2. Роль Боярской думы, Земского собора и Освященного собора
В XVII в. в государственном управлении вместе с государем соучаствовали Боярская дума, Земский собор, Освященный собор во главе с патриархом и народ. Какую роль выполнял каждый из субъектов управления? В Судебнике 1550 г. статья 98 закрепила порядок принятия законов и государственных решений, который включал инициативу царя, коллективное решение бояр и последующее утверждение царя. В XVII в. круг субъектов законодательства расширился и стал включать служилых людей, купечество и другие разряды населения, или «чины», которые подавали на имя государя коллективные ходатайства, или челобитные, а также земские соборы. Это видно из формуляра царских указов XVII в., который содержал сакраментальное указание на то, что данный указ является ответом на челобитье народа или является результатом совещания царя с Боярской думой, Освященным собором или принят Земским собором. Что же представляли собой Боярская дума, Земский собор и Освященный собор?
Ни Уложение 1649 г., ни другие законодательные акты не определили формально законом права думы, как, впрочем, и права государя, но о них можно судить по ее деятельности, которая нашла отражение на страницах Уложения и других источников. Боярская дума наряду с царем и под его эгидой являлась прежде всего законодательным органом. В Уложении есть указания на то, что источником многих, причем наиболее важных, законов являлись приговоры царя вместе с Боярской думой. Анализ законодательных актов, последовавших после 1649 г., показал, что по всем важным вопросам также имеются приговоры думы, в то время как по менее важным вопросам издавались указы царя без приговоров думы. Дума была высшей после царя судебной и апелляционной инстанцией, ряд судебных дел находился в полной ее компетенции. В этих своих функциях Боярская дума выступала как небюрократический орган, ограничивавший власть царя.
Численность думы на протяжении XVII в. постепенно росла. В 1613 г. она включала 29 человек, в 1675 г. — 66, в 1682 г. — 131 человека. Среди членов думы были бояре (соответственно 19, 23 и 66 человек), думные дворяне и думные дьяки. Главная роль принадлежала боярам, многие из которых являлись потомками бывших удельных князей, чьи земли были присоединены к Московскому княжеству. По мнению В. О. Ключевского, боярство смотрело на себя как на владетелей Русской земли. Только предки их правили Русской землей по частям и в одиночку, а теперь потомки их, собравшись в Москве в Боярской думе, стали править всем государством и все вместе. В руках бояр находилось центральное и местное управление, самая титулованная часть боярства составляла Боярскую думу. Все существенные дела в XVII в. решались «по боярскому приговору и указу государя», т. е. царь приказывал рассмотреть или решить тот или иной вопрос, а бояре вырабатывали и принимали конкретное решение. При решениях думы требовалось единогласие.
Отношения царя и думы в принципе определялись обычаем и традицией, но важное значение имели и другие привходящие факторы: фактическое соотношение сил между царем и думой, состояние страны, личность государя. Поскольку значение этих факторов изменялось не только от царствования к царствованию, но и из года в год, то и значение Боярской думы то поднималось, то уменьшалось. Это и дало некоторым исследователям основание отводить ей лишь совещательную роль. Однако дума фактически ограничивала власть царя даже тогда, когда она опускалась до выполнения чисто совещательной роли. А при благоприятных для боярства обстоятельствах она приобретала и четко сформулированные политические права. Например, первый из династии Романовых Михаил Федорович дал боярам подписку («запись») в том, что дума будет соучаствовать в управлении государством, и свое обещание выполнил. Дума ограничивала власть государя в течение всего XVII в. По словам В. О. Ключевского, «она была учреждением, которое создавало московский государственный и общественный порядок и им руководило». Именно этим объясняется тот факт, что Петр I, стремившийся стать абсолютным государем, тяготился властью Боярской думы и при первой возможности ее распустил.
В XVI—XVII вв. государь без думы и дума без государя с точки зрения людей того времени были одинаково ненормальными явлениями. Уложение 1649 г. законодательными источниками признает боярские приговоры наравне с государевыми указами. Нераздельность царя и думы отразилась и в общей законодательной формуле «царь указал и бояре приговорили». Дума и государь настолько срослись друг с другом, что бояре делили с царем не только все государственные заботы, но и участвовали во всех обыденных актах его жизни — ходили вместе с ним в церковь, обедали и т. д.
Власть государя ограничивалась и другим институтом — местничеством. Этот институт гарантировал боярам, а также в значительной мере двум другим «чинам» — служилым людям по отечеству (дворянам) и гостям (богатым купцам) — право занимать место в гражданской или военной иерархии соответственно их происхождению, благородству, знатности и чину их предков, что вместе входило в понятие «честь». Занять место в служебной иерархии, ниже «чести», считалось величайшим оскорблением. До отмены местничества в 1682 г. институт ограничивал государя в служебных назначениях и защищал бояр, дворян и гостей от его произвола. Правда, пережитки местничества давали о себе знать еще в XIX в. В 1809 г. в знак протеста против производства Барклая де Толли в генералы от инфантерии группа военачальников, которые превышали его чинами, должностями и наградами и у которых Барклай в прежних кампаниях был в подчинении, подала в отставку. Государственный секретарь Е. А. Перетц зафиксировал в своем дневнике следующий эпизод. На обеде у принцессы Ольденбургской, состоявшемся 27 декабря 1880 г., московский генерал-губернатор полный генерал князь В. А. Долгоруков выразил неудовольствие по поводу того, что был посажен по левую, а не по правую руку от хозяйки, т. е. на менее почетной стороне стола. В свое оправдание принцессе пришлось дать точную справку о времени производства Долгорукова в чин, сказав при этом Е.А. Перетцу: «Вы считаете это пустяками, а между тем оно не так. Немногие, как Долгоруков, прямо заявляют о своем старшинстве. Но если они не следуют его примеру, то это вовсе не доказывает, что они о старшинстве своем не думали».
В наиболее важные моменты жизни государства деятельность Боярской думы дополнялась земскими соборами, имевшими столь же важное значение, как и дума, только временно, на момент их работы. Земский собор не противостоял ни царю, ни Боярской думе, ни Освященному собору, он включал в себя все эти субъекты государственного управления и дополнялся «выборными». Термин выборные означал не только избранных населением, но также «лучших людей», назначаемых воеводами. На соборе выборные представляли служебные разряды населения и местности. Присутствие государственных крестьян зафиксировано только на двух из 57 земских соборов. Но относительно представительства крестьян необходимо принять во внимание два обстоятельства: а) город в административном смысле в XVI—XVII вв. еще не отделился от деревни, б) посадские — городское налогоплатящее население — по своим занятиям мало отличались от крестьян (у тех и других земледелие являлось главным источником средств существования), а по своим личным правам — от государственных крестьян. Поэтому выборные от посадских могли представлять и интересы крестьян, но лишь отчасти, так как кроме общих у них были и различные интересы. На соборах редко были представлены все разряды населения и все местности. Но, согласно представлениям людей того времени, собор был законным тогда, когда в достаточной мере представлял мысль и волю земли. «Выборные» либо избирались самим населением, либо, когда население проявляло равнодушие и абсентеизм, назначались воеводами из числа наиболее состоятельной и влиятельной части населения. В первом случае составлялись письменный акт избрания и инструкция — «наказ» избирателей.
Права земских соборов определялись обычаем и традицией, как и права царя и Боярской думы. Соборы созывались по инициативе царя или самими «чинами» в междуцарствие. Регулярности в созыве земских соборов не было, всего за вторую половину XVI—XVII в. Л. В. Черепнин зафиксировал 57 соборов, в том числе 46 соборов — в XVII в. Компетенция соборов была очень широка: они избирали или утверждали государей на царство, санкционировали проведение крупных судебных, административных, финансовых и военных реформ, рассматривали вопросы внешней политики и налогов. Земский собор 1598 г. избрал на престол Бориса Годунова. Соборное определение в законодательной форме закрепило власть за новой династией и обосновало выбор божественным промыслом, желанием Ивана Грозного и Федора Ивановича передать престол Борису, личными качествами последнего, практикой других государств, где на престол избирались лица, не принадлежавшие к царскому роду, а также тем, что Бориса избрал правомочный орган в ответ на всенародное волеизъявление: «по челобитью бояр, всяких служилых людей, и гостей, и торговых людей, и черных людей, и всего многобесчисленного народного христианства, от конец до конец всех государств Российского царьствия». Царь Михаил Федорович несколько раз обращался к собору с просьбою «дать денег» и затем собирал их в количестве, определенном собором, ссылаясь на его приговор, что, по мысли В.И. Сергеевича, «выходит за пределы простого совещания». О том же говорят, по его мнению, и другие факты: «Алексей Михайлович важнейший законодательный акт своего царствования облекает в форму соборного уложения. <...> Чины собора 1648 г. подписали уложение. Но что значит подписать что-либо, или, как тогда говорили, приложить свою руку? Приложить руку к делу значит принять участие в его совершении, в данном же случае — согласиться. Так именно понимали значение подписи люди Московского государства. <...> Отмена местничества совершилась также при участии выборных „общим советом всех". <...> Значение московских соборов не исчерпывается понятием совещательного учреждения: оно идет далее, хотя никакой указ формально и не признавал за ними того положения, которым в действительности они пользовались. Понятие абсолютной власти, во всей своей теоретической ясности и последовательности, окончательно сложилось у нас только в царствование Петра I». Петиции земских соборов имели для государя значение непререкаемого голоса народа и непременно вели к изданию соответствующих узаконений. «Земские соборы представляются несомненно полезными, как средство непосредственного общения государя с землей: из челобитных выборных людей государи прямо знакомились с потребностями страны, недостатками управления и злоупотреблениями органов администрации».