Годовой доход с шелка в Трапезунде составлял 47712 акче и принадлежал хассу султана.
Одной из главных статей трапезундского экспорта с давних времен было вино. В близлежащих деревнях в большом количестве изготовляли вино наилучшего качества и вывозили в Стамбул, Крым, Азов и на Северный Кавказ. Генуэзские и венецианские купцы вывозили вино в Италию.
После завоевания османцами Трапезунда торговля вином значительно сократилась, в особенности после ликвидации итальянских торговых факторий. Одной из причин сокращения потребности в вине было то, что по законам шариата мусульмане воздерживались от его употребления и предпочитали изготовлять из винограда сладкий напиток — ширу. Из собранного обильного урожая с виноградников изготовляли вино на продажу, что нашло отражение в канун-наме: «При входе в Трапезунд с судов, нагруженных вином, в случае разгрузки в этом порту после продажи с них взимается налог с каждой бочки 25 акче, в случае же, если бочки не будут выгружены и судно следует дальше, то тогда с каждой бочки взимается 15 акче. С полбочки взимается налог, называемый «бардак акчеси», — 7,5 акче. С бочки с водкой взимается 18 акче, а с полбочки — 9 акче»[12, c.30].
За торговлей вином следил специальный эмин. Ежегодный доход с вина, привезенного морским путем, составлял 4 тыс. акче [43, c.40].
В ливе Трапезунд было развито пчеловодство, изготовляли большое количество меда и воска, однако эти продукты ввозили и из других стран, в частности из Западной Грузии. По данным канун-наме, с одного батмана воска, импортированного в Трапезунд, взималось 45 акче, после его обработки с одного батмана — 84 акче. Ввозимый из других мест воск, как бы он ни был хорош, продавался не более чем за 62 акче [43, c.41].
Для обработки воска в Трапезунде имелись специальные мастерские (семхане). Иэ него в большом количестве изготовляли свечи, для этой цели в одном из кварталов города была открыта специальная мастерская. «В Трабзоне, - отмечает Эвлия Челеби, — свечи изготовляют только здесь, у этих ворот, а в других местах не позволено, так как мастерская свечников принадлежит казне, и к ним приставлен особый эмин»[43, c.46].
Мед и воск были предметами трапезундского экспорта. Годовой доход с экспорта воска и изделий восковых мастерских поступал в доходы султана и составлял 14 тыс. акче [43, c.41].
Одним ив основных продуктов питания населения города была рыба. Рыболовством и рыботорговлей занимались многие. Ловили кефаль, окунь, скумбрию, кулур и еще многие другие виды рыб. Городская беднота ограничивалась хамсой, которую здесь вылавливали в большом количестве.
Икру и осетровые ввозили из Азова: «Если из Азова будет ввезена рыба бочками, то с каждой бочки взимается 15 акче, а с икры же — по 5 акче с каждого кантара».
В Трапезунде велась торговля солью. Соль ввозили из Крыма в таком количестве, что не только удовлетворяли нужды местного населения, но и экспортировали ее. Так, по сведениям Эвлия Челеби, лазы вывозили соль для продажи в Западную Грузию [5, c.52]. В Турции была установлена государственная монополия на соль. Ежегодно в султанскую казну из Трапезунда поступало от налога за соль 100 тыс. акче [43, c.40].
Трапезунд нуждался в хлебе, поэтому зерновые ввозили из других стран. До османского завоевания — из Крыма, Азова, Северо-Западного Кавказа. В канун-наме сохранились сведения об импорте зерновых: «После разгрузки судов с пшеницы, ячменя и проса, а также с других зерновых взимается налог — 1 акче с 2 киле. Однако часто специальные оценщики устанавливают цену на товар, и после этого взимается налог». По-видимому, и после османского завоевания существенных изменений в этой отрасли торговли не произошло.
Недалеко от города в Деирмендереси (Ущелье мельников) были построены водяные мельницы для помола зерновых. По этому поводу имеется специальное султанское постановление о мельницах, что свидетельствует об их значении для экономической жизни города. Годовой налог с мельниц составлял 2626 акче.
Трапезундский край был богат и славился фруктовыми садами, виноградниками, ореховыми и маслинными рощами.
Из Трапезунда фрукты, цитрусовые, орехи и маслины вывозили главным образом в Стамбул.
Трапезунд славился своими ремесленными изделиями, которые экспортировали в различные страны, и на них был большой спрос. Эвлия Челеби высоко отзывался о ремесленниках этого города: «На всем свете нет ювелиров искуснее» [43, c.41].
Близ Трапезунда добывали квасцы. Они весьма ценились как важнейшее сырье для текстильного и красильного дела и до османского завоевания экспортировались в Европу. Большим спросом пользовались здешние цветные краски. Видимо, в городе было множество красильных мастерских, так как взимаемый с них ежегодный налог составлял 7 тыс. акче.
Предметами трапезундской торговли были также лен и льняное полотно. По-видимому, некоторое количество льна выращивали в ливе Трапезунд, часть же ввозили из других стран, в частности из Западной Грузии.
По данным канун-наме, с льняного полотна, продаваемого в городе, взимался налог в пол-акче с продавца и столько же с покупателя. Однако если в городе мусульманин продавал мусульманину, то налог тогда не взимался,] если же мусульманин продавал христианину, то последний обязан был уплатить налог.
Таким образом, мусульмане пользовались некоторой привилегией при купле-продаже льна.
В документе учтены и другие случаи: «Если житель Трапезунда не сможет продать принадлежавшее ему льняное полотно и после измерения вывезет его в другие места по суше, то он платит 3 акче с сотни, если же морем — то 4 акче с сотни».
Льняное полотно из Трапезунда вывозили для продажи и в Эрзинджан. Согласно канун-наме Эрзинджана 1516 г., «после продажи в городе льняного полотна, привезенного из Трапезунда, с каждого рулона взимается 10 караакче, независимо от того, кто был покупатель, а с юка полотняного отреза -150 караакче».
Большая часть денежных поступлений городской торговли принадлежала султану и санджакбею Трапезунда; годовой доход составлял 700-800 тыс. акче, поэтому государство было весьма заинтересовано этой стороной жизни города и уделяло ей большое внимание. Государственные чиновники бдительно следили, чтобы купцы не припрятывали товар, за что их строго наказывали: «Раньше с купцов, припрятавших товар, эмин и амин взимали таможенный налог в двойном размере; однако раньше в подобных случаях товар возвращали владельцу, теперь же, согласно новому предписанию, этот товар поступает в распоряжение государства».
После установления османцами контроля над проливами влияние иностранных купцов постепенно сократилось. «Османские подданные — армяне, евреи, греки, турки — мусульмане начинают брать в свои руки торговлю в черноморских портах, в Молдавии и Польше» [23, c.192].
Аналогичную картину наблюдаем и в Трапезунде. После ликвидации генуэзских и венецианских торговых факторий в городе вся торговля перешла в руки местных купцов, влияние которых значительно возросло. Следует заметить, что большая часть городского населения была связана с торговлей.
Эвлия Челеби население Трапезунда делит на семь слоев: 1) знатные и вельможи; 2) улемы, праведники и другие почтенные люди; 3) купцы; 4) ремесленники; 5) мореходы; 6) виноградари и садовники; 7) рыбаки [43, c.40].
Из них три слоя — купцы, ремесленники и мореходы непосредственно участвовали в торговле, а мореходы же, как замечает Эвлия Челеби, «занимаются торговлей на море» [43, c.40]. Остальные слои населения также более или менее были связаны с торговлей.
По сведениям Эвлия Челеби, трапезундские негоцианты — это богатые, солидные и блестящие купцы, «которые ходят в Азов, к казакам, в Мегрелистан, в страну Абаза, в Черкесстан, в Крым и торгуют». Трапезундские купцы вели торговлю также с Польшей, Валахией, Болгарией и Ираном.
Анализируя торговлю в этом регионе, нельзя не согласиться с мнением Х.Иналджыка и К.М.Кортепетера, что торговля на Черном море была ведущей отраслью османской экономики. В течение долгого времени она, не имея конкуренции, полностью находилась в руках подданных Османской империи, особенно после установления контроля над проливами и изгнания итальянцев. Фактически иностранцы лишились этого региона для коммерческой активности. После ухода из Черноморского бассейна европейских негоциантов активную позицию в торговле заняли местные купцы, в том числе и трапезундские, однако в основном их деятельность была подчинена интересам османского государства, главной задачей которого было снабжение столицы всевозможными продуктами питания и товарами, в чем активное участие принимали и трапезундцы.
Таким образом, после установления османского контроля над проливами значительно уменьшилась роль Трапезунда в международной торговле и возросла его роль в торговле с причерноморскими странами.
3 ПОИСКИ ЕВРОПЕЙЦАМИ НОВЫХ ПУТЕЙ В СТРАНЫ ВОСТОКА И ТУРЦИЯ
Развитие экономики и особенно торговли в балканских владениях Османской империи зависело не только от состояния внутреннего рынка, во и в значительной, а монет быть, даже в большей степени от внешнего рынка, поскольку через них проходили сухопутные и водные пути, которые связывали государства Центральной Европы со странами Ближнего и Среднего Востока [7, c.18]. Попытки подчинения османской экономики европейскому торговому капиталу предпринимались еще в конце ХVII - начале ХVIII в, но наиболее активное и целенаправленное его проникновение началось во второй половине ХVIII в., когда австрийская ориентальная торговая кампания, вытеснив дубровницких и венецианских купцов, учредила свои филиалы в Белграде, Триесте и Риеке [8, c.123] . Хотя в начале ХVIII в. в Османской империи был принят закон, который разрешал христианскому населению записываться в ремесленные цехи (эснафы), однако из-за частых массовых миграций и изменения этнического состава населения городов Северной Сербии ремесло там развивалось медленно и поставляло мало продукции на внутренний и внешний рынки. Основную часть городских ремесленников составляли турки и янычары. Они были преимущественно кузнецами, оружейниками, сапожниками, поварами, парикмахерами. Сербы и цынцары были чаще всего плотниками, скорняками, красильщиками, гончарами, ювелирами. Их изделия реализовывались в основном на местном рынке и реже вывозились за пределы своих городов и сел. В отличие, например, от боснийских ремесленников, эснафы которых были прочно связаны с янычарскими организациями, сербские ремесленники, включая и белградских, хотя и имели свои эснафы, но не были связаны с янычарами и поэтому не представляли сколько-нибудь влиятельной силы в городах [9, c.20].