Большевистские афиши в 1917 году
Чтобы дать отпор буржуазной скверне,
Спеши, товарищ, на митинг в «Модерне».[90]
Из протокола допроса Троцкого, июль 1917 года
Я, Лев Давыдович Троцкий, 37-ми лет, внеисповедного состояния, при старом режиме был лишен гражданских и воинских прав приговором Петроградской судебной палаты в 1907 г. в качестве обвиняемого по ст. 100 Угол. Улож., по профессии писатель по общественным и социальным вопросам, средствами к жизни является литературный труд, особых примет не имею.[83]
Сам Троцкий фактически объясняет свои фракционные колебания амбициозным желанием стоять «вне фракций». Суханов Н. Н. в своей работе «Записки о революции» упоминает о своей личной беседе с Троцким в середине 1917 года. Когда Суханов «пожаловался», что оказался в унизительном положении «меньшинства среди меньшинства», Троцкий в ответ заметил, что «не лучше ли в таком случае открыть собственную газету», то есть фактически создать собственную социал-демократическую фракцию.
Сталин презрительно комментирует эмигрантские идеологические распри выражением «Буря в стакане воды», заметив в письме большевику Бобровскому В. С. 24 января 1911 года, что «О заграничной „буре в стакане воды“, конечно, слышали: блоки — Ленина — Плеханова, с одной стороны, и Троцкого — Мартова — Богданова, с другой»[91]. Сталин также неоднократно замечает «мы-практики», противопоставляя большевиков-эмигрантов, до революции фактически составлявших идеологический центр партии, и большевиков, находившихся непосредственно в России на нелегальной революционной работе.
К осени 1917 года старые разногласия Ленина и Троцкого уходят в прошлое. 1 ноября 1917 Ленин называет Троцкого «лучшим большевиком» («Троцкий давно сказал, что объединение [между большевиками и меньшевиками] невозможно. Троцкий это понял, и с тех пор не было лучшего большевика»), хотя ещё в апреле в своих заметках назвал Троцкого «мелким буржуа». В 1918 году степень доверия доходит до того, что председатель Совнаркома Ленин даже выдаёт Троцкому чистые бланки приказов, заранее Лениным подписанные. Впоследствии, в своём «завещании», Ленин отмечает, что «тов. Троцкий, пожалуй, самый способный человек в настоящем ЦК, но и чрезмерно хватающий самоуверенностью и чрезмерным увлечением чисто административной стороной дела».
Длительное небольшевисткое прошлое Троцкого помешало ему с началом в 1920-х годах острой борьбы за власть внутри ВКП(б). Многие старейшие большевистские лидеры воспринимали Троцкого, как «выскочку», который присоединился к большевизму только в 1917 году, а до этого много лет находился в остром конфликте с основателем партии, Лениным. Одним из выразителей подобных настроений становится один из старейших большевиков, Сталин. В 1919 году во время обороны Царицына Сталин в качестве комиссара ВЦИК приходит к личной ссоре с председателем Реввоенсовета Троцким, в телеграмме Предсовнаркома Ленину с раздражением отметив, что «новичок Троцкий учит меня партийной дисциплине».
9. Март-июль. «Демократизация армии»
9.1. Солдатские комитеты
Процесс разложения бывшей царской армии был начат Приказом № 1 Петросовета. Из всех его положений наиболее тяжёлые последствия имело формирование солдатских комитетов, фактически отменившее в армии принцип единоначалия. Уравнение солдат в правах с остальным населением привело также к широкому участию солдат в политической жизни: митинги и неограниченная политическая агитация в войсках (в во всех армиях мира обычно запрещённая), формирование солдатских (наравне с рабочими или крестьянскими) секций Советов разных уровней.
В течение марта — апреля 1917 года формируется многоуровневая система солдатских комитетов — ротного уровня, полкового и армейского. На уровне корпусов и фронтов формируются непостоянные съезды, при Ставке создаётся постоянный Центральный совет. В комитеты входят и офицеры, и солдаты. Эта система закрепляется постановлением № 51 Верховного Главнокомандующего от 30 марта, и последующим через две недели постановлением военного ведомства.
12 марта отменена смертная казнь. В ходе военно-судебной реформы отменены военно-полевые суды, заменённые на коллегии из выборных представителей от офицеров и от солдат.
Весной 1917 года солдатские комитеты вступают в многочисленные конфликты с офицерами и генералитетом, на Западном фронте по требованиям комитетов к июлю увольняются до 60 полковников и генералов.
9 мая 1917 года публикуется «Декларация прав солдата»[92], окончательно уравнявшая солдат в правах с гражданским населением. По заявлению генерала Брусилова, «…если её объявят — нет спасения. И я не считаю тогда возможным оставаться ни одного дня на своем посту», генерал Драгомиров заявляет, что «господствующее настроение в армии — жажда мира. Популярность в армии легко может завоевать всякий, кто будет проповедывать мир без аннексий».
Весной 1917 года фактически отменяется обязательность выполнения приказов, которые разделяются на «боевые» и «небоевые».
Генерал Алексеев указывает, что «дисциплина же составляет основу существования армии. Если мы будем идти по этому пути дальше, то наступит полный развал. Этому способствует и недостаток снабжения. Надо учесть еще и происшедший в армии раскол. Офицерство угнетено, а между тем, именно офицеры ведут массу в бой. Надо подумать еще и о конце войны. Все захочет хлынуть домой. Вы уже знаете, какой беспорядок произвела недавно на железных дорогах масса отпускных, и дезертиров. А ведь тогда захотят одновременно двинуться в тыл, несколько миллионов человек. Это может внести такой развал в жизнь страны и железных дорог, который трудно учесть даже приблизительно. Имейте еще в виду, что возможен при демобилизации и захват оружия».
Нарастающая дезорганизация в армии наглядно проявилась во время июньского наступления 1917 года. Ряд полков отказались идти в наступление, множество солдат дезертировали. В июле-августе немцы предпринимают контрнаступление, в августе берут Ригу.
Со временем дезорганизация распространяется и на русские части, воевавшие на Западном фронте. 3 (16) сентября 1917 года происходит восстание солдат русского экспедиционного корпуса во Франции в Ля-Куртин близ города Лимож. Восстание подавлено с помощью артиллерии[93].
9.2. Рост дезертирства
Вскоре после Февральской революции резко возросло дезертирство. По разным оценкам, солдаты бывшей Российской Императорской Армии на 80-90 % состояли из крестьян, многих подталкивало к дезертирству стремление успеть в свои деревни к «чёрному переделу» земли. Стихийные самозахваты земли начинаются уже в апреле 1917 года, когда известие о Февральской революции окончательно дошло до самых отдалённых уголков России.
Головин в своей работе «Военные усилия России в Мировой войне»[94] насчитывает появление к ноябрю 1917 года до 1 млн 518 тыс. незарегистрированных и 365 тыс. зарегистрированных дезертиров. По оценке Головина, после Февральской революции среднее количество дезертиров в месяц возрастает по крайней мере в пять раз.
Другими способами уклониться от службы стало массовое участие в солдатских комитетах разных уровней, разросшихся, по некоторым оценкам, до 300 тыс. чел. а по одному только Юго-Западному фронту — до 85 тыс. чел. Головин Н. Н. оценивает, как скрытое дезертирство, также падение показателя возвращаемости больных, до 1 января 1917 года составлявшего для офицеров и солдат 92,4 % и 75,5 % соответственно, и после Февральской революции упавшего до 58,6 % и 42,3 % соответственно[94]. Широко распространилось составление фальшивых свидетельств о болезни под угрозой расправы над санитарным персоналом. Так, за февраль-июль 1917 заболеваемость офицеров выросла на 43 %, солдат — на 121 %.
По оценке Головина Н. Н., дезертировало около четверти армии, и в целом дезертирство в 1917 году приняло такие масштабы, что можно говорить о стихийной демобилизации.
В марте-апреле 1917 года военный министр Гучков А. И. безуспешно пытается остановить массовое дезертирство, приказав наименее разложенным частям, в первую очередь кавалерийским, занять узловые железнодорожные станции. Гвардейский Кавалергардский полк в конце марта получает приказ занять станции Шепетовка и Казатин, к чему и приступает с 1-10 апреля. Попытки справиться с потоком дезертиров оказались бесполезными: так, только за 1 июля кавалергардские патрули арестовали 2 340 дезертиров в Шепетовке и 1 518 в Казатине. Так как не было ни помещений для такого количества арестантов, ни конвоя, дело ограничивалось лишь разоружением дезертиров,[95] имели место случаи перестрелок с вооружёнными дезертирами. С 6 августа началось разложение уже среди самих кавалергардов, 30 августа солдаты полка высказывают недоверие офицерам, в течение сентября практически все офицеры увольняются.
Весной-летом 1917 года министру путей сообщения Некрасову Н. В. поступает множество жалоб железнодорожников на вооружённых дезертиров, захватывающих поезда. Так, 30 мая (12 июня) начальник станции Самодуровка сообщает, что дезертиры потребовали от него немедленно отправить их поезд, угрожая бросить начальника станции в топку. Поступают жалобы, что дезертиры таким образом задерживают встречные поезда, включая поезда с продовольствием. Британский военный атташе генерал Нокс отмечает, что «любимым спортом этих солдат, примостившихся на крышах классных вагонов, было мочиться в вентиляторы для того, чтобы досадить буржуям, едущим внутри вагонов. Противодействующих этому железнодорожных служащих они избивают».