Ла-Бель и Фруассар прославляют основные нормы рыцарского поведения. Так в своей «Хронике» Фруассар, рассказывая про затянувшуюся осаду крепости Рокбург, упоминает, как один из рыцарей Эдуарда III пригласил капитана шотландцев, дабы «…померяться силами перед очами государя и баронов Англии» (Froissart, Am., 57). Причем условия были следующие: «Поединок будет вестись на том условии, что если вы, благодаря вашей доблести, меня победите…то увезете с собой тысячу ноблей, а если я вас пленю,- то обойдусь с вами по – дружески». Интересны описания различных военных хитростей и уловок, к которым прибегали во время войн. Фруассар описывает интересный случай, произошедший во время осады англичанами шотландской крепости Далкит. Эдуард III долгое время не мог справиться с маленьким гарнизоном этого замка. И тогда английские сеньоры решили преподнести подарок своему королю. С этой целью, они переодели 8 слуг в свои боевые плащи, «…с очень ярко нарисованными гербами, дабы они хорошо были различимы издалека». «потом они велели слугам подъехать к подъемному мосту замка с малым сопровождением, а сами притаились в засаде» (Froissart, Am., 58). Слуги бросили вызов капитану крепости и наиболее знатным рыцарям выйти на бой, заявив, что они «…вчера вечером испили вина и дали обет, что сразятся без всякой посторонней помощи». За победу в честном бою был предложен выкуп в сто тысяч флоринов. Когда шотландцы, согласившиеся принять вызов, опустили мост и выехали из замка, начав теснить переодетых слуг, то английские рыцари внезапно ударили со всей силой и смяли противника. «Войдя в распахнутые настежь ворота, они завладели замком и поднесли ключи от него королю Англии, который испытал при этом большую радость» (Froissart, Am., 58). В данном случае рыцари отступили от кодекса, чтобы доставить радость королю.
Произведения Ле-Беля и Фруассара содержат изрядное количество информации о рыцарстве. На основе анализа этой информации можно сделать вывод, что европейское рыцарство в XIV веке, оно по – прежнему оставалось главенствующим сословием, сохраняло свои нормы и традиции, ментальность.
III. Носители «рыцарского» и «анти-рыцарского» поведения (по данным Ле-Беля и Фруассара)
Истинными носителями «рыцарского» в понимании Ла-Беля и Фруассара являлись Эдуард III, Роберт Артуа, Жан де Эно, Вильям Дуглас. Противоположными личностями являлись Филипп VI, Роджер Мортимер, Диспенсеры. Если образ английского короля Эдуарда III на страницах «Правдивых хроник» окружен ореолом героизма, то отношение к Филиппу VI совершенно иное. Хронист ставит ему в вину многие неприглядные поступки, упрекает в жестокости по отношению к семье Роберта д’ Артуа: «Когда король увидел, что мессир Роберт стал для него недосягаем, то приказал схватить его жену…а также сыновей, и посадил их в темницу под суровый надзор. Он держал их там столь долго, что дама умерла в заточении. Уже не стало самого мессира Роберта, а король упорно продолжал держать его сыновей в темнице и делал это почти до самой своей смерти…в добавление ко всему он конфисковал все имущество узников и велел содержать их в таких условиях, как если бы они были ворами или убийцами» (Froissart, Am., 60). Правда, нельзя забывать, что и Эдуард III тоже совершал странные с рыцарской позиции поступки. К подобному можно отнести, например заключение своей матери Изабеллы в один из замков страны. Это был жестокий поступок - обрекать родного человека провести остаток дней в заточении.
Практически во всех местах произведения, где заходит речь о Филиппе VI, мы можем услышать неодобрительные интонации. Более того, автор приводит нас к мысли, что король своими поступками определил последующие бедствия Франции. Своим грубым вмешательством в политические дела Фландрии, демонстрируя политическое пренебрежение к своим союзникам, Филипп VI предопределил их переход на сторону Англии. Устроив травлю за своим соратником, человеком, приведшим его на трон, - Робертом д’Артуа, он добился лишь того, что тот перешел на службу к Эдуарду III и отдал свои силы на разжигание конфликта между двумя странами. Таким образом, Филипп VI нарисован Ла-Белем достаточно «выпукло», и не приходится сомневаться, что хронист преподносит его в неприглядном виде.
Фруассар дает более мягкую оценку. Его Филипп это противоречивая личность в трудных обстоятельствах. Хронист показывает хитрого, жестокого человека, который, однако, вовсе не был лишен чувства чести. В данном случае примечателен случай, произошедший во время коронации Филиппа VI. По традиции каждый из сеньоров должен был исполнить свой «долг» пред королем: перепоясать меч, надеть шпоры и т.п. Однако когда очередь дошла до графа Фландрского, то тот не откликнулся, хотя присутствовал на церемонии. Причиной подобного поведения было желание заручиться поддержкой Филиппа в подавлении мятежа, свирепствовавшего во Фландрии (Froissart, Am., 42). Король, как истинный сюзерен, дал ему это обещание, после чего граф выполнил свой долг. Филипп оказался верен своему слову и помог подвить мятеж. При встрече с Эдуардом III французский король оказывает тому радушный прием, устраивает пиршество, проводит джостры, бегуры, дарит каждый день подарки и драгоценности,- то есть поступает, как подобает гостеприимному хозяину и настоящему королю(Froissart, Am., 45). Фруассар говорит, что многие жестокие поступки Филиппа были оправданы. Так, в частности, рассказывая об изгнании Роберта д’Артуа из Франции, хронист рисует нам истинную картину конфликта. По его мнению д’Артуа был сам виноват в своем изгнании (Froissart, Am., 60).
Граф был одним из творцов возвышения Филиппа VI, он помог прийти ему к власти, а первые три года и вовсе играл ключевую роль в стране. Однако желание расширить свои владения, а также использование при этом различных незаконных методов, вроде подложных грамот, привели к тому, что д’Артуа навлек на себя гнев короля, что, было закономерно, если исходить из норм средневековой морали. Филипп дал клятву преследовать графа и заточить его родственников в темницу. Как сообщает Фруассар, король оказался верен этой клятве до самой смерти (Froissart, Am., 60) и «закономерно занимался травлей графа и его сторонников, прибегая для этого к военной силе»[52].
В целом же описание Фруассаром французского короля многогранно, оно раскрывает различные аспекты его характера. Так, историк отмечает, что Филипп VI устроил «роскошный двор, какого еще не было на памяти жителей королевства Французского». «Он содержал сразу трех королей: короля Карла Богемского, короля Филиппа Наваррского, короля Майоркского, а герцогов, графов и баронов – без числа! Он постоянно приказывал устраивать пиры, джостры, турниры и прочие забавы, которые сам же и придумывал, устанавливая порядок их проведения. Очень велик и славен был двор короля…и постоянно пышность его возрастала, ни в чем не умаляясь» (Froissart, Am., 63). Не был чужд Филипп и рыцарским идеалам: «Король был исполнен чести и хорошо знал, что такое доблесть. В юности, еще при жизни своего отца, графа Валуа, он был башелье – наемником в Ломбардии. Поэтому он испытывал большое расположение к незнатным рыцарям» (Froissart, Am., 63). Более того в Хрониках содержатся сведения о подготовке похода в Святую Землю, осуществлению которого помешала лишь Столетняя война (Froissart, Am., 64). Таким образом, в изложении Фруассара Филипп VI представляется вполне незаурядной личностью, в которой одновременно воплотились и жестокость средневекового правителя, и какие – то элементы «рыцарского» поведения.
Одним из самых «аморальных» поступков Филиппа оба историка называют казнь рыцаря Симона де Куртиссьена. Это был богатый, пожилой человек, своеобразный идеал для начинающих рыцарей, которые стремились подражать идеалу. Нормы рыцарского гостеприимства не позволяли отказывать гостям, поэтому рыцари из разных стран всегда находили приют в доме Куртиссьена. Именно это и стала поводом для его врагов. Король Франции почему-то решил, что дружба с английскими рыцарями опасна и может навредить интересам Франции. Поэтому Куртисьена схватили и предали казни (LeBel, 27). Этот поступок вызвал всеобщее возмущение, большинство людей порицало Филиппа за такой «нерыцарский» поступок. Таким образом, в поступках французского короля очень многое противоречило идеалам времени. Филипп VI, действуя в интересах централизации, часто шел вразрез со временем и вызывал нарекания современников. И Ле-Бель, и Фруассар показывают нам, прежде всего, властолюбивого человека, они невольно подводят нас к мысли, что именно Филипп VI явился зачинщиком Столетней войны. Хотя мы понимаем, что на самом деле это не так и причиной стал сложный узел политических и экономических противоречий, накопившихся в течение долгого времени.
Совершенно противоположным типом личности был Эдуард III – король Англии. Рассказывая о правлении Эдуарда III и Фруассар, и Ле-Бель отмечают, что молодой король очень рано завоевал всеобщее уважение (Froissart, Am., 9), (LeBel, 6). Произошло это благодаря проявленным задаткам полководца, благодаря тому, что в сложные моменты он был готов разделить все тяготы, беды и невзгоды вместе со своими подданными: «Никогда такой юный принц, каким был благородный король, не совершал двух столь тяжелых трудных и опасных походов, какими были эти два. И оба они были предприняты и совершены в течение одного года, а королю было тогда всего 16 лет. Так говорили самые доблестные воины в нашем войске и те, кто больше всех повидал на свом веку» (LeBel, 13).