Идейная борьба. Церковный раскол XVII века (стр. 8 из 9)
В отличие от большинства раскольников, выговцам удалось найти общий язык с царем-реформатором Петром Великим и получить свободу вероисповедания и богослужения. Взамен старообрядцы платили двойную подать и снабжали рабочей силой Олонецкие заводы. Царь высоко ценил выговских рудознатцев и литейщиков, сыгравших большую роль в открытии и разработке месторождений полезных ископаемых в Карелии, а также на Урале и в Сибири. Выговцы вели обширную хозяйственную деятельность, занимались рыболовством на Выгозере и Водлозере, на Белом море, а позднее на Новой Земле и Груманте (Шпицбергене). На Выге были развиты кузнечный промысел, обработка кож, выгонка смолы и дегтя, изготовление пряжи. Выгореция превратилась не только в экономический, но и в культурный центр. Здесь была собрана богатейшая библиотека, в которой сохранились многие редкие печатные и рукописные книги. На Выге продолжали старообрядческие литературные традиции, для которой была характерна особая стилистика, "древние словеса". Настоятель общины Семен Денисов написал "Историю об отцах и страдальцах соловецких", посвященную восьмилетней осаде Соловецкого монастыря. Среди выговских книжников и писателей были Трифон Петров, Даниил Матвеев, Гавриил и Никифор Семеновы, Мануил Петров, Иван Филиппов, Василий Данилов Шапошников, Алексей Иродионов и многие другие. В Выговской пустыни занимались иконописью и художественными промыслами.
В XIX в. продолжилось разделение старообрядчества на различные толки и течения. Часть поповцев, сохранив старую обрядность, подчинилась официальной церкви. Поповцы, не примирившиеся с церковью, сделали своим центром Белокриницкий монастырь за пределами России, а из числа не признавших Белокриницкую иерархию сложилось течение беглопоповцев, принимавших "беглых", то есть порвавших с господствующей церковью священнослужителей. Не избежало разделение и беспоповщина. Выговская пустынь, когда-то являвшаяся общим центром для всех беспоповцев, стала оплотом умеренного - так называемого поморского толка. Кроме этого толка среди беспоповцев распространились федосеевщина, порвавшая с поморцами. От поморского толка откололись филипповцы, проповедовавшие самосожжение и самоуморение. Самосожжение также проповедовали нетовцы (Спасово согласие).
В русском старообрядчестве парадоксальным образом сочетались прямо противоположные тенденции. С одной стороны, среди старообрядцев продолжали бытовать эсхатологические настроения, ожидания близкого конца света. С другой стороны, старообрядцы удачно вели мирские дела. Несмотря на преследование, усиленное налогообложение и вымогательства со стороны властей, возникла богатая старообрядческая прослойка. Если в западноевропейских странах протестантская этика оказалась наилучшим способом приспособлена для капитализма, то в России старообрядчество с его строгими моральными заветами, культом трудолюбия, умеренности и трезвости тоже способствовала накоплению капиталов. Старообрядцами были известные фамилии купцов и промышленников Морозовых, Гучковых, Рябушинских, Щукиных и других.
Старообрядчество, представленное различными толками, сохранилось и продолжает существовать до нашего времени.
Заключение
Раскол последней трети семнадцатого века - сложное социально - религиозное движение. Но враждебность раскольников официальной церкви и государству определялась отнюдь не расхождением религиозно-обрядового характера. Ее обусловили прогрессивные стороны данного движения, его социальный состав и характер.
Идеология раскола отразила чаяния крестьянства и отчасти посадского сословия, и потому ей были присущи как консервативные, так и прогрессивные черты.
К консервативным чертам можно отнести: идеализацию и защиту старины; проповедь национальной замкнутости; враждебное отношение к распространению светских знаний пропаганда принятия мученического венца во имя "старой веры" как единственного пути спасения души;
К прогрессивным сторонам идеологического раскола следует отнести: освящение, то есть религиозное обоснование и оправдание различных форм сопротивления власти официальной церкви; разоблачение репрессивной политики царской и церковной властей по отношению к старообрядцам и другим верующим, не признававших официальной церкви; оценка этой репрессивной политики как действий, противоречащих христианскому вероучению.
Эти черты идеологии движения и преобладание в составе его участников крестьян и посадских людей, страдавших от феодально-крепостнического гнета, придали расколу характер социального, антикрепостнического по своей сути движения, что выявили народные выступления последней трети семнадцатого века. Так что борьба царских и церковных властей в то время была прежде всего борьбой против народного движения, враждебного господствовавшему классу феодалов и его идеологии.
События тех времен показали, что, отстаивая свои политические интересы, церковная власть превратилась в серьезное препятствие на пути прогресса. Она мешала сближению России с западными странами. Усвоению их опыта и проведению необходимых перемен. Под лозунгом защиты православия церковная власть добивалась изоляции России. На это не пошли ни правительство царевны Софьи, ни правление Петра I. В итоге на повестку дня был поставлен вопрос о полном подчинении церковной власти и ее превращении в одно из звеньев бюрократической системы абсолютной монархии.
Список литературы
1. Борисов Н.С. Церковные деятели средневековой Руси XVIII - XVII вв. издательство МГУ М. 1988.190 с.
2. Бубнов Н.Ю. Старообрядческая книга в России во второй половине XVII в. СПб., 1995.253 с.
3. Демкова Н.С. Житие протопопа Аввакума (Творческая история произведения) Л. 1974. с.140.
4. Зеньковский С.А. Русское старообрядчество. Духовные движения семнадцатого века. Munchen, 1970.321 с.
5. Kaптepeв Н.Ф. Патриарх Никон и царь Алексей Михайлович. Т.1. Сергиев Посад, 1909.190 с.
6. Kapтaшeв А.В. Очерки по истории Русской церкви. М., 1992.234 с.
7. Кистерев С.Н. Эпоха патриарха Никона М. 2008.298 с.
8. Макарий, митр. Московский и Коломенский. История Русской Церкви. СПб.1883.598 с.
9. Милюков П.Н. Очерки по истории русской культуры. М., 1994.98 с.
10. Михельс Г.Б. В состоянии войны с церковью: Религиозное Инакомыслие в Семнадцатом столетии Россия. Калифорния. 1999.89 с.
11. Никольский Н.М. История русской церкви. М. 2004.608 с.
12. Румянцева B. C. Народное антицерковное движение в России в XVII веке. М., 1986.125 с.
13. Севастьянова С.К. Эпистолярное наследие патриарха Никона. Переписка с современниками: исследование и тексты. Индрик. М. 2007.99 с.
14. Субботин Н. Материалы для истории раскола за первое время его существования. Т.1.М., 1875.569 с.
15. Тихонравов Н.С. Житие протопопа Аввакума им самим написанное СПб.1861.259 с.
16. Успенский Б.А. Избранные труды. Т.1. Семиотика истории. Семиотика культуры. М., 1994, 495 с
17. Урушев Д.А. Под знаком зверя. Церковный раскол XVII века обернулся величайшей религиозной драмой русского народа. // НГ-Религии Вып.7 М. 2010 120 с.
18. Таевский Д. Старрообрядчество // www.religion. babr.ru
19. Саввин Д. Церковный раскол XVII века как корень последующих русских бед. // www.polemics.ru
20. Церковный раскол XVII века // www.historicus.ru
21. Церковный раскол, его сущность и социокультурные последствия www.historicus.ru/
22. Церковный раскол // www.stepanov01. narod.ru
Приложения
Приложение 1
рис. 1. Патриарх Никон портрет из "Царского Титулярника"
Рис. 2. С.В. Иванов Во времена раскола (изъятие по описи старопечатных книг)
Рис. 3. Патриарх Никон, поучение произносящий клиру
Рис.4. В.И. Суриков Боярыня Морозова
Рис. 5. Соловецкое сидение
Рис. 6. Автограф Аввакума на рукописи "Жития"
Рис. 7. Выговская пустынь
[1] Румянцева B.C. Народное антицерковное движение в России в XVII веке. М., 1986. с. 95
[2] Kaптepeв Н.Ф. Патриарх Никон и царь Алексей Михайлович. Т. 1. Сергиев Посад, 1909. с. 113
[3] Там же. с. 114-115
[4] Kapтaшeв А.В. Очерки по истории Русской церкви. М., 1992. с. 151
[5] Зеньковский С.А. Русское старообрядчество. Духовные движения семнадцатого века. Munchen, 1970. с. 208
[6] Михельс Г.Б. В состоянии войны с церковью: Религиозное Инакомыслие в Семнадцатом столетии Россия. Калифорния. 1999. с. 63-64
[7] Успенский Б.А. Избранные труды. Т.1. Семиотика истории. Семиотика культуры. М., 1994, с. 333-367