Отнесение указанных потребностей к деформированным и извращенным происходит от того, что, во-первых, не делается разграничения между понятием потребности и понятиями чувства и эмоции. Несомненно, например, что ревность является только чувством, испытываемым одним человеком по отношению к другому, и представляет собой определенную форму существования потребности, форму переживания человеком своего отношения к предметам и явлениям действительности, но само чувство ревности мотивом не является.
Во-вторых, наделение потребностей низменными, антисоциальными свойствами происходит в зависимости от характера последующих действий человека по удовлетворению данных потребностей. Например, стремление к накопительству, стремление обладать дорогими вещами также, по мнению указанных авторов, попадают в разряд антисоциальных потребностей и представляют собой с этической точки зрения отрицательные свойства человека[53]. Хотя на самом деле указанные потребности присущи любому нормальному человеку и отнесение их к антисоциальным происходит только в зависимости от способа удовлетворения данных потребностей.
В-третьих, сторонники выделения в системе потребностей, существующей у человека, определенной группы извращенных, антисоциальных, изначально относят определенные виды потребностей к примитивным, низшим. Но невозможно, например, назвать биологические потребности низшими, животными и отводить им менее значимую роль, чем, допустим, потребностям социальным. Биологические потребности направлены на поддержание жизнедеятельности индивида, без них просто невозможно существование человека как живого организма. Биологические потребности также во многих случаях выступают в качестве мотива социально значимого поведения человека. И неправомерно было бы утверждать, что потребности в пище, сне и т.д. менее важны для человека и для общества в целом, чем, например, потребность принимать участие в политической жизни государства.
Представляется невозможным выделить из всей совокупности потребностей человека группу наиболее важных, значимых или группу антисоциальных потребностей. Любые потребности индивида обладают определенной ценностью и с точки зрения их социальной полезности или антисоциальности всегда нейтральны. Поэтому классификация потребностей человека возможна только по их содержанию. Данная позиция вполне подтверждается в исследованиях криминологов, посвященных проблеме мотивов. По сути, большинство классификаций мотивов, приводимых в юридической литературе и изложенных в настоящей работе, представляют собой не что иное, как классификацию потребностей человека по их содержанию. Это также указывает на некоторый изъян таких классификаций, так как сводить мотивы только к потребностям не совсем верно.
В психологической литературе существуют самые разнообразные подходы к классификации потребностей человека в зависимости от их содержания. Но в основном они сводятся к двум направлениям.
Одни исследователи пытаются составить исчерпывающий перечень потребностей человека[54]. Подобные классификации потребностей, как правило, произвольны и в них отсутствуют четко выделенные принципы. При этом каждый автор называет свое число основных потребностей. Например, у Маслоу их 15, у Мак-Даугола – 18, у Меррей и Пьерона – 20[55]. В связи с этим справедливым представляется мнение П.В. Симонова о том, что перечисление и классификация всех потребностей человека – дело совершенно бесплодное, так как потребности динамичны и постоянно трансформируются друг в друга[56]. Суть потребностей – объективное противоречие реального и необходимого, существующего и должного, и таких противоречий в силу неисчерпаемости материальной действительности существует бесконечное множество, постоянно находящееся в развитии.
Сторонники другого подхода пытаются выявить среди всей совокупности существующих потребностей определенные однородные группы[57]. Например, П.В. Симонов, придерживаясь именно такого подхода к классификации потребностей, разбивает их на следующие группы:
1) биологические и продиктованные ими материальные потребности в пище, одежде, жилище, технике, необходимой для создания материальных благ, в средствах защиты от вредных воздействий, в обеспечении своего индивидуального и видового существования;
2) социальные потребности в узком смысле слова. К ним относятся потребности принадлежать социальной группе, занимать в этой группе определенное место, пользоваться вниманием окружающих и др.;
3) идеальные (духовные, культурные) потребности познания окружающего мира и своего места в нем, познания смысла и назначения своего существования, эстетическая потребность и др.[58].
С другой стороны, все потребности можно разделить на функциональные и предметные. К функциональным относятся потребности, побуждающие человека к достижению определенного уровня исполнения или результата, например, потребность в общении, эстетическая потребность, потребность в самоутверждении и т.д. Предметные потребности характеризуются наличием определенного материального объекта, выступающего в качестве предмета потребности, например, потребности в пище, одежде и т.д.
Следует отметить, что приведенные классификации потребностей скорее имеют психологическое (криминологическое) значение, чем уголовно-правовое. Поскольку все потребности человека нейтральны с позиции их социальности или антисоциальности, деление потребностей на группы по содержанию будет иметь уголовно-правовое значение только в том случае, когда они выступают как целевые мотивы в качестве обязательных признаков основного или квалифицированного составов преступления или в качестве обстоятельств, смягчающих или отягчающих наказание.
Между тем в действующем УК РФ нет ни одной нормы, в которой бы прямо указывалось на потребность, лежавшую в основе преступных действий (бездействия) лица. Однако анализ уголовно-правовых норм позволяет выделить определенные виды потребностей, хотя прямо и не указанные в уголовном законе, но логически вытекающие из его содержания. Можно выделить следующие группы уголовно-правовых норм, так или иначе указывающих на потребности, явившиеся субъективными причинами преступного поведения:
— совершение преступления в состоянии аффекта (ст. 107, 113 УК РФ);
— совершение преступления при защите от общественно опасного посягательства с превышением пределов необходимой обороны (п. «ж» ст. 61; ст. 108, 114 УК РФ);
— совершение преступления из корыстных побуждений, корыстной заинтересованности, либо с корыстной целью (п. «з» ч. 2 ст. 105, п. «з» ч. 2 ст. 126, ст. 1451, 153-155, 158-164, 170, 181, ч. 3 ст. 183; п. «з» ч. 2 ст. 206; ст. 2152, ч. 2 ст. 2282, ст. 245, 285, 292, 325 УКРФ);
— совершение преступления из хулиганских побуждений (п. «и» ч. 2 ст. 105, п. «д» ч. 2 ст. 111, п. «д» ч. 2 ст. 112, ч. 2 ст. 115, м 2 ст. 116, ч. 2 ст. 167, ст. 213, 2152, 245 УК РФ);
— совершение преступления на почве кровной мести (п. «л» ч. 2 ст. 105 УК РФ);
— совершение преступления по мотиву национальной, расовой, религиозной ненависти или вражды (п. «е» ст. 63, п. «л» ч. 2 ст. 105, п. «е» ч. 2 ст. 111, п. «е» ч. 2 ст. 112, п. «з» ч. 2 ст. 117, п. «б» ч. 2 ст. 244 УК РФ);
— совершение преступления по мотиву мести за правомерные действия других лиц (п. «е» ст. 63, ст. 277, 317, 321 УК РФ);
— совершение преступления в отношении лица или его близких и связи с осуществлением данным лицом служебной деятельности или выполнением общественного долга (п. «ж» ст. 63, п. «б» ч. 2 ст. 105, п. «а» ч. 2 ст. 111, п. «б» ч. 2 ст. 112, п. «б» ч. 2 ст. 117, ст. 295, 296, 298, 318, 319, ч. 2 ст. 321, ст. 334, 336 УК РФ);
— совершение преступления из личной заинтересованности (ст. 137, 1451, 170, 181, 196, 1991, 201, 202, 285, 292, 325 УК РФ);
— совершение преступления из низменных побуждений (ст. 153, 155 УК РФ);
— совершение преступления по мотиву сострадания (п. «д» ст. 61 УК РФ)[59].
Таким образом, законодатель, формулируя нормы уголовного закона, использует потребности в качестве обязательного признака состава преступления или указывает на них как на обстоятельства, учитывающиеся при назначении наказания, в весьма ограниченных случаях. Более того, отсутствует единая основа и логика включения тех или иных потребностей в нормы уголовного законодательства: в одних случаях идет прямое указание на содержание потребностей (корысть, хулиганские побуждения, месть и т. д.); в других – указывается их социальная оценка (низменность), хотя потребности всегда нейтральны по своему содержанию; в третьих – очерчивается определенный круг потребностей путем указания на личную заинтересованность, хотя все потребности имеют личностный смысл. Поэтому построение системы потребностей, так или иначе отраженных в нормах уголовного закона, ввиду указанных выше причин представляется нецелесообразным, да и, по сути, невозможным.
В связи с изложенным ориентирующие мотивы можно условно разбить на три группы:
— мотивы с высокой степенью антисоциальности;
— мотивы со средней степенью антисоциальности;
— мотивы с низкой степенью антисоциальности.
Прежде чем перейти к непосредственному рассмотрению указанных групп ориентирующих мотивов, необходимо отметить следующее. Для того чтобы не «выдумывать» какие-то новые определения мотивов и отталкиваться от существующих формулировок, при описании конкретного вида мотива в настоящей работе используются термины, на первый взгляд характеризующие не внутренние процессы человека, а какие-то внешние условия (тяжелые жизненные обстоятельства, условия конкретной ситуации и т.д.), хотя мотивы по существу представляют собой определенные психические явления. Однако следует помнить, что и в указанных случаях речь идет не о каких-то внешних обстоятельствах, толкнувших человека на совершение преступления, а о том психическом образовании, возникшем у человека в результате взаимодействия указанных внешних условий с определенными внутренними (психическими) факторами, другими словами – о субъективном восприятии, оценке, анализе человеком данных объективных обстоятельств.