайне неприязненном отношении Эдуарда VII к Вильгельму II, его родному племяннику. «Когда дядя говорил с племянником о политике, — писал наблюдавший переговоры канцлер Бюлов, — у меня было такое чувство, точно толстый и злой кот играет с маленькой мышкой»[90]. Задавшись целью оторвать Россию от Франции, Вильгельм заигрывал с ней, используя свои родственные связи с Николаем II. Он намеренно устроил традиционный при прусском дворе обед в день рождения царя 18 мая не в Берлине, а в Меце. Русский посол граф Остен-Сакен сразу откликнулся на приглашение, но в Париже были возмущены. Когда же Николай принял приглашение Вильгельма прибыть летом на маневры германского флота в Киле, Делькассе встревожился. Вернувшись за полтора месяца до описываемых событий из Петербурга, он теперь предписал своему послу немедленно отправиться к новому русскому министру иностранных дел Ламздорфу, известить его о крайнем волнении во Франции и просить сообщить официальную дату визита во Францию царя до того, как он встретится с германским императором. Николай II принял приглашение посетить Францию в сентябре 1901 г.
Визит царской четы во Францию проходил с 17 по 21 сентября. В Дюнкерк, куда прибыла императорская яхта, отправилось все французское правительство во главе с президентом республики. Затем царь посетил Компьен, где присутствовал на смотре войск, и Реймс. В последний день визита был организован грандиозный военный парад. Во время состоявшихся бесед обсуждались все важнейшие проблемы внешней политики, по большинству которых выявилось взаимное согласие сторон. Ламздорф заявил Делькассе, что теперь Лубе должен посетить Россию, и чем скорее, тем лучше. В последний день визита Вильгельм II направил царю телеграмму, что он поручит одному из своих генералов приветствовать его, когда он будет проезжать через Мец. К великому удовольствию французов, царь ответил: «Пусть генерал не беспокоится — я буду спать». 20 мая 1902 г. президент Лубе прибыл в Царское Село; на следующий день состоялись большие маневры русской армии в Красном Селе, где Лубе был приглашен в коляску императора. Это, а главное — прекрасное состояние русской армии вызвало восторг французов. «Великолепная кавалерия, — писал секретарь Лубе. — Каждый полк имеет лошадей одной и той же масти. Это наводит на мысль о громадных резервах страны. Пехота напоминает машину и производит впечатление крепкой, здоровой и более уверенной и внушительной, чем наша». 23 мая французская эскадра покинула Кронштадт. Французская пресса приветствовала эту демонстрацию франко-русского союза, тем более что Англия, подписав 31 мая 1902 г. мир с бурами, вновь готова была активизировать свою внешнюю политику[91].
Одновременно с укреплением франко-русского союза французская дипломатия стремилась улучшить отношения со своими соседями на юге — Италией и Испанией. Для этого надо было попытаться оторвать Италию от Тройственного союза. Осуществление этой задачи было поручено главным образом французскому послу в Италии К. Барреру. Сын политического противника Наполеона III, Баррер воспитывался в Англии и начал свою карьеру в качестве журналиста газеты «Таймс». Гамбетта привлек его к дипломатической деятельности. Назначенный послом в Рим в 1897 г., Баррер сохранял свой пост до 1924 г. Зарубежная историография дает высокую оценку этому дипломату, подчеркивая его большое влияние на политических деятелей Италии. Сущность французской политики по отношению к Италии, заключавшуюся в сговоре между этими державами о разделе колониальных территорий и в финансовом нажиме на нее, откровенно выразил в инструкциях французскому послу в Риме министр иностранных дел Рибо: «Наша политика должна заключаться в том, чтобы быть любезными с Италией, не задевая ее, но вместе с тем не предоставлять ей никаких займов до тех пор, пока она не убедится в бесплодности своего союза с Германией и Австро-Венгрией»[92].
Еще в 1896 г. Италия официально признала французский протекторат над Тунисом, что сразу улучшило их взаимоотношения. В 1898 г. был заключен франко-итальянский торговый договор, положивший конец жесточайшей семилетней таможенной войне между ними. Первое секретное соглашение между Францией и Италией касалось раздела сфер их влияния на северном побережье Африки. Италия признавала за Францией свободу действий в Марокко, взамен чего получала согласие на свободу действий в Триполитании. Соглашение было заключено в форме обмена 1 января 1901 г. письмами, датированными 14 и 16 декабря 1900 г., между Баррером и министром иностранных дел Италии Висконти-Веноста.
Возобновление Тройственного союза в 1902 г. не ухудшило франко-итальянских отношений. 4 июня итальянский посол в Париже Торниелли передал Делькассе секретную декларацию, заверявшую его, что в возобновлении Тройственного союза нет ничего враждебного Франции, «никакого обязательства», которое могло бы заставить Италию «в каком-либо случае принять участие в нападении на нее». 1 ноября 1902 г. состоялся обмен идентичными по содержанию нотами между Баррером и министром иностранных дел Италии Принетти. По существу это был настоящий договор о нейтралитете между двумя державами. В нем подтверждалось соглашение о разделе колоний и указывалось, что, «в случае, если Франция прямо или косвенно сделается объектом нападения со стороны одной или нескольких держав, Италия сохранит строгий нейтралитет. То же самое будет в случае, если Франция, вследствие прямого вызова, окажется вынужденной для защиты своей чести и безопасности принять на себя инициативу объявления войны». Подписав этот документ, Италия фактически отказалась от участия в Тройственном союзе против Франции. В дальнейшем французская дипломатия продолжала укреплять двусторонние отношения, о чем свидетельствовал визит итальянской королевской четы во Францию в октябре 1903 г. и ответный визит президента Лубе в Рим в апреле 1904 г.
Русская дипломатия, осведомленная о французской политике в Италии, желала не столько оторвать ее от Тройственного союза, сколько обезопасить Францию. В беседе с французским послом Ламздорф заявил, что «не может быть и речи о попытке подорвать Тройственный союз», поскольку «мы не можем предложить Италии достаточной компенсации» и желательно лишь «постараться, чтобы Италия отклонила все статьи, направленные против Франции». Эта точка зрения своего главного союзника, конечно, учитывалась Францией, поскольку там отлично понимали, что компенсации Италия потребует и за счет Балканского полуострова[93].
Стремясь путем тайных соглашений с Италией обеспечить себе захват в недалеком будущем Марокко, французская дипломатия не забывала и о необходимости урегулировать свои отношения с другой своей южной соседкой — Испанией. Переговорами с этой страной с начала 1901 г. занимался лично Делькассе, поскольку французский посол в Мадриде не пользовался достаточным влиянием. 6 октября 1904 г. было подписано франко-испанское соглашение о Марокко. Договорившись о доле Испании в Марокко (район Сеуты и вдоль Средиземного моря против Гибралтара), французы пригласили в мае — июне следующего года короля Испании посетить Париж. Этот визит свидетельствовал об укреплении франко-испанских отношений.
В начале XX в. на Дальнем Востоке резко обострилась борьба империалистических держав за сферы влияния, особенно за влияние в Китае, где вспыхнуло мощное антиимпериалистическое движение. Политика России в это время была направлена на сближение с Китаем, чтобы приобрести там руководящее положение. Но подписанное Россией соглашение с местными властями Мукденской провинции о протекторате над Маньчжурией встретило решительное сопротивление Японии, Англии и США. Япония, давно готовившаяся к войне с Россией, заключила 30 января 1902 г. договор с Англией, что обеспечивало ей финансовую помощь и создавало благоприятные условия в случае вооруженного конфликта на Дальнем Востоке.
Франция и Россия были обеспокоены англо-японским договором, но он затрагивал прежде всего Россию, а Франция не была расположена чем-либо жертвовать для защиты русских интересов. Все же 16 марта была опубликована совместная франко-русская декларация по этому поводу, которая в сущности ни к чему Францию не обязывала. Русский посол во Франции Урусов сообщал, что общественное мнение отнеслось положительно к этой декларации, считая ее признаком еще большего скрепления союза. Однако в последующие дни часть газет стала высказывать мнение, что для Франции в этом может скрываться «опасность быть завлеченной в грозные осложнения из-за исключительно русских выгод». В связи с этим многие политические деятели, как сообщал Урусов, задают себе вопрос: «Насколько могут согласовываться и сливаться повсюду интересы Франции и России, и достаточно ли были обсуждены и взвешены все последствия означенного расширения союза?» На запрос в парламенте по поводу декларации Делькассе ответил: «Союз Франции с Россией... представляет все, какие только можно желать, благоприятные условия: согласие обоюдных интересов и гармонию взаимных чувств. Потому истекшие со времени его подписания годы скрепили его и расширили его значение»[94].