Читаем далее: «Святополк же окаянный и злой убил Святослава»[4, с.175]. Но ведь причин для его убийства не было. Вероятно, смерть Святослава можно объяснить как-то иначе, нежели убийством Святополка. «Древлянская земля всегда стремилась к самостоятельности, известны многочисленные выступления, в том числе и казнь древлянами князя Игоря. Нет оснований утверждать, что они с радостью встретили предложение принять христианство. Известно, что киевские монархи так и не смогли поставить древлянам епископа и со временем эти земли были присоединены к Владимирской епархии»[10]. А если от «не полюбившегося» князя, насаждающего чуждую этой земле веру, избавились сами древляне? История не спешит разгадывать свои загадки.
Последующие события — это переход от битвы к битве. В 1016-ом году между Ярославом и Святополком произошло сражение, в котором на стороне Ярослава участвовали варяги. Победил Ярослав, а Святополк бежал в Польшу, к своему тестю. Читаем: «В год 6526 (1018). Пришел Болеслав на Ярослава со Святополком и с поляками. Ярослав же, собрав Русь, и варягов, и словен, пошел против Болеслава и Святополка и пришел к Волыню, и стали они по обеим сторонам реки Буга. И был у Ярослава кормилец и воевода, именем Буда, и стал он укорять Болеслава, говоря: «Проткнем тебе колом брюхо твое толстое». Ибо был Болеслав велик и тяжек, так что и на коне не мог сидеть, но зато был умен. И сказал Болеслав дружине своей: «Если вас не унижает оскорбление это, то погибну один». Сев на коня, въехал он в реку, а за ним воины его. Ярослав же не успел исполчиться, и победил Болеслав Ярослава. И убежал Ярослав с четырьмя мужами в Новгород, Болеслав же вступил в Киев со Святополком»[4, с.177]. Продолжив повесть словами С. М. Соловьёва, мы узнаем, что «в Киеве повторились те же явления, какие мы видели в Праге у чехов, и, как видно, по тем же причинам. Русские вооружились против поляков и стали убивать их; летописец приписывает это приказу Святополка, но очень вероятно известие, поляки вели себя и на Руси так же, как в Богемии, и возбудили против себя восстание… Это заставило Болеслава уйти из Киева»[8, c.49]. Думаем, стоит согласиться с С.М. Соловьёвым о надуманности приказа Святополка против поляков: навряд ли князь в столь шатком военно-политическом положении решился бы остаться без необходимой поддержки. Изгнание поляков из Киева по желанию Святополка как бы подчёркивает: вот он «окаянный князь», который нечестен как по отношению к противникам-братьям, так и по отношению к союзникам. Данная летописная «оговорка» ещё раз указывает на предвзятое отношение летописца к князю Святополку.
«Святополк же стал княжить в Киеве. И пошел Ярослав на Святополка, и бежал Святополк к печенегам»[4, с.178]. Отношения древнерусских князей с печенегами являются в целом отдельным вопросом в истории, тем более не всё ясно в этом отношении в «Повести временных лет». Вместе с Г. М. Филистом возвратимся ко времени правления Владимира и добавим ещё несколько штрихов к биографии Святополка, а также (что для нас наиболее существенно) — к биографии его брата Бориса: «Основным средством ведения и решения межгосударственных проблем было заложничество. Печенеги требовали заложников из правящих домов Руси, Византии, Булгарии, Венгрии и других стран, с кем вели, переговоры. Заложники жили под охраной, которая не столько стерегла их, сколько прислуживала и охраняла от обид. Им предоставлялось право выбирать себе невесту, в том числе из племенной знати.
…Удивляет и то, что постоянная борьба славян с печенегами не нарушала в целом доброжелательных отношений. Они откликались на зов о помощи, давали приют у себя опальным князьям, а отдельные представители их знати находили убежище на Руси. С 915 года до второй половины X в. руссы и печенеги жили дружно и мирно. Не случайно у обеспокоенного этой дружбой Константина Багрянородного появилась запись: «Руссы стараются быть в союзе с ними и получать от них помощь».
…По мнению ряда специалистов, изучающих этот период нашей истории, какую-то, возможно, даже значительную роль в налаживании отношений между соседями сыграл немецкий епископ-миссионер Бруно. Около 1008 года он был благосклонно принят князем Владимиром, который проводил его до самой границы с печенегами. Бруно, отправляясь вводить христианство у печенегов, якобы обещал Владимиру восстановить добрососедские отношения. Печенеги откликнулись на предложение и потребовали, как это было заведено, заложника. Владимир согласился и послал одного из своих сыновей.
Анализ событий 1015—1019 годов заставляет предполагать, что это был либо Борис, либо Святополк. Последний, как мы уже отмечали, занимался в это время вопросом о своем браке с дочерью Болеслава. В пользу Бориса говорят его активные контакты с печенегами, чья страна стала для него в означенный период едва ли не местом постоянного жительства.
…Вполне возможно, что Борис там женился на девушке из правящего дома, иначе непонятны причины его постоянной поддержки, ведь средств для расчета с печенегами у Бориса не было. Только благодаря родственным связям он мог оказать те услуги Владимиру и Святополку, которые имели место. Отсюда еще одна посылка — Владимир послал Бориса к печенегам в 1015 году не для сдерживания их от нападения на Киев, а для заключения договора о взаимопомощи. Смерть Владимира разрушила подготовленный им план, и Борис спокойно вернулся к Святополку в Киев»[10].
Решающее столкновение в борьбе Святополка и Ярослава произошло на реке Альте. Возмездие за невинно убитого князя Бориса настигает убийцу на том же самом месте. «В год 6527 (1019). Пришел Святополк с печенегами в силе грозной, и Ярослав собрал множество воинов и вышел против него на Альту. Ярослав стал на место, где убили Бориса, и, воздев руки к небу, сказал: «Кровь брата моего вопиет к тебе, Владыка! Отомсти за кровь праведника сего, как отомстил ты за кровь Авеля, обрек Каина на стенание и трепет: так обреки и этого… К вечеру же одолел Ярослав, а Святополк бежал»[4, с.178]. В позорном пути-бегстве Святополка настигает и «бес», и «немощь», и «божья кара», как и положено в религиозной (в данном случая, написанной монахом — ярым приверженцем христианства) литературе в отношении отрицательного персонажа. «Гонимъ Божьимъ гневомъ, прибежа в пустыню межю Ляхы и Чехы»[4, с.76]. Занимательный комментарий к этой фразе находим у И. Н. Данилевского: «Еще в XIX в. появилось несколько историко-географических работ, чьи авторы по косвенным данным и прямым указаниям летописи постарались определить, где же находится место, в котором «есть его могила и до сего дне». Правда, закончились эти поиски курьезом. Оказалось, что выражение «между Чахы и Ляхы»... — фразеологизм, означающий «Бог весть где». Да, но ведь, как следует из приведенного текста, летописец точно знал, где похоронен Святополк? …Дело в том, что фраза о могиле, которая «есть и до сего дня», сопровождает в «Повести временных лет» описания смертей всех князей-язычников, даже если место их захоронения явно не было известно автору летописи»[1].
«…и там бедственно окончил жизнь свою»[4, с.178], — так прекращается рассказ о Святополке, местонахождение захоронения которого вряд ли станет нам когда-либо известно.
древнерусский святополк летописный междоусобный
Поход Ярослава на Киев, битва между Ярославом и Святополком является наиболее неоднозначным моментом в сравнительном анализе «Повести временных лет» и «Эймундовой саги». В описании битвы масса схожих деталей, подтверждающих факт того, что рассматриваемое двумя источниками событие – действительно одно и то же. С другой стороны, «Эймундова сага» во многом опровергает «Повесть временных лет», переиначивая классический исторический подход к теме Святополка «Окаянного» и ставя всё новые вопросы перед исследователями. Обратимся к текстам.
«В год 6523 (1015)… И собрал Ярослав тысячу варягов, а других воинов 40 000, и пошел на Святополка, призвав Бога в свидетели своей правды и сказав: «Не я начал избивать братьев моих, но он; да будет Бог мстителем за кровь братьев моих, потому что без вины пролил он праведную кровь Бориса и Глеба. Или же и мне то же сделать? Рассуди меня, Господи, по правде, да прекратятся злодеяния грешного». И пошел на Святополка. Услышав же, что Ярослав идет, Святополк собрал бесчисленное количество воинов, русских и печенегов, и вышел против него к Любечу на тот берег Днепра, а Ярослав был на этом.
В год 6524 (1016). Пришел Ярослав на Святополка, и стали по обе стороны Днепра, и не решались ни эти на тех, ни те на этих, и стояли так три месяца друг против друга. И стал воевода Святополка, разъезжая по берегу, укорять новгородцев, говоря: «Что пришли с хромцом этим? Вы ведь плотники. Поставим вас хоромы наши рубить!». Слыша это, сказали новгородцы Ярославу, что «завтра мы переправимся к нему; если кто не пойдет с нами, сами нападем на него». Наступили уже заморозки, Святополк стоял между двумя озерами и всю ночь пил с дружиной своей. Ярослав же с утра, исполчив дружину свою, на рассвете переправился. И, высадившись на берег, оттолкнули ладьи от берега, и пошли друг против друга, и сошлись в схватке. Была сеча жестокая, и не могли из-за озера печенеги помочь; и прижали Святополка с дружиною к озеру, и вступили на лед, и подломился под ними лед, и стал одолевать Ярослав, видев же это, Святополк побежал, и одолел Ярослав. Святополк же бежал в Польшу, а Ярослав сел в Киеве на столе отцовском и дедовском»[4, с.176-177], – так повествует древнерусский источник.