Галаты, кельтоскифы, кимвры и народы «третьего мира»
Особый интерес представляет создание кельтами своего государства в Малой Азии в III в. до н.э. и его дальнейшее функционирование. Кельты были приглашены в 278 г. союзом греческих городов севера Малой Азии, которые образовали так называемую Северную Лигу для противостояния экспансии иранских Селевкидов. Членами этого союза были: Византии, Гераклея, Калхе-дон, Тий, Киер и другие. И, естественно, кельтские племена были приглашены как военные союзники, поскольку считались во всем Средиземноморье отличными воинами.
На рубеже III и II вв. до н.э. в Северном Причерноморье и Прикарпатье складывается достаточно сложная и неординарная геополитическая ситуация. Ее фиксируют и декрет Протогена, и другие источники о появлении на Балканах и в Нижнем Подунавье отрядов «бастарнов – пришельцев». Галаты, по сообщению ольвийского декрета, выступают в союзе со скирами. Это загадочное племя позже поминается Плинием, а в эпоху Великого переселения народов постоянно действует в составе различных группировок германских племен, в герман-стве которых еще надо разобраться.
Аполлоний в 17-й книге «Карийской истории» сообщает, что недавно прибывшие кМитридату и Ариобарзану галаты, действуя совместно, прогнали египтян, посланных Птолемеем, до моря и захватили якоря их судов; употребив добычу с победы на строительство города, заселили страну и назвали таким образом. Три города они основали: Анкиру вследствие одержанной в войне победы, другой город по имени архонта, названный Пессинунтом, третий город – Тавий по имени другого архонта.
Надо сказать, что впоследствии, на протяжении многих веков галаты играли огромную роль в истории Малой Азии, в качестве серьезной военной силы, которую неоднократно использовала династия Митридатов Понтийского царства, в том числе и в борьбе со все возрастающим могуществом Рима.
Кельтские племена, жившие в Малой Азии, это: трогмы, построившие Анкиру, толистобокие, основавшие Тавию, и тектосаги с центром в Пессинунте. Помимо городов, кельты сплошь покрыли территорию своей страны крепостями и укрепленными поселками, и являвшимися, по выражению В. Рамсея, «держателями местного неэллинского духа».
Надо сказать, что подобно своим родичам в Галлии и Британии, галаты время от времени собирались в святилище под названием Drunemeton «Священный дубовый лес», оставаясь верными своим древним верованиям. Более того, духовный авторитет друидов и их большие знания пользовались в Малой Азии немалым влиянием и, видимо, не зря во времена императора Августа верховным жрецом знаменитого храма матери-богини Ма-Эннио или Ма-Беллони в Комане стал галат Дитевт, сын Адиаторига, который, видимо, был друидом. Очевидно, выбор был не случайным, поскольку культ богини-матери был одним из ведущих в кельтском мире. Надо сказать, что этот храм, в числе служителей которого было шесть тысяч человек, пользовался не только огромным влиянием в Малой Азии, но и особым статусом – он практически не подчинялся государству, являясь в те времена чем-то вроде современного Ватикана, и имел право чеканить свои собственные монеты с изображением верховного жреца. Кстати сказать, именно на монетах этого храма встречается трезубец, удивительно напоминающий ставший впоследствии знаменитым родовой знак Рюриковичей.
Во времена падения Понтийского царства и заката династии Митридатов, галаты, перешедшие на сторону римлян, еще более усилились. «Тетрарх галатского племени толистобокиев Дейотар усилиями Помпея получил царский титул и присоединил к своим владениям в Западной Галатии внутренние районы Понтийской Капподокии от Ксимены до Трапезунта. В его владения были включены территории в устье реки Галис, что составляло примерно половину прежней Газельнитиды, и участок побережья от Сиды до Колхиды. Южные области бывших родовых владений Митридата Евпатора вокруг укрепления Митридатий вместе с Малой Арменией отошли к другому галатскому тетрарху, правителю трокмов Брогитару». Запомним этот отрывок, поскольку он еще и ключ к кельтскому влиянию на Грузию и Армению, не говоря уже о дальнейшем влиянии на византийскую культуру.
Галатские воины продолжали служить Византии, как они служили Понту и Риму, и именно из галатских провинций набиралась императорская гвардия и происходило это по крайней мере до времен правления династии Комнинов, о чем свидетельствуют мемуары дочери византийского императора Анны Комнин, где она неоднократно поминает кельтских наемников, которых почему-то ее комментаторы принимают за выходцев из Западной Европы. Вот что пишет Проко-пий Кесарийский о дворцовом войске: «Одни из них с давних времен набирались в Византии, другие – в Галатии…» Даже одна из площадей Константинополя называлась Галатской, был в этом городе и Галатский район.
Думается, что галаты не могли не оказать своего влияния и, достаточно сильного, на культуру Византии, которая была эклектична по своей сути и впитывала в себя, особенно в декоративно-прикладном искусстве, искусство народов, ее населяющих, среди которых галаты занимали далеко не последнее место, если не второе, после греков. Но, к сожалению, этот вопрос совершенно не исследован. В качестве одного из примеров такого влияния можно привести византийскую «плетенку», используемую в различных орнаментах, и которая удивительно напоминает кельтские образцы. Но об этом речь пойдет впереди.
Сейчас необходимо разобраться с одними из основных загадок античного времени.
Очень интересные и несколько загадочные сведения о неких «кельтоскифах» составляют сведения Посидония, которые цитируются в трудах Страбона и Плутарха и которые многим современным исследователям кажутся очень уж несуразными и фантастическими. В частности, Страбон пишет, что кимвры «совершали походы даже до области Меотиды». А вот что пишет Плутарх: «Кельтика такая обширная страна, что она от Внешнего океана и холодных стран идет в сторону солнечного восхода и Меотиды, где граничит с Понтийской Скифией.
Именно оттуда, где смешались эти племена, они выселились не одним непрерывным натиском, но каждое лето, двигаясь все вперед и воюя, прошли материк за большой промежуток времени. Поэтому, хотя они делились на много частей с разными названиями, все их войско в совокупности называлось кельтоскифа-ми… Те киммерийцы, которые в древности стали известны грекам, были не большей частью своего народа, а только группой беглецов… Самые же многочисленные из них живут на краю света, у Внешнего моря, и занимают тенистую и лесистую землю… вплоть до Геркинского леса… именно оттуда возникло наступление на Италию этих варваров, называвшихся сначала киммерийцами, а потом очень кстати кимврами».
«Чуть выше Плутарх пояснял, что «кимврами» германцы называли разбойников. В связи с этим возникает мысль, не скрывается ли за этим названием не столько этно-племенное, сколько этно-социальное понятие, наподобие «викинги» более позднего времени».
Далее Плутарх сообщает: «Кимвры ни с кем не вступали в сношения, а та страна, из которой они явились, была так обширна, что никто не знал, что это за люди и откуда они, словно туча надвинулись на Италию и Галлию. Большинство предполагало, что они принадлежат к германским племенам, живущим около Северного Океана, как свидетельствует их огромный рост, голубые глаза, а так же то, что кимврами германцы называют разбойников. Но некоторые утверждают, будто земля кельтов так велика и обширна, что от Внешнего моря и самых северных областей обитаемого мира простирается на восток от Меотиды и граничит со Скифией Понтийской. Здесь кельты и скифы смешиваются и отсюда начинается их передвижение; и они не стремятся пройти весь свой путь за один поход и не кочуют непрерывно, но, каждое лето снимаясь с места, продвигаются все дальше и дальше и уже долгое время ведут войны по всему материку. И хотя каждая часть племени носит свое имя, все войско носит общее имя – кельто-скифы. Третьи же говорили, что киммерийцы, знакомые в старину грекам, составляли только небольшую часть племени, ибо это были лишь предводимые неким Лигдамидом мятежники и беглецы, которых скифы вынудили переселиться с берегов Меотиды в Азию, а самая большая и воинственная часть киммерийцев живет у Внешнего моря, в стране столь лесистой, что солнце там никогда не проникает сквозь чащи высоких деревьев, простирающихся до самого Герцин-ского леса. Небо в тех краях таково, что полюс стоит чрезвычайно высоко и вследствие склонения параллелей почти совпадает с зенитом, а дни и ночи – равной длины и делят год на две части». То, что кельты могли оказать культурное влияние на скифов, является вполне реальным фактом, тем более что почти два века кельтские племена владели Фракией и другими причерноморскими землями. Нельзя забывать и о неврах, которые были ближайшими соседями скифов. Но вернемся к Посидонию.
«Страбон сообщает: «Посидоний был другом Помпея, совершившего поход против иверов и албанцев до морей, находящихся по обе стороны их, то есть Каспийского и Колхидского…» Если «кельтоскифский» пласт сведений Посидония отнести к промежутку между 145 г. до н.э., которым начиналась его «История» в 52-х книгах, и 120-ми гг. до н.э., когда кимвры действуют уже далеко на западе, то окажется, что Посидоний мог получить сведения о кельтоскифах от Помпея приблизительно через полвека после описываемых событий, так как поход состоялся в 66–65 гг. до н.э. Он был направлен против союзников Митридата Ев-патора, следовательно, непосредственно затрагивал и скифов, поддерживавших понтийских царей вплоть до 63 г. до н.э. Скифы были врагами Рима, а своих врагов полководец Помпей должен был знать хорошо».
Далее те же авторы ставят вполне закономерный вопрос: «Почему же Посидоний отождествил кимвров и кельтоскифов?» И находят для себя ответ в том, что скорее всего кимвры были неким промежуточным племенем между кельтами и германцами и несли в себе черты обеих племен, ссылаясь на общепринятое мнение, что такая группа существовала.