Чураков Д. О.
ПЕРВОЕ ЗНАКОМСТВО
На Данилевского я «вышел» через чтение работ известного русского религиозного философа Владимира Соловьева ещё в начале девяностых годов прошлого века. В первом томе приложения к "Вопросам философии" была помещена статья Владимира Сергеевича "Россия и Европа". В этой статье шаг за шагом на примере многих фактов Соловьев пытается доказать вторичность русской культуры по отношению к культуре Европы. Признавая интеллектуальную способность отдельного русского к занятию наукой или искусством, он пишет о том, что все достижения русской нации в этих сферах сводятся к подражанию Западу, что само христианство — это привнесенная на язычески-славянскую почву просвещение. С этих позиций Соловьев подвергает обширной критической атаке славянофилов и неизвестного тогда мне Н.Я. Данилевского.
Характерен тон, которым самый востребованный в наши дни русский философ ведет полемику. В его изображении Данилевский — варвар, недоумок, шовинист, а теория Данилевского — это проповедь национализма, ограниченности и русского бахвальства. Соловьев пишет о теории Данилевского как о "ползучей", имея ввиду ее национально-русскую ограниченность и неспособность подняться до осмысления общечеловеческого процесса. Потом, когда я познакомился с творчеством Соловьева поподробнее, мне стало яснее, что стоит за этой озлобленностью и непримиримостью. Но когда я впервые познакомился с этой его критикой русского «партикуляризма» и труда Данилевского «Россия и Европа», мне она показалась убедительной.
Какого же было мое удивление, когда вдруг на прилавке одного из захолустных магазинчиков я вдруг увидел... книгу Данилевского! В черной обложке она производила впечатление какой-то внутренней кряжистости и монолитности. Во мне прочно жило незамутнённое советское восприятие действительности, поэтому я даже возмутился: “Как же так, разве можно печатать книги, написанные, если верить Соловьёву, чуть ли не идеологами фашизма? Я с негодованием взял томик Данилевского с прилавка и открыл его. Я искал каких-то восторженных восклицаний, ярких цитат, цветистой ругани против заклятых врагов царя, православия и Отечества. Ничего этого не было. Передо мною был серьезный научный труд, своим вдумчивым языком располагающий к прочтению.
РОССИЯ ИЛИ ЕВРОПА?
1. Еще Фрейдом было выявлено влияние детских лет на становление личности. Детство же Данилевского в этом отношении особенно показательно. Николай Яковлевич родился 28 ноября 1822 года в генеральской семье, жившей в то время в одном из культурных центров провинциальной России — на Орловщине. Сызмальства Николай воспитывался в духе любви к отечеству на примере своего отца, принимавшего участие в войне против Наполеона. В те же годы Николай увлекается биологией. Увлечение это он сохранил на всю жизнь: его последний труд о дарвинизме и сравнение народов с биологическими организмами являются доказательством. В юном возрасте Данилевский отдал дань моде на социалистические учения. Особенно близки ему были взгляды Фурье, жестко критиковавшего бездуховность нового капиталистического строя. Постепенно его ум начинают завоевывать идеи славянофилов: Хомякова, Аксаковых, Стахова. Синтезом социализма, биологизма и славянофильства становятся его взгляды, изложенные им в труде всей его жизни — "России и Европе".
2. В основу всей своей философской концепции Данилевским была положена теория исторических типов. Подробно обрисовав современное состояние политической ситуации в Европе Данилевский задается вопросом: "Почему современная Европа враждебна России?" Дело только в несовпадении каких-то сиюминутных интересов или причина более глубока? И Данилевский приходит к заключению, что вражда Европы к России имеет действительно глубинные основания, такие же глубинные, как вражда старого и умирающего к новому и развивающемуся. Вражда Европы к России есть вражда двух культурно-исторических типов. По мнению Данилевского развитие человечества есть последовательная смена этих культурно исторических типов. Эти типы никак не могут быть связанными друг с другом — они явления совершенно разных уровней. В своей статье о Данилевском эту мысль очень образно и доступно разъясняет В.В. Розанов. На свете существует множество биологических видов, — пишет он, — собаки, птицы, рыбы... Все эти животные построены по одному типу. Они симметричны. У собаки — две пары симметричных конечностей, у рыбы — крылья и так далее. Они совершенно не похожи, но создавая их природа трудилась по шаблону. Но вот перед нами морская звезда. А в месте с ней мы видим исчезновение смерти. "Для построения этого животного, — подчеркивает Розанов, — нужен был второй план. Нужно было новое усилие творческой созидающей мысли... Это — что-то другое, это — еще тип органических созданий". Точно так же качественно различны и культурно исторические типы.
Как и животное, раз родившись, культурно-историческая общность начинает жить своей собственной жизнью — взрослея, мужая, старея и умирая. Процесс цветения цивилизации по Данилевскому очень краток. Он сменяется периодом гниения, который может быть более длительным. Все же развитие культурно-исторического типа подчинено определенным историческим законам, которых Данилевский выделяет пять.
Первый закон — это закон сродства определенных племенных, культурных и прочих групп, составляющих культурно-исторический тип. Второй закон — закон необходимости политической независимости культурно-исторического типа для его развития. По третьему закону сущностные начала цивилизации одного культурно-исторического типа не передаются народам другого типа, а вырабатываются самостоятельно при большем или меньшем влиянии извне. Четвертый закон требует пестроты составляющих культурно-исторический тип. Чем больше сходных, но не тождественных составляющих входит в обособленный культурно исторический тип тем выше он разовьется в культурном, политическом и экономическом плане. Согласно пятому закону "ход развития культурно-исторических типов всего ближе уподобляется тем многолетним одноплодным растениям, у которых период роста бывает неопределенно продолжителен, но период цветения и плодоношения — относительно короток и истощает раз навсегда их жизненную силу".
3. Какие же выводы делает Данилевский из этих пяти своих законов? Важнейший из них — он отрицает историческую схему в виде постоянно рвущейся вверх прямой. Для него история, цивилизация — это поле ржи, где каждый колосок имеет свое значение историю и природу. По мнению Данилевского, как справедливо считает историк русской философии Лосский, общечеловеческой цивилизация нет и быть не может. Существуют лишь культурные общности, национальные организмы, которые Данилевский и называет культурно-историческими типами: египетский, китайский, древневосточный, греческий, римский...
Более других внимание Данилевского приковано к современным ему славянскому и германскому культурно-историческим сообществам. Из этих двух типов германский — это уже прошедший пик своего цветения постепенно гниющий организм. Славянство же — восходящий, молодой, полный жизненных сил. Славянский культурно-исторический тип глубоко оригинален. Если многие прочие исторические народы были ограниченны в своей основе либо религиозной направленностью /как это случилось с еврейством/, либо художественной /например греческий тип/, либо политической культурой /как например Рим/, то славянство — это первый тип, который будет базироваться на четырех столпах — религиозном, научно-техническом, политическим, экономическим и общинным. Эти-то рассуждения и вызвали обвинения Данилевского, и не только со стороны Соловьева, в национализме и прочих «грехах». Уже в советский период ему приписали деление народов на высшие и низшие, хотя сам Данилевский посвятил одну из глав доказательствам того, что не может быть высших и низших народов и все они предназначены для высокого развития. Столь же нелепы и безосновательны утверждения некоторых советских авторов, например Рашковского, Султанова и других, приписывающих Данилевскому агрессивный, официозный либо какой-либо в том же духе монархизм. Монархизм Данилевского, а об этом можно судить не только по книге "Россия и Европа", но и по его многочисленным статьям и письмам, был сродни монархизму Хомякова, Даля, Тютчева, то есть носил конкретно-исторический, нравственно-просветительский характер.
4. Гораздо обоснованней другое обвинение Данилевского, хотя и оно является плодом неточного понимание идей Данилевского. Одним из почитателей теории Данилевского был величайший писатель современности, философ Ф.М. Достоевский. Он внимательно следил за выходом отдельных частей труда Данилевского в журнале "Заря". Однако он был жестко разочарован, когда увидел отсутствие в концепции Данилевского идей общечеловеческого единства. С этой же точки зрения критиковал Данилевского и Соловьев в той статье, с которой мы начали наш разговор. После смерти Данилевского отношения между национальным и общечеловеческим стало центральной темой дискуссии между "Вестником Европы" и "Русским вестником", уже в названиях которых было зашифрованы их публицистические симпатии.
Однако эти и другие попытки представить великого русского мыслителя как узколобого и злобного националиста, противоставляющего ненавидимой им общечеловеческой цивилизации фанатически им любимую русскую захолустность безосновательны. На самом деле, Данилевскому принадлежит мысль иная мысль, что "общечеловеческого не только нет в действительности, но и желать быть им — значит довольствоваться общим местом, бесцветностью, отсутствием оригинальности, одним словом, довольствоваться невозможною не полностью". По мнению Данилевского унифицированность не только неверна и опасна, но и попросту немыслима. Восторгаясь славянским культурно-историческим типом, Данилевский не навязывает его другим народам, а выступает лишь за то, чтобы славянству тоже дали возможность развиваться самостоятельно, по его внутренней органической природе, дали быть равноправным колоском на тот поле ржи, которым является человеческая история.