военно-политического западного союза, направленного против СССР. Запад
консолидировал силы, умножая традиционный страх Сталина перед
неприятельскими "плацдармами" на советских границах. В этих условиях
опасения относительно внешнеполитической ориентации Финляндии
приобретали особую остроту. Однако твердая позиция Паасикиви не
оставляла Кремлю выбора. И 22 февраля Сталин направил президенту
Финляндии личное письмо с официальным предложением заключить пакт о
взаимопомощи, "аналогичный венгеро-советскому и румыно-советскому
пакту".
Выступив с официальной инициативой, советская сторона фактически
загоняла себя в угол. Теперь, чтобы соблюсти хотя бы внешние "приличия"
и свести к минимуму негативную международную реакцию на будущий договор,
она должна была ограничивать давление на Финляндию, особенно если
учесть, что письмо Сталина совпало по времени с коммунистическим путчем
в Чехословакии, вызвавшим на Западе тревогу и возмущение.
Одержанная Паасикиви тактическая победа, однако, не вселяла в него
уверенности в конечном исходе. В Хельсинки понимали, что отклонить
предложение Сталина они не могут. Попытки финнов обратиться за
поддержкой к Англии и США оказались безуспешными. Западные державы давно
уже решили, что не смогут помочь Финляндии в случае ее конфликта с СССР.
Однако Паасикиви не собирался сдаваться. В своем ответе Сталину от 9
марта, соглашаясь на переговоры в принципе, он упомянул о "сомнениях",
высказанных депутатами сейма по поводу договора, о стремлении финского
народа "оставаться в стороне от международных конфликтов" и выражал
надежду, что содержание пакта будет "подвергнуто всестороннему
свободному обсуждению и дополнению". Это был ясный намек на то, что
финляндская сторона не примет автоматически проект договора, аналогичный
советско-венгерскому или советско-румынскому, а будет биться за каждую
статью, стремясь максимально ограничить свои обязательства.
Советское руководство вновь оказалось перед дилеммой - усилить давление
или проявить гибкость. Москва избрала путь компромисса: все способы
политического давления на Паасикиви уже были испробованы, а более
радикальные варианты вроде угрозы военной интервенции вообще не
упоминались ни в одном из доступных мне документов, вероятно, как
результат уроков, извлеченных Сталиным и Молотовым из печального опыта
"зимней войны". С этим был связан и другой важный выбор - отказ от
попыток повторить в Финляндии "чехословацкий сценарий" и начало
переориентации советского руководства с опоры на левых, показавших свою
слабость и неэффективность, на "буржуазных" политиков.
В ходе переговоров, проходивших в Москве с 25 марта по 5 апреля 1948
года. Молотов предложил принять за основу финляндский проект и
представил на обсуждение "минимальный" вариант советских поправок.
Переговоры проходили достаточно гладко. В обмен на согласие с более
точной и ограниченной финляндской формулировкой статьи о взаимной помощи
и 10-летним сроком действия договора вместо предлагаемых советской
делегацией 20 лет Молотов добился принятия важной с точки зрения Москвы
статьи о консультациях в случае "угрозы агрессии". После этого он не
стал возражать даже против включения в преамбулу важной с точки зрения
финнов формулировки о стремлении Финляндии "оставаться в стороне от
противоречий между интересами великих держав" - фактической декларации
ее нейтралитета в "холодной войне".
Подписанный 6 апреля в Москве Договор о дружбе, сотрудничестве и
взаимной помощи стал основой отношений между двумя странами на весь
период "холодной войны". Поступившись частично свободой действий во
внешней политике, Финляндия отстояла свою независимость и общественное
устройство, заняв на международной арене особое место нечто среднее
между положением союзника СССР и "благожелательного нейтрала".
Однако события, связанные с договором 1948 года, имели и другие
последствия, выходящие далеко за рамки советско-финляндских отношений. В
конце февраля - начале марта 1948 года в Европе разразился кризис, в
центре которого оказалась другая северная страна - Норвегия.
Являясь ближайшим соседом СССР, Норвегия традиционно поддерживала с ним
ровные отношения. Единственным спорным вопросом между двумя странами
стала попытка СССР в 1944 году добиться кондоминиума над принадлежащим
Норвегии стратегически важным архипелагом Шпицберген в Северном
Ледовитом океане. Трансформировавшись в ходе длительных переговоров в
более умеренный проект соглашения о совместной обороне островов,
советские требования были окончательно отклонены норвежской стороной 15
февраля 1947 года". Советский Союз, никогда не рассматривавший Норвегию
частью своей сферы влияния, смирился с таким исходом: обострение
обстановки могло лишь толкнуть норвежцев "в объятия" Англии и США. Тем
не менее шпицбергенский вопрос вызвал немалую тревогу норвежских
политиков.
Это беспокойство в сочетании с общим обострением международной
обстановки и еще свежей памятью о растоптанном в 1940 году нейтралитете
страны все настойчивее побуждало Норвегию к поиску международных
гарантий безопасности.
В начале 1948 года открылись два варианта решения этой проблемы. Первый,
предлагаемый правительством Швеции, заключался в создании нейтрального
военного блока Скандинавских стран. Второй - в присоединении к западному
союзу. Оба варианта имели свои преимущества и недостатки. Норвежское
правительство колебалось: ведя интенсивные консультации со шведами, оно
одновременно обратилось к США с запросом: какой помощи можно от них
ожидать в случае войны''.
Ситуация неопределенности внезапно разрешилась кризисом в начале марта
1948 года. Не успел еще пройти шок, вызванный коммунистическим
переворотом в Чехословакии и сталинским письмом о пакте взаимопомощи с
Финляндией, как по Европе поползли слухи, что в ближайшее время такой же
пакт будет предложен и Норвегии. 5 и 7 марта норвежский посол в СССР X.
Берг сообщил о своей беседе с известным советским дипломатом, бывшим
послом в Норвегии и Швеции А. М. Коллонтай, которая напомнила ему о
проходивших в конце 20-х - начале 3О-х годов советско-норвежских
переговорах о заключении пакта о ненападении, что, по мнению Берга,
содержало скрытый намек на повторение этой ситуации. 6 марта сообщение о
том, что "следом за Финляндией наступит очередь Норвегии", поступило в
Осло из Варшавы. И, наконец, днем ранее аналогичная информация была
получена в Вашингтоне от американской миссии в Хельсинки и немедленно
передана норвежцам.
Советские документы из архива МИД РФ показывают, что эти слухи имели
под собой основания - советская дипломатия в тот период не имела
подобных планов в отношении Норвегии. Годом ранее в аппарате МИД
действительно возник проект договора о "дружбе и союзе" с Норвегией
против "германской агрессии", который рассматривался как альтернатива
сорванному соглашению о Шпицбергене, однако и он не получил одобрения
руководства.
В более спокойной обстановке полемическая ремарка Коллонтай и другие,
основанные на довольно сомнительных источниках сообщения вряд ли вызвали
бы особое беспокойство. Однако в накаленной до предела атмосфере марта
1948 года реакция норвежского правительства была мгновенной. 8 марта
министр иностранных дел Ланге сообщил американскому послу, что Норвегия
ответит отказом на советское предложение о пакте взаимопомощи, и
осведомился о возможной военной помощи США. В тот же день он обратился с
аналогичным запросом к послу Великобритании.
Для сторонников военного союза западных стран в Англии и США наступил
решающий момент - просьба Норвегии о помощи как бы подталкивала к
немедленным действиям. 11 марта 3. Бевин направляет госсекретарю США Дж.
Маршаллу меморандум, предлагая немедленно заключить "Атлантический пакт
взаимопомощи, в котором... могли бы участвовать... США, Соединенное
Королевство, Канада, Ирландия, Исландия, Норвегия, Дания, Португалия,
Франция". Уже на следующий день Маршалл ответил согласием, а на
состоявшейся 22 марта - 1 апреля 1948 года Вашингтонской конференции
представителей США, Великобритании и Канады был выработан
предварительный проект Атлантического пакта, который в дальнейшем лег в
основу договора о создании НАТО.
Норвегия в тот момент еще не сделала окончательного выбора, по-прежнему
предпочитая союз Скандинавских стран, но с его привязкой к Атлантической
системе безопасности. Когда же стало ясно, что Швеция не пойдет на это
условие, дорожа своим традиционным нейтралитетом, норвежское
правительство 4 апреля 1949 года формально присоединилось к НАТО.
Впрочем, оно оговорило для себя особый статус, отказавшись размещать на
своей территории иностранные базы и войска в мирное время.
Так, "ложная тревога" в марте 1948 года стала непредвиденным и
нежелательным для Кремля результатом его действий в отношении Финляндии,
продиктованных интересами безопасности СССР, как их понимали Сталин и
Молотов. Но "холодная война" уже диктовала собственную логику событий.]1
В итоге, этот военный блок оказался одной из самых существенных и
влиятельных организацией в мире, без его участия не обходился ( да и не
обходится) ни один спорный вопрос в Европе. На сегодняшний день будущее
у этого блока, скорее всего, выглядит оптимистично. По крайней мере,
пока расширение на восток происходит успешно, и Россия ничего не может с