Осада Троице- Сергиева монастыря в Смутное время (стр. 6 из 7)

После этого не было уже ни одного приступа к монастырю со стороны поляков, а было только несколько вылазок со стороны осажденных.

Не предпринимая более приступов к монастырю, поляки, однако, держали его в строгой блокаде, так что каждый выход из него был для осажденных риском потерять голову. Страшно дорого обходились последним дрова, рубить которые они ходили в Мишутинский овраг: поляки стерегли их тут, и ни один выход за дровами не обходился без кровопролития и без убитых с нашей стороны. Осажденные называли эти так дорого обходившиеся им дрова проклятыми дровами и с горькой усмешкой спрашивали один другого, кто какой ценой их купил – кровью друга, отца или своею. Ожесточение против этих дров, которые были необходимы и у которых люди падали один за другим, доходило до того, что некоторые из осажденных начали говорить, что долго пробыть им так невозможно, что царь совсем забыл про них и не хочет подать им помощи. __________________________________________________________________

13. Статья из газеты «Вперед» «И бысть во граде тогда теснота велиа, и скорбь, и беды, и напаси». № 116

14. Воинские повести Древней Руси. Г. М. Прохорова.

Более крепкодушные не доходили до такого отчаяния, но сильно жаловались на то, что у врагов заставы слишком часты и бдительны, так что им нельзя дать вести царю о своем несчастном положении.

Тогда преподобный Сергий (смотрите приложение рис. 14) явился пономарю Иринарху и сказал: «Говори братии монастыря и всем ратным людям, зачем скорбят о том, что невозможно послать вести к Москве: сегодня в третьем часу ночи я послал от себя в Москву, в дом пречистой Богородицы и к Московским чудотворцам совершить молебное торжество трех моих учеников – Михея, Варфоломея и Наума. Поляки и русские изменники видели их, и почему слуга, слышавший у врагов, что они видели их, не сказал вам об этом?»

.

Воеводы и осажденные начали признаваться, что слышали это у поляков, и слуга монастырский, по имени Федор Чудинов, сказал, что он стоял стражем на стене монастырской, когда враги, подойдя близко к стене, с угрозами говорили: «Напрасно надеетесь вы на то, что послали трех монахов к Москве, не минули они нашей стражи, и хоть два и успели убежать, но третьего мы поймали»

. Воеводы послали к полякам на переговорный пункт узнать про старцев, и поляки говорили: «Послали вы к Москве трех монахов, под двумя лошади кари, а под третьим стреката, и наехали они на нашу стражу, и двух мы казнили, а третьего к царику послали» , другие из поляков говорили, что это неправда, что никого не поймали. Тогда воеводы, чтобы добиться истины, сделали вылазку с целью добыть «языка». На вылазке действительно добыли «языка», и захваченный поляк в допросе сказал, что они солгали нашим, будто поймали, а только, догоняя, замучили лошадей, так как эти были уж очень слабы. __________________________________________________________________

15. Воинские повести Древней Руси. Г. М. Прохорова.

16,17. Статья из газеты «Вперед» «И бысть во граде тогда теснота велиа, и скорбь, и беды, и напаси». № 116

В монастырской больнице лежал один монах, который, услышав рассказ о старцах, посланных преподобным Сергием, начал думать истина ли это. Тогда явился ему преподобный Сергий и сказал: «Я послал старцев на тех трех слепых меринах, которых конюший Афанасий Ощерин ради скудости корма выгнал из монастыря в надолобы»

. Начали искать меринов, выгнанных Афанасием Ощериным из монастыря, и когда после долгого искания нигде не нашли их, уверились в истинности явления преподобного Сергия монаху.

Тотчас после приступа к монастырю 31 июля Сапега с Лисовским и Зборовским пошел от монастыря навстречу князю Михаилу Скопину-Шуйскому, но был разбит им и снова возвратился под Троицу. Осажденные узнали о победе Скопина-Шуйского над Сапегой от одного перебежавшего к ним пана; в тот же день они сделали вылазку на речку Кончуру на казацкие бани; многих казаков и поляков побили, а бани сожгли и при этом еще захватили в плен шесть человек.

Когда поляки, разбитые Шуйским, бежали от Калязина монастыря под Троицу, то по дороге захватили множество скота, который и пригнали в свой троицкий стан. Дразня аппетит голодных троицких сидельцев, они пасли скот по запрудной стороне, на Красной горе и на Клементьевском поле. Приманкой скота поляки рассчитывали вызвать осажденных на вылазку, в надежде побить их. Осажденные действительно сделали вылазку, но только она кончилась тем, что они совершенно здорово, то есть без всяких потерь, добыли часть скота. Князь Михаил Васильевич Скопин-Шуйский, разбивший поляков под Калязиным монастырем, продвигаясь к Москве, подошел к самому Троицкому монастырю. Архимандрит Иоасаф с братией и все осажденные послали к князю просить о помощи. __________________________________________________________________

18. Воинские повести Древней Руси. Г. М. Прохорова.

И князь прислал им помощь: 19 октября 1609 года прибыл от него в монастырь отряд отборных воинов в шестьсот человек и с ним триста человек, служащих под начальством Давида Жеребцова. С этим присланным от князя отрядом троицкие сидельцы могли считать себя уже в полной безопасности: если одни они в состоянии были отражать приступы поляков, то теперь, когда пришли к ним новые люди, могла быть уже полная уверенность в этом. Но поляки больше уже не делали приступов к монастырю.

4 января 1610 года князь Скопин-Шуйский прислал в Троицкий монастырь, для нападения на поляков, воеводу Григория Валуева с пятьюстами солдатами. Валуев вместе с Жеребцовым и со старыми монастырскими сидельцами в тот же день вышел против поляков. Победа осталась нерешенной, хотя с обеих сторон было много убитых, однако со стороны поляков убитых было больше, чем с нашей, и русские к тому же выжгли стан Сапеги.

На девятый день после битвы с Валуевым, 12 января 1610 года, поляки, получив ложную весть о движении к монастырю князя Михаила Скопина-Шуйского со всем войском, внезапно снялись из-под монастыря и с беспорядочной быстротой побежали по направлению к Дмитрову.

Последние испытания.

Казалось, что бедствиям России приходит конец. Однако, по промыслу Божию, еще не закончились испытания, выпавшие на ее долю. Неожиданно, в расцвете сил, молодой победоносный полководец Михаил Скопин-Шуйский скончался. Вскоре потерял престол, был насильно пострижен в монашество царь Василий Шуйский. Наступила семибоярщина.

Польский гарнизон утвердился в самом центре России – Московском Кремле и ждал королевича Владислава, чтобы провозгласить царем.

Патриарха Ермогена заточили в Чудовом монастыре. Отряды поляков продолжали бродить по русской земле. Так, отряд Сапеги захватил Пафнутьев-Боровский монастырь, куда удалился на покой троицкий архимандрит Иоасаф. Иноки были перебиты. Принял мученическую смерть и святой Иоасаф.
Троице - Сергиев монастырь еще раз увидел под своими стенами поляков. Это случилось в 1618 г., когда польский королевич Владислав шел походом на Москву. Польский отряд Чаплинского выжег некоторые подмосковные слободы. Потерпев неудачу под Москвой, Владислав сам появился с войском возле монастыря, но осаждать его не решился. 1 декабря 1618 г. в селе Деулине было заключено перемирие между Московским государством и Польшей.

Возрождение монастыря.

Возрождать Троице - Сергиев монастырь после осады досталось новому архимандриту – преподобному Дионисию (смотрите приложение рис. 16). При нем обитель приняла самое деятельное участие в освобождении Москвы и России от поляков. Архимандрит Дионисий и келарь Авраамий Палицын рассылали по городам грамоты, убеждая всех крепко и мужественно стоять за веру и Отечество. Обитель приняла под свой кров князя Димитрия Пожарского, тяжело раненного во время боев с поляками.

Монастырь оказывал собравшимся, для освобождения Москвы, ополченцам помощь деньгами и боеприпасами. Архимандрит Дионисий приказал также устроить в подмонастырских слободах больницы для раненых, больных и изувеченных. Монахи питались овсяным хлебом, чтобы сберечь пшеничный и ржаной для раненых. Келейник преподобного Дионисия Дорофей днем и ночью разносил больным и раненым одежду, полотенца, деньги.
Келарь Авраамий Палицын прибыл вместе с ополчением Минина и Пожарского к стенам Москвы. Он переходил из стана в стан, ободряя воинов именем преподобного Сергия. Во время одного из решающих боев под стенами Москвы 24 августа 1612 г. казаки стали уклоняться от совместных действий с князем Пожарским. Пожарский обратился за помощью к троицкому келарю. Авраамий Палицын поспешил в казачьи таборы, убеждая казаков помочь общему делу. Воодушевившись его речами, они с именем преподобного Сергия на устах бросились на поляков и много способствовали победе.
После капитуляции польского гарнизона Кремля православное духовенство в присутствии уцелевших жителей Москвы отслужило молебен на Красной площади и торжественным крестным ходом вступило в Кремль. Возглавил молебен и крестный ход троицкий архимандрит Дионисий. Келарь Авраамий Палицын принял активное участие в работе Земского Собора. Именно он объявил с Лобного места об избрании на русский престол Михаила Феодоровича Романова, а затем принял участие в посольстве, направленном в Кострому для призвания в Москву Михаила Феодоровича. Перед своим вступлением в Москву новоизбранный царь провел неделю в Троице - Сергиевом монастыре, укрепляясь молитвой на подвиг царского служения.
В 1619 г. в Москву прибыл Иерусалимский патриарх Феофан. Посетил он и Троице-Сергиев монастырь. Патриарх похвалил подвиги защитников обители во время осады и пожелал увидеть иноков, которые участвовали в сражениях. Ему были представлены более двадцати монахов, в них же первый был Афанасий Ощерин. Патриарх спросил его: «Ты ли ходил на войну и начальствовал над воинами?» Афанасий, поклонясь, ответил: «Да, владыко святый, понужден был слезами кровными». Патриарх спросил еще: «Что тебе свойственно, иночество ли в молитвах особо или подвиг перед всеми людьми?» Афанасий ответил: «Всякая вещь и дело, владыко святый, в свое время познается: у вас, святых отцов, от Господа Бога имеется власть прощать и запрещать, а не у всех; что я делаю и делал, – исполняю послушание»". Обнажив голову, Афанасий показал рану, нанесенную ему вражеским оружием, и сказал: "Да будет тебе известно, владыко мой, – вот подпись латинян на голове моей, еще же и в теле моем шесть памятей свинцовых обретаются; а сидя в келлии, в молитвах, возможно ли было найти таких будильников к воздыханию и стенанию? А все это было не по нашей воле, но по воле пославших нас на службу Божию"

. Патриарх был, конечно, рад тому, что над воинственным одушевлением тем не менее господствует дух иноческого благочестия, смирения и простоты, благословил Афанасия, целовал его и прочих сподвижников и отпустил с похвалами. __________________________________________________________________