Результатом битвы стала гибель значительной части французского дворянства. Французские и генуэзские потери оценивались от 10 до 30 тысяч человек, хотя наиболее вероятной цифрой представляется 12 тысяч, влючая 11 принцев и 1200 рыцарей.[34] Англичане же потеряли от 150 до 250 человек убитыми (что, вероятно, является весьма заниженной цифрой). После того, как французы оставили поле боя, англичане обошли его в поисках раненых, которых им хотелось пленить с целью получения выкупа. Рыцари, чьи раны были слишком серьёзными, чтобы их можно было легко унести, были лишены жизни с помощью специальных кинжалов, называемых misericordias (что переводится как «дающий милость»).[35] Эти длинные кинжалы втыкались или через незащищённые подмышечные области прямо в сердце, или через смотровые щели забрал в мозг, что противоречило рыцарскому кодексу ведения войны, ведь рыцарей добивали простые крестьяне. Противоречило этому кодексу и то, что в битве рыцари погибали от «анонимных» стрел.[36] Через десять лет у Пуатье французы вновь потерпели поражение, парада теперь они наоборот пытались сражаться пешими, но неудачно просчитали остановку.
Несколько особняком в указанном контексте стоит битва в Кассельской долине, произошедшая 23 августа 1328 года. По сути это чуть ли не единственная крупная победа рыцарского войска по его классическим канонам за весь XIV век. Как пишет Фруассар (Froissart, Am., 43) поход был устроен Филиппом Валуа, дабы оказать помощь графу Фландрскому, который был изгнан из своей страны. Прибыв во Фландрию, король расположился «в Кассельской равнине, напротив фламандцев, коих собралось, там, на горе, добрых 16 тысяч». Затем, «когда фламандцы увидели на Кассельской равнине короля Франции, то жестоко разъярились». «В час ужина, не поднимая ни малейшего шума, они спустились с горы и построились тремя ратями…одна из них пошла к шатру французского короля и почти застала его врасплох, ибо он со своими людьми сидел за ужином...вторая пошла к шатру короля Богемии и застала его в таком же положении…третья пошла прямо к шатру благородного графа Эно, и тоже едва не застала его врасплох». Однако фламандцы так и не смогли справиться с рыцарями, которые «костьми ложились», защищая своих сеньоров. Благодаря огромному воодушевлению и упорному натиску сопротивление мятежников было сломлено. Первыми врага разбили эннюерцы – им удалось зайти в тыл противнику и зажать его в окружении. Фруассар пишет, что «…была великая сеча очень дорого продали себя фламандцы, ибо у них были секиры, боевые молоты и огромные палицы с железными шипами, коими они наносили мощные удары» (Froissart, Am., 43). После того как эннюерцы разбили своего противника, они кинулись на помощь королю Франции. итогом битвы стало практически полное уничтожение всего фламандского войска (более 15 тысяч), а также дальнейшее покорение всей Фландрии.
Таким образом, в XIV веке рыцарское войско, все больше утрачивало свои претензии на первостепенную роль на поле битвы. Происходившие сражения наглядно показывали, сколь велика может быть сила хорошо организованной, дисциплинированной пехоты. Потери среди рыцарей становились слишком велики. «Конец» рыцарства вопреки мнению большинства ученых начался несколько ранее, чем битва при Креси.[37] При этом он не означал того, что в 14 веке произошел полный упадок рыцарства. Даже наоборот 14 век стал своеобразным венцом развития этого института, показавшим, однако, его несостоятельность в новых условиях.
II. Основные нормы поведения рыцарства (по данным Фруассара и Ле–Беля)
М. Оссовская в своей книге пишет, что любой этос имеет определенный набор черт и характеристик, позволяющих выделять его как явление в культуре.[38] По ее мнению, в состав основных характеристик рыцаря входит: происхождение (рыцарство являлось привилегированной частью общества и всячески пыталось подчеркнуть это), богатство (в 14 веке играло ключевую роль, так как было сложно показывать свою куртуазность, не обладая соответствующим имуществом), бесстрашие (готовность в любой момент пожертвовать жизнью ради короля), солидарность с другими рыцарями (возможность при необходимости предоставить своего коня даже врагу, если он нуждается в этом), верность слову, обязательно чувство долга мести (если задеты интересы рыцаря или беззащитного), щедрость, желание «показать себя» (главный способ – участие в турнире), а также наличие красивых доспехов и одежды). Это далеко не полный перечень, однако вполне достаточный для понимания интересующей нас проблемы.
Происхождение рыцаря являлось неотъемлемой частью как реального, так и идеально - литературного образа. Наиболее известные воины пытались вывести свою родословную чуть – ли не от короля Артура, воины победнее – от какого – нибудь нормандского графа или барона. На протяжении длительного времени, генеалогическое древо являлось своеобразной визитной карточкой рыцаря – его знали другие, обсуждали его древо между собой. Как правило, история рода находила свое отражение в гербе, и его прочтение могло многое рассказать о рыцаре.[39] Герб играл большую роль при участии в турнире. За несколько дней до участия воин был обязан выставить свой щит для всеобщего обозрения, а также для того, чтобы герольды под председательством старшины разобрали герб критически и сделали вывод, допускать кандидата до состязания или нет. Такие рассуждения назывались «biasonuer», а это слово происходило от немецкого «blaseu», что означает дуть в трубу.[40] Интересно, что на гербе находили свое отражение и негативные поступки, совершенные рыцарем или его предками. Так Руа пишет, что со щита провинившегося рыцаря стирали герб, или какую–нибудь его часть, иногда рисовали символы бесчестия, за хвастовство укорачивали правую сторону главы герба, за убийство военнопленного укорачивали главу снизу, а за ложь – покрывали красным цветом.[41]
Сохранилось множество упоминаний о рыцарской взаимопомощи. Подобное явление по логике было бы неуместным в военизированной среде, однако применительно к рыцарству солидарность имела огромное значение. Мы имеем множество упоминаний о случаях рыцарской взаимопомощи. Так во время знаменитого поединка, который описал Фруассар, между комендантом шотландской крепости Роксбург Александром Рамсеем и известным рыцарем Вильямом Монтегю, последний, вызывая, на бой противника, предложил ему воспользоваться одним из своих доспехов, если он не имеет защиты (Froissart, Am., 56). Также англичане с достоинством отнеслись к французским рыцарям, попавшим в плен после битвы при Креси, а те, в свою очередь отплатили им тем же, - когда в лагере англичан началась эпидемия дизентерии и голод, то они получили помощь от французских рыцарей.[42] Также солидарность помогала пленному рыцарю избежать смерти от рук простых воинов. Как правило, рыцари, попавшие в плен, встречали достойное отношение, чего, естественно, не скажешь о незнатных воинах – они гибли тысячами на полях сражений. Мы имеем множество сведений о том, как противник предпочитал уничтожить всех солдат противника, нежели брать их в плен. Так, например, во время знаменитой битвы при Касселе, произошедшей в 1328 году, было истреблено до 15 тысяч пехотинцев, которые были «разгромлены, перебиты и повалены грудами, словно скотина на бойне» (Froissart, Am., 43). Другой пример – взятие англичанами Сен – Макера в 1337 году, когда было уничтожено почти все мужское население города, за исключением двух рыцарей, женщин стариков, детей (Froissart, Am., 82).
Из феномена рыцарской солидарности вытекала другая важная норма - правило «доброжелательного хозяина», который готов в любой момент предоставить приют и убежище страннику, дать ему продовольствие, обеспечить его лошадь всем необходимым и обязательно пригласить на торжественный ужин, где все домочадцы будут развлекать гостя. В средние века существовал обычай, когда все дворяне и благородные дамы выставляли золотые шлемы на высоких шестах свих замков, чтобы всякий странствующий рыцарь мог войти в чужой замок как в свой собственный, без всякого стеснения и нисколько не заботясь о том, что он может быть там нежеланным гостем.[43] Случаи рыцарского гостеприимства описаны и Фруассаром. Так, например английская королева Изабелла, во время своего бегства из Франции, нашла приют в «замке одного небогатого рыцаря, коего звали Обресикур» (Froissart, Am., 9). Рыцарь со своей супругой оказали королеве очень радушный прием, окружив заботой, за что впоследствии снискали ее расположение – «…она различными способами продвигала их сыновей по службе». В романе XV века «Сентре», упоминаемом Ж. Руа в «Истории рыцарства», речь идет о королевском паже, отправившемся на поиски приключений, главному герою везде оказывается помпезный прием, лучшие рыцари борются за право предоставить свои услуги.[44] Это, очевидно, преувеличение, но оно позволяет нам лучше понять мышление людей того времени.