Но если перемена кредитора «необходимое последствие передаваемости торговых бумаг, если для должника нет возможности ни вообще, ни в частности в момент наступления исполнения по бумаге знать, кто его кредитор; в таком случае необходимо установить отчетливые, наглядные признаки, которые для должника указывали бы на такое-то лицо как на кредитора по данной торговой бумаге... При наличности этих признаков должник вправе и вместе обязан исполнить свое обязательство по бумаге исполнить его тому, кто имеет за себя признаки кредитора»[52].
Согласно п. 2 ст. 142 ГК РФ «в случаях, предусмотренных законом или в установленном им порядке, для осуществления и передачи прав, удостоверенных ценной бумагой, достаточно доказательств их закрепления в специальном реестре (обычном или компьютеризованном)».
Применительно к акциям, которые выпускаются только в бездокументарной форме, права по отношению к обществу принадлежат тому лицу, чье право на акции и соответствующие права из этих ценных бумаг подтверждается записью по лицевому именному счету в реестре акционеров или по счету депо у депозитария. Федеральным законом «О рынке ценных бумаг» установлено, что «права владельцев на эмиссионные ценные бумаги бездокументарной формы выпуска удостоверяются в системе ведения реестра - записями на лицевых счетах у держателя реестра или в случае учета прав на ценные бумаги в депозитарии - записями по счетам депо в депозитариях» (ст. 28). Именно на этом всегда основывалась позиция Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации[53].
Согласно второй точке зрения, поскольку вся деятельность акционерного общества так или иначе замыкается на высший орган общества - общее собрание акционеров, которое принимает решение по наиболее значимым вопросам этой деятельности и прямо или опосредованно формирует все остальные органы акционерного общества, ни указанная деятельность в целом, ни отдельные действия общества (заключенные обществом сделки, принятые его органами акты и др.) не могут рассматриваться как совершенные в соответствии с законом, если с правом голоса в общем собрании акционеров участвовало лицо, владеющее акциями без законных на то правовых оснований.
Как ни парадоксально, но обе точки зрения совпадают в одном: «Чтобы пользоваться правом голоса, акционер должен доказать, что ему действительно принадлежит такое право (Legitimatio№ des Stimrechts), так как не могут быть признаны действительными решения такого общего собрания, в личный состав которого вошли посторонние лица и пользовались правом голоса»[54].
Но сторонники первой точки зрения полагают, что поскольку право лица участвовать в общем собрании акционеров было формально доказано в соответствии с установленным порядком, постольку все решения этого собрания являются действительными, даже если в последующем будет установлено, что это лицо незаконно владело акциями и эти акции будут виндицированы их действительным собственником. Любое решение общего собрания акционеров возможно в каждый момент времени лишь при таких, а не иных акционерах[55].
Последователи второй точки зрения, напротив, полагают, что как только будет установлено (доказано), что в общем собрании акционеров принимало участие лицо, незаконно владеющее акциями и, следовательно, незаконно осуществлявшее права, удостоверенные акциями (включая право голоса), то, несмотря на все имевшиеся к моменту проведения собрания формальные доказательства наличия у этого лица прав акционера, решения этого собрания не могут быть законными. «...Каждому акционеру, участвовавшему или не участвовавшему в общем собрании, и вообще всякому заинтересованному лицу, - по мнению И.Т. Тарасова, - следует предоставить право требовать кассации решений общего собрания, если акционер или лицо это могут доказать, что в составе общего собрания, постановившего эти решения, участвовали в качестве акционеров подставные лица»[56].
Разумеется, помимо правовых обоснований у сторонников каждой из этих двух точек зрения есть и свое «экономическое» видение проблемы. «Протяженность» имущественных интересов во времени должна соотноситься со степенью гражданско-правовых рисков утраты имущества по мере его вовлечения в оборот.
Итак, заявление собственником акций, требующим их виндикации от недобросовестного владельца, соответствующих исковых требований и к самому обществу, которое знало о том, что лица, указанные в реестре акционеров, являются недобросовестными владельцами акций, не противоречит действующему российскому гражданскому законодательству, ни общим его нормам, ни специальным (о ценных бумагах и акционерных обществах).
Однако при заявлении собственником акций подобных требований к акционерному обществу ни факт удовлетворения требования собственника акций об их виндикации, ни то обстоятельство, что владелец акций являлся недобросовестным, ни даже то, что само акционерное общество действовало умышленно или с грубой неосторожностью, сами по себе ни в совокупности, ни по отдельности не могут являться безусловным и достаточным основанием для удовлетворения требований, заявленных собственником акций к обществу.
Как следует из судебных актов, принятых по данному делу судами первой, апелляционной и кассационной инстанций, многочисленные требования, которые были заявлены собственником акций к акционерному обществу, были рассмотрены судами в соответствии с теми общими правилами, которые установлены действующим законодательством для этих требований, и были удовлетворены, поскольку суды пришли к выводу о наличии для этого оснований, предусмотренных законом.
В частности, суд первой инстанции рассмотрел заявления ответчика акционерного общества об истечении сроков давности по требованиям о признании недействительными решений общих собраний акционеров и по требованиям о признании недействительными дополнительных выпусков акций. Указанные сроки были восстановлены судом истцу по этим требованиям гражданину О. на основании ст. 205 ГК РФ. Но из этого следует, что, если бы суд не нашел оснований для удовлетворения заявления истца о восстановлении пропущенных им сроков исковой давности, в удовлетворении исковых требований к обществу ему было бы отказано.
Также, рассматривая требование о признании недействительными решений общих собраний акционеров, суд пришел к выводу, что поскольку гражданин О. не принимал участие в этих собраниях, то с учетом голосов по принадлежавшим ему акциям, находившимся в чужом незаконном владении, в собраниях не приняли участия акционеры, обладающие в совокупности более чем половиной голосов размещенных голосующих акций общества. Следовательно, общие собрания акционеров были неправомочны принимать решения, поскольку отсутствовал кворум. Согласно же п. 26 Постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 18 ноября 2003 г. № 19 «О некоторых вопросах применения Федерального закона «Об акционерных обществах»[57], суд указал: решение общего собрания акционеров, принятое в отсутствие кворума для проведения общего собрания или принятия решения (п. 2, 4 ст. 49 и п. 1 - 3 ст. 58 Закона), не имеет юридической силы.
Можно предположить, что если бы на общих собраниях акционеров, чьи решения акционер О. оспаривал, кворум наличествовал, то при рассмотрении требований о признании этих решений недействительными суд руководствовался бы правилами п. 7 ст. 49 Федерального закона «Об акционерных обществах». Согласно этим правилам акционер вправе обжаловать в суд решение, принятое общим собранием акционеров с нарушением требований Федерального закона «Об акционерных обществах», иных правовых актов Российской Федерации, устава общества, в случае, если он не принимал участия в общем собрании акционеров или голосовал против принятия такого решения и указанным решением нарушены его права и законные интересы. Но суд вправе с учетом всех обстоятельств дела оставить в силе обжалуемое решение, если голосование данного акционера не могло повлиять на результаты голосования, допущенные нарушения не являются существенными и решение не повлекло причинения убытков данному акционеру.
Как нам представляется, при таком целостном подходе к решению вопроса о допустимости заявления акционером, истребовавшим принадлежащие ему акции из чужого незаконного владения, требований к акционерному обществу будет обеспечен надлежащий баланс в использовании средств защиты прав собственника акций, с одной стороны, и защиты прав других акционеров, прав самого акционерного общества и прав третьих лиц (контрагентов общества и его акционеров) - с другой.
Подведем итог второй главы.
Гражданско-правовая защита вещных прав акционеров - представляет собой совокупность гражданско-правовых способов (мер), которые применяются к нарушителям отношений, оформляемых с помощью вещных прав. Учитывая специфику вещных прав акционеров можно предложить следующую систему способов защиты вещных прав акционеров: восстановление записи о владении акциями на лицевом счете в реестре акционеров общества или восстановление записи о праве собственности на долю в уставном капитале в Едином государственном реестре юридических лиц (восстановление положения, существовавшего до нарушения права) (ст. 12 ГК РФ); виндикация акций (долей) из чужого незаконного владения (ст. ст. 301 - 303 ГК РФ); признание сделки по отчуждению акций (доли) недействительной и применение последствий недействительности сделки (реституция) (ст. ст. 166 - 181 ГК РФ); возмещение убытков с общества или специализированного регистратора за ненадлежащее исполнение обязательств по хранению или ведению реестра (например, взыскание убытков в размере всей стоимости акций, списанных со счета акционера) (ст. ст. 15, 393, 403 ГК РФ, п. 4 ст. 44 Закона об АО); возмещение убытков с общества или специализированного регистратора, возникших из невозможности осуществить права, закрепленные акциями, вследствие ненадлежащего поддержания системы ведения и составления реестра и нарушения форм отчетности (ст. 15 ГК РФ, п. 3 ст. 8 Закона о рынке ценных бумаг). На практике возможна комбинация указанных способов защиты.