1 ноября большевистская фракция ВЦИК двумя третями голосов принимает предложение Троцкого продолжить переговоры, отвергнув предложение Ленина немедленно переговоры прервать. Вместе с тем Ленин и Троцкий отвергли курс на «соглашательство», а Крупская Н. К. назвала «однородное социалистическое правительство» — «попыткой впрячь в советскую телегу лебедя, рака и щуку»[179]. Произошедший провал выступления Керенского-Краснова позволил Ленину и Троцкому склонить на свою сторону большинство ЦК РСДРП(б), а затем и прервать переговоры с Викжелем. Требования большевиков на переговорах с Викжелем ужесточаются, и начинают звучать, как «1/2 портфелей большевикам, Ленин и Троцкий — обязательно». В общей сложности с 29 октября по 6 ноября 1917 года проходит 6 заседаний ВЦИК по вопросу Викжеля, что сильно отвлекло ВЦИК от решения текущих вопросов («викжеляние»).
В знак протеста Зиновьев, Каменев, Ногин, Рыков и Милютин 4 ноября выходят из состава ЦК и Совнаркома, 8 ноября постановлением ЦК РСДРП(б) Каменев заменён на посту председателя ВЦИК на Свердлова. Однако вскоре оппозиционеры возвращаются. Ленин осуждает их позицию, назвав «дезертирами» и «капитулянтами». После заключения компромисса с Викжелем вакантный пост наркома по железнодорожным делам занимает член Викжеля Елизаров М. Т.
Действия Викжеля отличались колебаниями: он неоднократно блокировал передвижения противников большевиков, при этом свободно пропуская самих большевиков. Никакой всеобщей забастовки так объявлено и не было. В январе 1918 года на Всероссийском съезде железнодорожного профсоюза большевикам удаётся расколоть железнодорожников, образовав параллельный Исполнительный комитет Викжедор в составе 25 большевиков, 12 левых эсеров и 4 независимых. Этот исполком был немедленно признан РСДРП(б), а на пост наркома по железнодорожным делам был назначен член Викжедора Рогов А. Г.
Окончательно оппозиция на железных дорогах была сломлена в марте 1918 года, когда декретом Совнаркома от 26 марта Наркомат путей сообщения был наделён «диктаторскими полномочиями в сфере транспорта» в связи с «дезорганизацией и демонстрацией» на железных дорогах.
Отчасти большевики реализовали лозунг «однородного социалистического правительства», составив правительственную коалицию с левыми эсерами. В декабре 1917 года левые эсеры оформляются в отдельную партию во главе с Марией Спиридоновой, и соглашаются составить с большевиками правительственную коалицию. В состав Совнаркома входит семь левых эсеров, также левые эсеры принимают активное участие в формировании РККА и ВЧК. В правительстве левые эсеры получают в свое ведение наркоматы, которые не являлись ключевыми: имуществ Российской республики (Карелин В. А.), земледелия (Колегаев А. Л.), почт и телеграфа (Прошьян), местного самоуправления (Трутовский В. Е.), юстиции (Штейнберг И. З.). Двое левых эсеров, Алгасов и Бриллиантов А. И. становятся «наркомами без портфеля» с правом решающего голоса.[180] Как впоследствии ехидно высказался Троцкий Л. Д., «левое эсерство было тогда прикрытием для многих пролаз, желавших примазаться к советскому режиму, но не решавшихся наложить на себя тяжелое бремя большевистской дисциплины».
К сотрудничеству с большевистским правительством склоняется также фракция «меньшевиков-интернационалистов» («левых меньшевиков»), но она оказывается слишком малочисленной.
Большевистско-левоэсеровская коалиция просуществовала до июля 1918 года, развалившись из-за значительных идейных противоречий. Левые эсеры осудили позорный для России Брестский мир. Будучи в первую очередь крестьянской партией, левые эсеры выступали против радикальной политики большевиков на селе, в первую очередь против комбедов. С другой стороны, левые эсеры поддержали Октябрьское вооружённое выступление большевиков в Петрограде и разгон Учредительного собрания.
18.2. Госслужащие бойкотируют новую власть
Немедленно после прихода большевиков к власти им пришлось столкнуться с всеобщим бойкотом (в советской историографии — «саботажем») госслужащих. Их действия группировались вокруг Комитета спасения Родины и Революции, 28 октября 1917 потребовавшего от большевиков отказаться от власти, и Петроградского союза госслужащих, 29 октября призвавшего госслужащих к всеобщей забастовке.
Вновь назначенным наркомам, в том числе наркоминделу Троцкому и наркомтруда Шляпникову пришлось столкнуться с тем, что аппарат соответствующих старых министерств полностью прекратил работу. Так, служащие старого министерства иностранных дел после появления Троцкого разошлись по домам «с тем, чтобы при Троцком в министерство более не возвращаться», причём некоторые служащие назвали Троцкого «немцем».
До шестисот служащих МИД после появления в министерстве наркоминдела Троцкого подали ему заявления об отставке, ряд чиновников заперлись в кабинетах. Троцкий Л. Д. приказывает взломать кабинеты, после отказа служащих выдать ключи от архива большевики взламывают и архив, причём после этого выясняется, что товарищ (заместитель) министра иностранных дел Нератов А. А. скрылся в неизвестном направлении, унеся оригиналы тайных договоров царского правительства. В течение ноября Нератов возвращается в министерство, после чего Троцкий немедленно начинает публиковать тайные договоры.
Сам Троцкий в своих воспоминаниях так описывает эти события:
Насчет Наркоминдела я бы хотел вспомнить т. Маркина, который организовал, до некоторой степени, Наркоминдел; т. Маркин был матросом Балтийского флота и состоял членом ЦИК второго созыва…Маркин был, кажется, рабочим или крестьянином. Человек очень умный, с большой волей, но писал с ошибками. Всякие документы, написанные им, написаны довольно-таки неправильно. Потом он командовал на Волге нашей военной флотилией и там погиб….
Когда я один раз приехал, причем это было не в первый день, а дней через 5 — 7 после взятия нами власти, то мне сказали, что никого здесь нет. Какой-то князь Татищев сказал, что служащих нет, не явились на работу. Я потребовал собрать тех, которые явились, и оказалось потом, что явилось колоссальное количество. В 2 — 3 словах я объяснил в чем дело, что дело более или менее невозвратное, и кто желает добросовестно служить, тот останется на службе. Но я ушел несолоно хлебавши. После этого Маркин арестовал Татищева, барона Таубе и привез их в Смольный, посадил в комнату и сказал: «Я ключи достану через некоторое время». …
С похожими трудностями сталкиваются и другие наркомы. Так, нарком труда Шляпников при первом появлении в министерстве не смог заставить служащих растопить печи и показать ему кабинет министра. В министерстве социального обеспечения на работу явилось всего сорок человек, а чиновники кредитной канцелярии Госбанка сожгли свои записи.
Деятельность правительства в течение недель была целиком парализована, а наркомам пришлось заседать в 67-й комнате Смольного, а не в своих министерствах. На какое-то время телеграфным и почтовым служащим даже удалось блокировать работу Смольного, выключив телефонную связь, и прекратив обработку почты.
30 октября (12 ноября) объявили забастовку служащие Министерства путей сообщения, парализовав поставки в Петроград. В первых числах ноября забастовка перекидывается на банки, почту, телеграф, аптеки. В ней принимают участие до 40 тыс. чел. (10 тыс. служащих банков, 6 тыс. почтовых служащих, 4,7 тыс. телеграфных служащих и т. д.).[181] 8 ноября Петроградский союз типографских рабочих потребовал от большевиков отменить Декрет о печати, угрожая забастовкой. 18 ноября (1 декабря) в Москве прошёл Всероссийский продовольственный съезд, постановивший не отгружать продовольствие в Петроград.
Особенно болезненной для большевиков стала забастовка Госбанка и Государственного казначейства, окончательно парализовавшая работу нового правительства.
Вниманию всех граждан.
Государственный банк закрыт.
Почему?
Потому что насилия, чинимые большевиками над Государственным банком, не дали возможности дальше работать. Первые шаги народных комиссаров выразились в требовании 10 миллионов рублей, а 14 ноября они потребовали уже 25 миллионов без указания, на что пойдут эти деньги…
Мы, чиновники Государственного банка, не можем принять участия в разграблении народного достояния. Мы прекратили работу.
Граждане, деньги Государственного банка — это ваши народные деньги, добытые вашим трудом, потом и кровью.
Граждане, оградите народное достояние от разграбления, а нас — от насилия, и мы сейчас же встанем на работу.
Служащие Государственного банка.
17 ноября большевик Менжинский В. Р. с помощью красногвардейцев силой заставил служащих Госбанка выдать деньги на нужды правительства. Однако, несмотря на аресты и «красногвардейскую атаку на капитал», банковская система России фактически остановилась. В декабре забастовки госслужащих перекидываются на Москву и на провинциальные города. Паралич старой государственной машины вынуждает большевиков прислушаться к лозунгу «однородного социалистического правительства», и составить правительственную коалицию с левыми эсерами.
В течение второй половины ноября и декабря 1917 большевики силой захватывают различные государственные учреждения, вынуждая их возобновить работу. Вслед за Госбанком был таким образом занят Департамент таможенных сборов. 7 декабря 1917 года большевики организовывают ВЧК, самой первой (по хронологии) задачей которой была именно борьба с «саботажем» госслужащих.
Окончательно сопротивление старых госслужащих прекращается в январе 1918 года. 2 марта 1918 года большевики освобождают всех арестованных служащих, давших подписку «о прекращении контрреволюционного саботажа».