Новыми явлениями в сельском хозяйстве Речи Посполитой в XVIII веке были перевод крестьян с барщины на чинш и применение наемного труда в помещичьем хозяйстве. Это было вызвано тем, что старая система эксплуатации крестьянского труда себя исчерпала. Объем сельскохозяйственной продукции стал возрастать. Наметился прогресс в состоянии орудий производства (снова стали появляться косы вместо серпов, в деревянном инвентаре становилось все больше железных деталей), расширился масштаб животноводства, появились новые культуры (табак и картофель), улучшилась агротехника. Однако трудно сказать, был ли подъем производства достигнут за счет роста производительности труда или за счет повторного введения в оборот когда-то заброшенных земель. Известно также, что иногда вводимый чинш был настолько велик, что крестьяне отказывались от него и просили снова вернуться к барщине. В целом, достигнутые в XVIII веке экономические успехи вырастали по-прежнему на феодальной почве и обеспечивались в основной массе крепостным трудом фольварочного крестьянства.
XVIII век - эпоха индустриализации в истории Западной Европы. По сравнению с этим процессом развитие ремесленно-промышленного производства в Польше выглядит весьма скромно. Но тем не менее в малопольских владениях магнатского рода Малаховских возникли первые металлургические мануфактуры, объем продукции которых был весьма значителен. К концу XVIII века производство железа в Польше составило 1,8 кг на душу населения, в то время как в Германии - 1,2 (а в Англии - 3,7). В Великой Польше наряду с железоделательными возникли текстильные, фаянсовые, кожевенные предприятия. В 1788 г. в Великой Польше около 2 тыс. ткачей были объединены в нескольких мануфактурах, причем часть их продукция шла на экспорт. Кроме того возникала масса небольших полу-мастерских, полу-мануфактур в сельской местности - мельниц, пивоварен, мастерских по обжигу кирпича. В одной только Великой Польше к концу 1780-х годов насчитывалось 4200 таких предприятий. То или иное мануфактурное предприятие возникало практически в каждой магнатской латифундии. Пример подавали Радзивиллы, в чьих владениях были предприятия по производству полотна, керамики, ковров и пр. Королевская власть предпринимала попытки создать сеть своих собственных мануфактур (особенно знамениты были мануфактуры Тизенгаузена в литовских королевщинах), но эта инициатива оказалась успешной только в добывающей промышленности, прежде всего в соледобыче. Королевская власть выступила и инициатором создания первых акционерных компаний - Компании шерстяных мануфактур, Общества полотняных заводов.
Мануфактуры, как и сельскохозяйственное производство, опирались главным образом на крепостной труд. Большинство из них просуществовало недолго, а рынок сбыта их продукции оставался очень узким. Экономика как и прежде оставалась аграрной. Но тем не менее мануфактуры были принципиально новой формой хозяйствования - предприятиями, во-первых, несравненно более крупными, чем средний фольварк, во-вторых, работающими прежде всего на рынок, в-третьих, ломавшими старые цеховые структуры производства. Даже крепостной труд в них по некоторым параметрам сближался с трудом наемных рабочих, создавая тем самым предпосылки для появления в обществе новой социальной группы.
Вместе с мануфактурами, работавшими на рынок, формировался и сам рынок, предполагавший достаточно интенсивную торговлю и денежное обращение. Для его обслуживания нужны были банки - и они стали формироваться в Польше XVIII в. Создателями их были купцы, и первоначально - иностранные. В 1723 г. гугеноты основали в Варшаве банк, обладавший большим по тем временам капиталом, ставший во второй половине XVIII одним из крупных даже по европейским масштабам финансовых учреждений. Вслед за ним стали возникать и другие банки. Финансовая ситуация Речи Посполитой в целом становилась все более устойчивой.
Создателями мануфактур, пайщиками первых акционерных компаний и банков выступали в основном магнаты, поскольку только они обладали достаточным капиталом. Рядом с ними в качестве основателя новых предприятий выступала и королевская власть. Такого типа предпринимательство вряд ли можно назвать капиталистическим или протокапиталистическим. Но встречались и купеческие, и даже крестьянские по капиталу мануфактуры, которые использовали наемный труд и которые без натяжения могут быть названы капиталистическими. Поэтому невозможно отрицать присутствие в Речи Посполитой второй половины XVIII в. элементов будущего капиталистического уклада в экономике.
Каков был общий итог экономического развития Речи Посполитой к концу XVIII века? Этот вопрос имеет значение не только сам по себе, но и в связи со спорами о причинах разделов Речи Посполитой. Несомненны позитивные изменение и обретение польской экономикой положительной динамики. Несомненно и зарождение элементов нового - капиталистического - уклада в недрах феодального хозяйства. Но не менее несомненно, что все успехи польской экономики выглядят внушительными на фоне предшествовавшего разрушительного кризиса. Кроме того, нужно иметь в виду, что Речь Посполитая складывалась из многих регионов, одни из которых, действительно, двинулись вперед (например Великая Польша), другие оставались глубоко отсталыми (значительная часть Мазовии, Малой Польши, восточных земель). В целом, и в конце XVIII века Речь Посполитая оставалась слабой в экономическом отношении и отсталой с точки зрения социально-производственных структур державой.
политическая социальная экономическая польша
4. Польша во второй половине XVII-XVIII вв.: социальная структура
Экономический и политический кризис, в который погрузилась Речь Посполитая в середине XVII в. сопровождался кризисом традиционных социальных структур. Главной чертой социального кризиса можно считать дезинтеграционные процессы в межсословных и внутрисословных отношениях, а также в связях между территориями Речи Посплитой, между центром и периферией. В середине же и второй половине XVIII века вместе с экономическим подъемом и политическими реформами традиционная сословно-классовая структура общества стала перестраиваться. Стал меняться облик главных социальных групп, появились новые социальные слои, стал меняться характер межгрупповых связей и отношений между регионами Речи Посполитой.
Едва ли не главная характеристика в эволюции крестьянства как сословия во второй половине XVII - первой половине XVIII вв. - резкое ухудшение его материального и правового статуса и внутренняя дифференциация. В эти годы заметно увеличился удельный вес наиболее бедных слоев деревни - загродников, халупников и коморников. Несмотря на законодательные запреты принимать крестьян без земли, в деревне становилось все больше “люзных людей”, в использовании рабочей силы которых были заинтересованы землевладельцы. С другой стороны, из-за сокращения сферы товарно-денежных отношения и сужения контактов с городом ослабли связи крестьян с окружающим миром.
Все это сопровождалось усилением власти землевладельца над крестьянами и ограничением их нефиксированных традиционных сословных прав. Связь крестьянина с землей всё чаще рассматривалось не как эмфитевтическое право (право неотчуждаемого и наследственного пользования), а как бессрочная аренда. Это позволяло феодалу сгонять крестьян с земель, продавать их без надела, хотя последнее не получило широкого распространения. Чаще всего такие случаи были как бы наказанием за самовольный уход. Преступлением считался и не санкционированный брак - землевладелец считался вправе распоряжаться жизнью крестьян и в этом отношении. Община как форма корпоративной организации крестьян практически перестала существовать.
В условиях военных разорений и общего хозяйственного упадка заметно понижалась материальная культура деревни. Заметно ухудшилось качество жилья и питания, привычным стал голод, о гигиене быта не приходилось и говорить (скотину снова стали содержать в избах), повысилась заболеваемость и смертность, крестьянство просто напросто физически деградировало от недоедания, болезней и чрезмерного труда (барщина доходила до 12 дней с лана в неделю).
Все это вело к росту напряженности и социальных конфликтов в деревне. Но до сколько-нибудь сильных и продолжительных классовых конфликтов в собственно польских землях дело не дошло. Даже тогда, когда на Украине вспыхнула крестьянско-казацкое восстание под руководством Богдана Хмельницкого, оно практически не распространилось на польские территории. Правда здесь, в Подгалье в 1651 году действовали отряды крестьян под руководством Костки Наперского, и в этом движении некоторые историки видели продолжение украинского крестьянского восстания. Однако позднейшие исследования (А. Керстена) опровергли мнение об отрядах Наперского как антифеодальном крестьянском движении.
Известны и некоторые другие случаи столкновения крестьян и землевладельцев (например, коллективные отказы исполнять повинности, акты вооруженного сопротивления крестьян произволу землевладельца, организованные совместные уходы на новые территории), однако в целом польская деревня не столкнулась в годы даже самого жесточайшего кризиса с серьезными крестьянскими выступлениями. Причиной была, видимо, возможность уйти на восточные территории, на которых польское государство было бессильно контролировать крестьянские передвижения.
В середине и второй половине XVIII века по мере преодоления хозяйственного положение крестьян стало улучшаться, хотя и очень медленно. Вместе с тем продолжалась социальная дифференциация деревенского населения. Халупники и коморники, которых становилось все больше, иногда уже выступают в качестве рабочей силы в хозяйствах зажиточных крестьян и помещиков. Снова со всей остротой встала проблема “люзных людей”. С другой стороны, стал формироваться слой богатого крестьянства, способного даже участвовать в предпринимательстве. Все это было еще далеко от капиталистического расслоения деревни, но ясно говорило о кризисе феодальных структур и формировании новых социальных групп на селе.