Что же не устраивало Печерина в России? Отсутствие свободы вероисповедания, слова, печати, возможности свободно ездить за границу и участвовать в политической жизни, нежелание служить в русском университете в качестве профессора- чиновника. Эти высокие требования европейски образованного и мыслящего человека не могли быть удовлетворены в России, но это вовсе не означало, что дворяне остались холопами императора.
Формальное освобождение дворян от государственного крепостного права, несмотря на длительное сохранение его пережитков, повлекло за собой реальное освобождение; провозглашенные в Жалованной грамоте права со временем не превращались в фикцию, а, наоборот, входили в привычку и обычай. Петр I пытал и казнил заговорщиков тысячами, взяточников — десятками, невзирая на чины, титулы и богатство, часто без суда, по личному усмотрению. Отрицательного отзыва о царе или его правлении, фантазии на тему заговора, помыслов или желания на устранение монарха от власти, любовной интриги с царицей было достаточно для казни. Со времени Екатерины II это стало невозможно. Выступление декабристов 1825 г. закончилось тем, что после шестимесячного следствия и суда 289 человек из дворян получили различные наказания, из них казнены 5. Среди солдат за участие в восстании был приговорен к телесному наказанию 201 человек, а 4 тысячи были отправлены в действующую армию на Кавказ.
«Ужасно!» — думали современники. Но вот финал неудачного восстания стрельцов в 1698 г.: казнено 1166 человек, при этом сам Петр I рубил головы заговорщикам, среди которых были и дворяне. При Николае I, который стремился подражать первому российскому императору, расправиться подобным образом с дворянами и недворянами было уже невозможно.
Освобождение дворянства проходило параллельно с развитием частновладельческих прав на земли и крепостных. К началу XVIII в. бóльшая часть дворянства владела ими на правах поместной собственности, обусловленной службой, с большими ограничениями в правах распоряжения. Петр I придал поместьям гражданско-юридический статус вотчин по политическим соображениям. Дело в том, что одновременно с этим он ввел неизвестный в России порядок единонаследия, который дворянству не нравился. Чтобы ослабить недовольство и примирить дворян с новым порядком, царь и увеличил их имущественные права, подняв поместное право до вотчинного. Это было также компенсацией за усилившуюся в его царствование службу и наградой за победу в русско -шведской войне. Но при Анне Иоанновне дворянство добилось отмены единонаследия, сохранив вотчинные права на свое имущество. Похожая история произошла с крепостными крестьянами. До первой ревизии в 1719 г. права дворян на крестьян и их труд были ограничены. Но кроме крестьян у дворянства были холопы, составлявшие около 10% от числа крестьян. Социальный статус всех разрядов холопов был ниже крестьянского, а юридическое положение некоторых категорий холопов было тождественно положению раба. Холопы не платили государственных налогов, что было выгодно их владельцам. Петр I в целях увеличения числа налогоплательщиков заставил холопов, а фактически их владельцев платить налоги. Но этот удар для помещиков был смягчен тем, что в юридическом отношении крестьяне были уравнены с холопами. Потеряв в одном, дворянство с лихвой выиграло в другом: как помещики они расширили свои права над крепостными, почти превратив их в свою крещеную собственность.
В дальнейшем, вплоть до 1785 г., дворянство расширяло свои права на землю, крепостных и все прочее движимое и недвижимое имущество. При Екатерине II, в течение 1760—1780-х гг., все ограничения на право дворянства на частную собственность были упразднены, за одним исключением — за государством было удержано право экспроприации частной собственности для государственных потребностей в исключительных случаях и при условии компенсации. Этим правом государство не злоупотребляло, но иногда пользовалось, например в 1861 г., когда вопреки желанию большинства помещиков принудительно выкупило у них землю для крестьянства. В Жало ванной грамоте дворянству 1785 г. право на частную собственность для дворянства было торжественно подтверждено, и нужно сказать, что в дальнейшем оно не нарушалось. Таким образом, дворянство получило вольность одновременно с правом на частную собственность и с правом полной собственности на свое имущество. Интересно отметить, что до середины XVIII в. в русском законодательстве отсутствовали абстрактные понятия «собственность, недвижимая и движимая собственность». Только при Екатерине они были введены в законы.
Почему дворянство получило личную свободу первым и какие факторы этому способствовали? Дворянство долго и упорно боролось за свое освобождение и пользовалось каждым удобным случаем, чтобы вырвать у самодержавия привилегии. Верховная власть шла на уступки неохотно, постепенно, нередко в моменты слабости, после дворцовых переворотов. Пожалуй, только Екатерина при издании Грамоты принимала во внимание государственные интересы: пыталась в меру возможности превратить Россию в правомерное сословное государство, основанное на власти закона, и, преследуя эту цель, даровала не только дворянству, но и купечеству личные права жалованными грамотами. Она хотела это сделать и для государственных крестьян, но, уступая возражениям своих советников и опасаясь, что помещичьи крестьяне могут потребовать и для себя жалованной грамоты, отступила от своего намерения.
Освобождению дворянства чрезвычайно способствовало приобретение им права частной собственности на свои имения. После того как оно получило землю и крепостных в свою собственность, оно, естественно, захотело освободиться от обязательной службы и всех ограничений, которые она накладывала, сохранив при этом все права. Дворяне преуспели и в этом в значительной степени потому, что их сословные интересы совпадали с интересами верховной власти.
Значение западноевропейского влияния в деле освобождения дворянства было велико, хотя и меньшим, чем при освобождении других состояний. Уже при Петре I приобщение к новой западной культуре стало социальным признаком дворянства, во всяком случае его высшего слоя, что имело серьезные социальные последствия. Новая культура отрывала дворянство от остального населения, проведя резкую и зримую культурную грань между податными, или «подлыми», и «благородными» людьми. Известный историк XVIII в. князь М.М. Щербатов имел все основания писать в 1787 г.: «Во - истину могу я сказать, что если, вступя позже других народов в путь просвещения, нам ничего не оставалось более, как благоразумно последовать стезям прежде просвещенных народов; мы подлинно в людкости (приличиях, пристойности, во внешности. — Б.М.) и в некоторых других вещах удивительные имели успехи и исполинскими шагами шествовали к поправлению наших внешностей».
Это обстоятельство послужило важным фактором для роста дворянского самосознания, а «участие в дворцовых переворотах воспитало в дворянстве сословный дух и сознание своей силы».
Дворянство более не могло мириться с тем, что «благородные» вместе с «подлыми» одинаково должны служить государству. Освобождение от обязательной службы стало для дворянства вопросом чести.
Свидетельство вышесказанному находим в главе «О дворянах и их пре имуществах» проекта нового Уложения, подготовленного дворянством в 1757—1762 гг., и в дворянских наказах в Комиссию для составления нового Уложения 1767 г. И в проекте, и в наказах мы встречаем четко выраженную идею «дворянского корпуса» как особого благородного, обособленного от «подлых» классов сословия, которое заслужило привилегии долгой и верной службой государству. Именно эта идея была реализована в Жалованной грамоте дворянству. То, что дворяне видели в других европейских странах готовую модель «благородного» сословия, разумеется, ускорило созревание в массовом дворянском сознании идеи о необходимости эмансипации.
2. Освобождение духовенства
Освобождение духовенства от крепостной зависимости началось почти одновременно с дворянством, но происходило медленнее. Уже при Петре I сначала священники и дьяконы, состоявшие в штате, и их дети, а затем и штатные причетники (после того как Синоду в 17 22 г. удалось отстоять и х принадлежность к духовному званию) были освобождены, как и дворянство, от подушной подати и рекрутской повинности, что в то время считалось важнейшими признаками социальной привилегированности. К середине XVIII в. духовенство освобождается от всех натуральных повинностей (пожарной, караульной, постойной и т. п.). В 1764 г. с клириков был отменен оброк, или «епископское тягло». В 1767 г. Синод запретил духовному начальству употреблять телесные наказания по отношению к священникам, в 1771 г. запрещение распространилось на дьяконов, в 1811 г. — на монахов. От телесных наказаний по приговорам светских судов священники и дьяконы были избавлены в 1801 г., их жены и вдовы — в 1808 г., их дети — в 1835 г. Церковнослужители (дьячки, пономари и другие второстепенные служители культа) и их дети были освобождены от телесных наказаний по духовному и светскому суду лишь в 1862 г. В 1797 г. Павел I пожаловал монахам и священникам право получать все ордена, кроме Св. Станислава, что открыло путь к получению потомственного дворянства по ордену и, следовательно, к приобретению имения с крепостными. В 1849 г. духовенству была предоставлена свобода от обязательного обучения.
Таким образом, к концу XVIII в. белое духовенство избавилось от всех признаков «подлого» состояния, кроме телесного наказания для церковнослужителей, и освободилось от государственного и корпоративного крепостничества. По своим правам в начале XIX в. священников и дьяконов можно сравнить с личными дворянами, свидетельством чего может служить тот факт, что их вдовы пользовались правами личного дворянства.
Освобождению духовенства в решающей степени способствовало то, что с начала XVIII в. правительство стало смотреть на духовных лиц как на свою социальную и идеологическую опору в обществе, призванную распространять идеи самодержавия и православия. Но для того чтобы духовенство могло справиться с этой задачей, необходимо было дать ему образование, упорядочить его службу, поднять социальный престиж, словом, превратить в привилегированное сословие. Эта идея была симпатична духовенству. Правительство и Синод вместе с иерархами в течение XVIII в. совместными усилиями провели это намерение в жизнь и дали белому духовенству личные права, привилегии и образование. О правах уже было сказано. Что касается образования, то в начале XVIII в. среди духовенства вообще не было лиц со специальным духовным образованием из -за отсутствия духовных школ, в начале XIX в. до трети священников имели полное семинарское образование, к 1860 г.— 83%. Однако духовенство оставалось уязвимым в материальном отношении: его благосостояние сильно отставало от его потребностей и не соответствовало его образованию и привилегированному социальному статусу. Это обстоятельство травмировало духовенство и препятствовало ему в полной мере воспользоваться теми благами, которые теоретически давали личные права.