Содержание
Введение
Глава 1. Личность и деятельность Н.Я. Бичурина
1.1 Жизненный путь ученого
1.2 Исторические труды Н.Я. Бичурина
Глава 2. Отображение Н.Я. Бичуриным внутренней и внешней политики цинской династии Китая
2.1 Внутренняя политика цинской династии
2.2 Внешняя политика династии Цин
Глава 3. Преломление исторических взглядов Бичурина в трудах отечественных востоковедов
Заключение
Список использованной литературы
Приложения
История как наука создается определенными людьми. Поэтому, как мы полагаем, вряд ли можно представить себе современную историю как науку без изучения жизни и творческой деятельности ученых, создавших ее.
Только с раскрытием мировоззрения автора, его характера, его взглядов на те или иные вопросы, возможно формирование реального представления о тех или иных процессах, которые развивались в исторической науке в целом. Лишь учитывая конкретные условия, в которых приходилось работать исследователю, можно, по нашему мнению, получить представление о его вкладе в развитие научных знаний, и дать им правильную оценку.
Наша работа посвящена изучению исторических научных трудов выдающего ученого Никиты Яковлевича Бачурина, в частности освещению в его трудах периода истории Китая во времена правления династии Цин.
Тема работы является вполне актуальной, особенно сегодня, когда у России образовались новые отношения на востоке страны. В связи с этим в последнее время начались глубокие исследования по истории восточных народов и их отношений с Россией. Споры историков, ссылки их на ограниченное количество трудов, порой приводят к ошибочным выводам. К сожалению, до сих пор мало ссылок на труды китайских авторов по вопросу происхождения, образу жизни и т.п. восточных народов.
Современный Китай - держава мирового значения; постоянный член Совета Безопасности ООН, член клуба ядерных держав и крупнейшее по размерам населения государство. В Восточной Азии он фактически претендует на доминирующие позиции в региональной экономике, ускоренными темпами развивая и укрепляя свои торгово-экономические связи с соседями - от Южной Кореи до стран членов АСЕАН. В этой связи можно предположить, что в решении своих геополитических задач Китай не может быть в стороне от формирования правил и условий общемирового и регионального развития, и, вероятнее всего, он будет действовать по многовековой политической и дипломатической традиции. Живучесть традиций прошлого, следование им составляют основу китайского (преимущественно, конфуцианского) менталитета. В этом аспекте обращение к такой парадигме внешней политики Китая как «китаецентризм» в эпоху империи Цин (1644-1911 гг.) несомненно, представляет большой научный интерес. Для современной Российской Федерации изучение данной эпохи и её внешней политики актуально уже в силу того, что именно на этот период приходится возникновение регулярных дипломатических отношений Российской империи и Китая, взлеты и определенные просчеты. Советские, да и российские ученые проделали большую работу по исследованию «китаецентризма», но основы российского востоковедения и его прочный фундамент закладывались именно в первой половине 19 века, и одним из первопроходцев здесь явился Н.Я. Бичурин.
В китаеведении в целом сравнительно слабо изучен период конца XVII—XVIII в. Много «белых пятен» остается и в изучении внешней политики империи Цин, хотя в 70-е годы прошлого века в советской исторической науке отмечался всплеск интереса к данной тематике. В первую очередь, надо отметить выпуск документальной серии «Русско-китайские отношения в XVII-XX вв.», позволившей воссоздать историю взаимоотношений двух великих государств, что было продиктовано как научными, так и практическими интересами. К настоящему времени вышло 5 томов по истории отношений в XVII-XIX вв. и один том в 2-х частях по истории советско-китайских отношений в 1937-1945 гг.[1] Они содержат свыше 2500 документов. В перспективе предполагается издание еще 10 томов. Необходимо подчеркнуть, что все тома этой серии написаны на документальной основе, которую составляют первоисточники, хранящиеся в крупнейших отечественных архивах - Архиве внешней политики Российской империи и Архиве внешней политики России МИД РФ, Российском государственном архиве древних актов, Архиве президента РФ, а также материалы из архивов Китая и Монголии. В этот же период появились коллективные труды и монографии советских ученых Демидовой Н.Ф., Мясникова B.C., Нарочницкого А.Л., Ермаченко И.С, Мартынова A.C. и др.. в которых дается общая оценка основных направлений цинской внешней политики (расценивалась как агрессивная), анализируются взаимоотношения Китая с другими странами с позиций классового подхода. Так, А. Л. Нарочницкий[2], отмечая завоевательный характер цинской политики XVII—XVIII вв. в отношении сопредельных стран, связывал это с общей реакционностью всей внутренней и внешней политики Цинской империи на данном этапе. С. Л. Тихвинский[3] рассматривал агрессивность цинского правительства в тесной связи с его реакционной национальной политикой внутри Китая. В 1960-х, -1980-х годах отечественные исследователи проводили идею об агрессивном характере цинской политики в отношении соседних стран, что опровергалось китайскими авторами. Впоследствии российские исследователи отмечали несоответствие между азиатским (китайским) и западным (российским) традиционными подходами к установлению равноправных дипломатических отношений.
Средневековая китайская дипломатия, по мнению B.C. Мясникова[4], была основана на философско-политических воззрениях древнего Китая, главным образом на конфуцианстве, а стратегические идеи и методы она черпала из древнекитайского военного искусства. Её особенностью был исключительно разработанный дипломатический церемониал, направленный на утверждение превосходства Китая над всеми, с кем он когда-либо вступал в контакты.
Отдельные аспекты внешней политики империи Цин рассматривались в коллективном труде «Новая история Китая» под редакцией С. Л. Тихвинского, статьях, а также в книге Г. В. Мелихова «Маньчжуры на Северо-Востоке. XVII век»[5] и в монографии В. С. Кузнецова «Экономическая политика цинского правительства в Синьцзяне в первой половине XIX в.»[6]. Однако, ни в одной из названных работ внешняя политика империи Цин не была основным предметом исследования.
После распада Советского Союза, в научный оборот были введены новые китайские источники и различные отечественные архивные материалы. Намечается переход на новый уровень анализа внешней политики империи Цинн - цивилизационный. В определенной мере реализации этого подхода к изучению внешней политики империи Цин посвящена работа Забровской Л.В. «Китайский миропорядок в Азии и формирование межгосударственных границ»[7].
Все вышеизложенное лишний раз демонстрирует актуальность и своевременность затронутой нами темы. Ведь у истоков исследования истории династии Цин и ее политики, как мы уже говорили, стоял Н.Я.Бачурин.
Изучением наследия Н.Я. Бачурина занимались ведущие российские ученые. Первую попытку описать собрание его рукописей, хранившихся в библиотеке Казанской духовной академии, предпринял приватдоцент восточного факультета Петербургского университета А.Е. Любимов, опубликовавший в 1908 г. обзорную статью в «Записках Восточного отделения Русского археологического общества»[8]. В советское время научным описанием казанского наследия знаменитого востоковеда занимались ученые-востоковеды. В 1929 г. монголовед С.А. Козин[9], анализируя состав бичуринских рукописей из архивных фондов Азиатского музея Академии наук, отмечал количество и тематическую структуру казанских рукописей Иакинфа Бичурина и выдвигал вопрос об их издании. В 1930-х гг. китаевед-философ А.А. Петров[10] установил, что после закрытия в 1920 г. Казанской духовной академии бичуринские рукописи поступили в Центральный государственный архив Татарской АССР. Здесь исследователь выявил и описал 10 рукописей из числа 16 рукописных произведений, пожертвованных Н.Я. Бичуриным родной академии. В отношении 6 необнаруженных работ он высказал предположение, что они могут находиться в неразобранном фонде этого архива. По ходатайству А.А. Петрова, «казанская часть перевода «Тун-цзянь ган-му» в 1936 г. была передана в ИВАН СССР и слита с томами VIII—XV, которые в последний отъезд Н.Я. Бичурина в Кяхту в 1835 г. оставались в библиотеке П.Л. Шиллинга в Петербурге и после смерти последнего поступили в библиотеку Академии наук».
По данным китаеведа Л.И. Чугуевского, в довоенные годы изучением казанского наследия Н.Я. Бичурина успешно занимался историк-востоковед В.П. Таранович. Его статья «К вопросу о литературных материалах по востоковедению, хранившихся в учреждениях гор. Казани», одобренная к изданию академиком В.М. Алексеевым, осталась в рукописи и ныне хранится в Архиве востоковедов Института востоковедения Российской Академии наук в Петербурге. Ряд важных уточнений в археографическом описании казанских рукописей Иакинфа Бичурина сделан в публикациях П.Е. Скачкова[11]. Этот ученый, знаток научного наследия Н.Я. Бичурина, считал, что из всего комплекса его рукописей раньше всех квалифицированно и достаточно полно были описаны рукописи, хранившиеся в Казани.
Работы Н.Я. Бичурина использовались как историками, так и лингвистами. Однако использование этих работ, и в частности «Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена», остается неполным. Сама работа, на которую обратили внимание многие историки и лингвисты (Л.Н. Гумилев, А.Х. Халиков, А.Г. Каримуллин, М.З. Закиев), еще не до конца осмыслена.
Целью настоящей работы является отображение Бичуриным внешней и внутренней политики цинской династии Китая.