В засушливое лето, когда горячие ветры до звона иссушали деревянные строения, малейшая неосторожность с открытым огнем приводила к большой беде; в скученных деревянных городах, крытых осиновой щепой, дубовой дранкой и соломой, пламя распространялось мгновенно, возникали огненные бури, несшие гибель всему живому; тушить такие пожары было делом трудным и опасным. Для доставки воды бочками и ведрами, установки смоченных водой защитных щитов, растаскивания горящих бревен и досок крючьями и баграми приходилось привлекать массу людей, а это требовало присутствия умелого руководителя тушением пожара, в качестве которого нередко выступали большие государственные чины, вплоть до окольничих и думных бояр. Это обусловливалось главным образом опасностью пожаров для города и необходимостью привлечения для борьбы с огнем очень большого количества народа. В тушении московского по¬жара 1652 г. приняло участие 25 тыс. стрельцов и другого народа и все же сгорело 400 домов. Пожар мог получить гораздо большее развитие, если бы ему не противостояла столь мощная и организованная сила.
Издавна звон колокола на Руси оповещал народ о надвигающейся опасности пожара, набега врагов или призывал буйный народ к мятежам. При возникновении пожара беспорядочный звон московских колоколов вносил сумятицу, люди выбегали на улицу, не зная, откуда идет огненная напасть, не знали, куда бежать с огнегасительными инструментами по пожарной повинности. Вероятно, именно эти обстоятельства побудили государя Алексея Михайловича взяться за перо и лично составить звуковую набатную сигнализацию.
Обо всех возникших в городе пожарах жители оповещались набатным боем и тревожным колокольным звоном с кремлевских башен. В специальном указе были точно расписаны условные сигналы на случай загора¬ний: «Будет загораться в Кремле, бить во все три набата в оба края по спору. Будет загораться в Китае, бить в один Спасский набат в один край. Скоро же будет в Белом городе — в Спасский набат в оба края, но потише. В земляном городе — в набат на Тайницкой башне — в один край, таким обычаем бить с развалом и расстановкой».
В 1655 г. в Москве именно для оповещения о пожарах, был отлит первый Царь-колокол. Весил он около 130 тонн и предназначался для звонницы, что рядом с колокольней Ивана Великого.
В 1680 г. руководство тушением пожаров возлагается на объезжих голов и приставов. В этот период появились в Москве и пожарные обозы с сотнями лошадей. Решеточные приказчики перешли на содержание государства, их число было увеличено до 200 чел., а в период усиленной возгораемости (летнее время) число их доходило до 300 чел. Казной предоставлялись им насосы, ведра и лубяные щиты. Помимо решеточных приказчиков к тушению пожара привлекались стрельцы и население.
2.Развитие законодательства и системы мер по профилактике и предотвращению пожаров.
Москва и другие города страдали от пожаров. Столица почти полностью выгорала при царе Михаиле Федоровиче три раза: в 1626, 1629 и 1634 г. Для борьбы с пожарами стали приниматься более строгие меры. Чтобы защитить Москву от пожаров, по приказу государя, особо доверенный его «объезжий голова» ежедневно должен был по нескольку раз осматривать свой участок в городе, следить за пожарными сторожами и ловить поджигателей. Царские грамоты с пожарными инструкциями направляются и в другие города — князьям и воеводам.
Секретарь римского посольства Лизен с удивлением взирал, как «погорельцы, потерявшие свои дома от пожара, скоро поселяются в новых домах. В Москве, за Белой стеной, есть особый рынок разных построек, и там стоит множество совсем сложенных и разобранных домов, которые покупаются и перевозятся на место, где быстро устанавливаются». Рынок сборных домов как одну из достопримечательностей Москвы отмечали почти все иностранцы, писавшие о ней. А множество деревянных построек, их скученность по-прежнему создавали условия для развития опустошительных пожаров.
В 1649 г. на Руси принимаются два документа, имеющие непосредственное отношение к пожарному делу. Попытки законодательной власти Нормировать вопросы по предотвращению и тушению пожаров хотя и мало продвинули дело борьбы с огнем, но для истории пожарного дела имеют громадное значение.
Первый из них - «Наказ о градском благочинии», вышедший 19 апреля 1649 г. (по старому стилю, по новому стилю - 30 апреля), предписывал всем состоятельным людям держать во дворе медные водоливные трубы и деревянные ведра. Жителям со средним и малым достатком полагалось держать одну такую трубу на пять дворов. Ведра должны были быть у всех. Наказ требовал, чтобы в «пожарное время с решеточными приказчиками и со всякими людьми и с водоливным запасом быть готовым».
Все дворы Москвы распределялись по рогаткам (частям), а списки людей хранились в Земском приказе. За невыполнение противопожарных мер, неявку на тушение пожаров, вводились различные меры наказания -«черные и обычные люди» (население обязанное уплачивать налоги в государственную казну и другие представители неслужилых сословий) подвергались телесному наказанию и тюремному заключению, а о служивых и «всяких прочих» докладывалось государю. «Наказ» в основном повторил все меры относительно правил топления, принятые ранее.
Однако в нем были заложены и новые положения. Так, контроль за выполнением правил отопления возлагался на десятских и сторожей, дежуривших на улицах. Их, в свою очередь, контролировали решеточные приказчики и стрельцы. Для отопления домов, где имелись больные и роженицы, необходимо было подать челобитную Причем во время топки печей в избе присутствовали: должностное лицо и дворовые люди с запасом воды. В «Наказе» также специально оговаривалось и время приготовления пищи - «с первого часу дни до четырех часов дни». Э
тим документом впервые на Руси устанавливались правила должностных лиц., ответственных за пожарную безопасность. Наказ предписывал боярину Ивану Новикову и подьячему Викуле Панову «быть в объезде в Белом граде для береженья от огня и от всякого воровства». В случае загорания они должны были «быть немедля на пожаре и огонь тушить. А если они по Москве будут ездить оплошно и их небрежением учинится пожар, то от Государя всея Руси будет им великая опала».
Второй документ - «Соборное Уложение царя Алексея Михайловича», принятое также в 1649 г. В нем также имелся ряд статей, регламентирующих правила обращения с огнем. «Уложение» вводило уголовную ответственность за поджоги и устанавливало различие между неосторожным обращением с огнем и поджогом. При возникновении пожара из-за неосторожности с виновного взыскивались убытки в размере, «что Государь укажет».
В «Уложении» были даны условия найма и ответственность съемщика с квартиры за сохранение квартиры: «что ему того двора не зажечь и от огня беречь». Статья 227 «Уложения» предоставляла право хозяину дома требовать от нанимателя (жильца) осторожного обращения с огнем. Закон устанавливал ответственность и за кражу частной собственности во время пожара. Похитителей привлекали к суду. Жилец, виновный в том, что он неумышленно сжег двор, обязан уплатить хозяину его стоимость. В том случае, когда пожар, начавшийся с одного двора, перейдет на другие, закон освобождает ответчика от всяких исков.
Это положение исключало пожары от умышленных поджогов.«Уложением» предусматривается уголовная ответственность за поджоги. За пожар, происшедший в лесу и в поле вследствие «ленности и небрежности» с виновного взималась пеня в размере "что Государь укажет". Если подожженным оказывалось дерево с пчелами, то за него взыскивалось с виновного три рубля, «а пчел не бывало, и то за двадцать пять алтын». Из этого видно, что штраф за поджог леса назначался, в основном, за плодовое или бортовое дерево, которое имело цену, так как на нем гнездились птицы и пчелы, или оно приносило другой доход. Дерево как строительный материал в ту пору цены не имело.
Когда-то Русь была покрыта непроходимыми дремучими чащобами. Старинные народные былины, сказки недаром связаны с лесом — он был (и поныне остается таковым) частью повседневной жизни народа. В лесах возникали монастыри, находили убежище старообрядцы. Лесов было так много, что не приходилось думать об их охране. Наоборот, хлебопашец боролся с ними, огнем и топором, отвоевывая каждую пядь пашни. Лес шел на постройку жилищ, на топливо, выжигался под пашни, горел от поджогов и стихийных бедствий. И никаких законодательных мер, направленных на охрану леса, долго не существовало. Лишь в Уложении 1649 г. было сказано: «если в лесу или на ниве жар произойдет по лености или небрежности, рассматривать надо как «пожарное разорение» и с виновного взыскивать штраф.
В «Уложении» предписывалось беспощадно карать поджигателей за умышленные поджоги в городах и селениях; «зажигальщик, коли буде изиман» и будет доказано, что поджог совершен из вражды, должен искупить вину смертью без всякого снисхождения. Он подлежал сожжению: «такова зажигальщика казнити, сжечь...»
Несколько времени спустя, в 1654 г. для поджигателей костер заменяется виселицей, «которые русские люди и иноземцы на Москве объявятся в воровстве, в зажигальщиках, — и тех по Государеву указу велено вешать», даже «не писав о том государю». Не избегал казни и тот, кто, не выдержав пытки, наговаривал сам на себя, сознавался в поджоге или его опознают и начинают «на него говорить с очей на очи тож». Если поджигатель окажется бродягой, не имеющий постоянного места жительства, то его участь не могла смягчиться ни при каких обстоятельствах.