И.А. Покровский был убежден в том, что в системе любого правопорядка не обойтись без признания человека юридической личностью, субъектом прав. Он полагал, что, не будучи юридической личностью, т.е. субъектом прав, и не обладая субъективными правами, личность физическая, т.е. индивид, никогда не мог бы явиться господином своих сил и способностей, никогда не мог бы стать субъектом прогресса[5].
Направление в юриспруденции, принимающее личность в качестве фундаментальной ценности права, И.А. Покровский обозначает как персонализм. Содержание же трансперсонализма, пишет И.А. Покровский, составляет мысль о том, что "право и государство получают свою ценность не от человеческой личности, а от некоторой надиндивидуальной инстанции, что самая человеческая личность, есть не цель, а только служебное средство для достижения таких или иных высших интересов целого"[6].
Персоналистическая ориентация в праве выражается двояко. Прежде всего личность признается важнейшей, но внешней для права ценностью. Так, например, Н.С. Малеин декларирует: "Закон существует для личности, но не она для закона". И поясняет: "Уважение к личности выражается в признании ее единственной ценностью первичного порядка, относительно которой определяются все иные вторичные ценности, включая право"[7]. Е.А. Лукашева пишет о личностной ценности права – его гуманистической ориентации, способности обеспечивать интересы и цели личности, ее творческое развитие и социальную активность[8].
Следует заметить, что такого рода "личностную ценность" может при данном подходе иметь не только право, но и экономика, политика и др. Признание личности исключительно внешней ценностью для права, ценностью более важной, нежели Бог, общество или государство существенно не меняет внутренней структуры правы, его объективной конструкции, в которой путем простой подстановки Бог замещается на государство, человека, общество и т. п. Поэтому персонализм такого рода остается внешним, формальным, несущественным для содержания права и для самого понимания личности.
Наряду с внешним, формальным персонализмом представляется возможным выделить внутренний, содержательный персонализм как особую аксиологическую ориентацию в юридической науке. В этом случае многие правовые явления становится возможным рассматривать как отдельные аспекты или стороны жизнедеятельности личности.
Данный подход предлагал, в частности, Гегель: "Личность содержит вообще правоспособность и составляет понятие и саму абстрактную основу абстрактного и потому формального права. Отсюда веление права гласит: будь лицом и уважай других в качестве лиц"[9].
Точка зрения внутреннего, имманентного персонализма формулировалась Л.А. Тихомировым. Он, в частности, писал: "Все, что называется в политике правом и свободой – свобода и права гражданские и политические – все это вытекает из психологического факта самостоятельности личности, ее прирожденной свободы"[10]. Развитие права и личности он рассматривал как взаимообусловленные процессы: "Но если выработка личности составляет необходимое условие, без которого ничего не значат и рассыпаются, как карточный домик, все юридические условия, то и эти последние, в свою очередь, необходимы для выработки личности"[11].
В советской литературе о существенной взаимосвязи права и личности писал Л.С. Явич: "Поскольку нас интересует проблема связи личности и права, то уместно подчеркнуть не только роль права по отношению к становлению и совершенствованию личности, но также и то, что само право тесно связано с процессом развития личности. Если личность нельзя себе представить все социального общения и обособления, если одним из ее социальных свойств является стремление к творческой самодеятельности, к свободе решения и действия при упорядоченных отношениях, то нельзя на определенном уровне и в соответствующем социальном срезе рассматривать личность в качестве совокупности правовых отношений?"[12].
Последовательно проведенная персоналистическая ориентация в юридической науке позволяет не только охарактеризовать ценность личности для права, но и признать личность правовой ценностью, т. е. явлением по сути своим правовым. Если на определенном уровне и в соответствующем социальном разрезе представляется возможным рассматривать личность в качестве совокупности правовых отношений, то и сущность личности следует определять через совокупность правовых отношений. Личность тогда не есть категория психологии, социологии или философии. Личность есть базисная категория права, воспринятая из права и функционирующая в качестве инструментального понятия в других формах общественного сознания. Суть юридического персонализма состоит не только в личностном понимании права, но и в юридическом понимании личности.
Существуют ли для этого достаточные эмпирические основания? Допускает ли общий смысл понятия "личность", позволяет ли семантическое поле этого термина признать юридическую интерпретацию в качестве исходной и определяющей? Ответ на этот вопрос мы находим в исследовании академика Ю.С. Степанова.
Он приходит к однозначному выводу о том, что понятие "личность-персона" всегда связано с правовым, юридическим оформлением. В ядро концепта "личность" входят следующие представления: 1) свободный человек; 2) обладающий максимумом юридических прав; 3) мужчина; 4) не дитя и не старик[13]. В представление о личности, подчеркивает Ю.С. Степанов, входит еще компонент "степенной личности", т. е. представление о том, что человек может быть личностью в большей или меньшей степени, то служит основой юридического оформления прав личности. Такое правовое, юридическое положение дает форму понятию "личность": последняя стала осмысляться как нечто "переменное", способное представать различными своими сторонами, как бы различными "обликами" в зависимости от отношения, в котором она берется в обществе, как нечто отчуждаемое от самого физического человека, как "лицо, которое может меняться", как "личина" или "маска".
Согласно данным индоевропейского языкознания, понятие личности возникло в правовом обороте. Поэтому это понятие исконно юридическое. Количественная определенность личность является важным свойством, позволяющим интерпретировать личность как субстанцию права, меру правовых отношений.
Абстрактное понимание личности как субстанции, т. е. самостоятельно сущего, присутствует в философии права. Е.В. Спекторский определяет личность как "свободное и волевое существо"[14]. Б.Н. Чичерин видел в личности (лице) разумное существо, обладающее свободной волей и на этом основании правами[15]. А.П. Куницын трактовал личность как свободное существо, носителя прав и обязанностей[16].
Обратим внимание, что личность не конкретизируется исключительно в качестве человека. Речь идет только о существе свободном, разумном, волевом. Только этими предикатами ограничиваются наиболее общие и наиболее простые определение личности. Одно из первоначальных определений личности, данное Кассиодором, звучало так: persona – substantia rationalis individua, – т. е. личность есть неразделимая, индивидуальная рациональная субстанция[17]. По Боэцию, лицо есть разумная природа, или разумная субстанция. Поэтому предварительное определение персоны (личности) – индивидуальная субстанция или субсистенция разумности природы (человек, Бог, ангел)[18].
В философию толкование личности как субстанции вошло после Никейского собора, разрешившего спор о Троице в догмате единства личности: Unitas in tres personas, una persona in duas naturas. Единый Бог и рассматривался в христианском богословии как личность в собственном смысле слова. Понятие личности философы заимствовали из христианского богословия. Тертуллиан, один из отцов церкви, перенес термин persona (маска, персона, лицо, личность) из права в философию.
Предпринятый экскурс позволяет в полной мере оценить скептическое отношение М. Мосса к понятию личности как к психологическому и моральному понятию. На его взгляд, пришло время "заменить этот наивный взгляд на историю этого понятия и теперешнюю его ценность взглядом более точным"[19]. Точная история феномена личности показывает несостоятельность его морально-психологической редукции и приводит к его юридическим первоисточникам.
Отправным пунктом в разработке понятия личности является латинское понятие persona. Вот как оценивает эту ситуацию Л.П. Карсавин: "Но большое несчастие для западного метафизика, что ему приходится строить учение о личности, исходя из понятия "хари""[20]. Л.П. Карсавин с негодованием поясняет, что он имеет в виду "личину, извне налегающее обличье, закрывающую лицо неподвижную и мертвую, безобразную харю или маску"[21]. Более сдержанно о первофеномене личности пишет М. Мосс: "Известно, до какой степени укоренилось и стало классическим латинское понятие persona: маска, трагическая маска, ритуальная маска и маска предка"[22].
История персоны – это история маски. В этой связи аксиоматическим является тезис о том, что личность человека не есть человек (или его часть). Личность человека – это нечеловек.
Persona (личность) первоначально есть посмертное изображение, маска покойного. Маску человек надевал на лицо, чтобы не быть узнанным. Она преображала человека в первопредка, от лица которого он мог легитимно действовать. Маски носят на лбу, на голове, на пальцах, держат в зубах; встречаются маски-костюмы, маски парные, в демонстрации которых участвуют два человека, и маски коллективные, каждую из которых
представляют от трех до ста человек и более[23]. Маски составляют костюм, многослойную личность. "Но между раскраской лица, а зачастую и тела и одеждой или маской существует лишь различие в степени и нет различия в функции. И в одном, и в другом случае все ведет к экстатическому представлению предка", – указывал М. Мосс[24].