При данном способе пересмотра судебных постановлений существенное значение играет срок, установленный законодателем для их обжалования. На этот момент неоднократно обращал внимание Конституционный Суд РФ, который в своих постановлениях последовательно проводит мысль о недопустимости установления для отдельных видов решений правил о немедленном вступлении их в законную силу. В Постановлениях от 16.03.1998 г. по делу о проверке конституционности ст. 44 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР и ст. 123 Гражданского процессуального кодекса РСФСР; от 25.12.2001 г. о проверке конституционности ч. 2 ст. 208 Гражданского процессуального кодекса РСФСР[7] Конституционный Суд РФ четко обозначил свою правовую позицию относительно невозможности и недопустимости отказа от пересмотра решений, не вступивших в законную силу. Установление правил о немедленном вступлении решений в законную силу нарушает системное единство гражданских процессуальных норм, и тогда одни решения обжаловаться могут, а другие – нет. Кроме того, вступившее в законную силу решение суда лишает лиц, участвующих в деле, возможности оспаривать в другом процессе установленные факты и правоотношения. Все это препятствует выявлению и устранению судебной ошибки, и дефекты подобного регулирования не могут быть компенсированы при рассмотрении дел в порядке надзора, поскольку возбуждение производства в этой стадии обусловлено не волеизъявлением гражданина, права которого нарушаются, а решением соответствующих должностных лиц; при этом объем процессуальных прав сторон, участвующих в деле, значительно ограничен по сравнению с кассационной инстанцией.
Поэтому Конституционный Суд РФ пришел к выводу, что законодатель может в целях адекватного обеспечения защиты прав и свобод выбирать особую форму пересмотра судебных решений (например, сократив срок на обжалование), но полное лишение возможности обжаловать не вступившее в законную силу решение не соответствует Конституции РФ.
К чести создателей Гражданского процессуального кодекса РФ от 14.11.2002 г. №138-ФЗ (посл. изм. от 25.11.2008 г.)[8] (далее – ГПК РФ), они учли правовую позицию Конституционного Суда РФ, и в действующем ГПК РФ нет решений, которые бы вступали в законную силу немедленно. Там, где требуется обеспечить быстроту судебного процесса (например, при рассмотрении дел о защите избирательных прав), установлены сокращенные сроки обжалования и рассмотрения дел в суде второй инстанции (ч. 3 ст. 261; ч. 3 ст. 348 ГПК РФ).
Разработчики Арбитражного процессуального кодекса от 24.07.2002 г. № 95-ФЗ (посл. изм. от 03.12.2008 г.)[9] (далее – АПК РФ) пошли другим путем. И если с нормами, содержащимися в ч. 4 ст. 206 и ч. 5 ст. 211 АПК РФ, устанавливающими сокращенный (10-дневный) срок апелляционного обжалования, можно согласиться, то нормы, установленные ч. 2 ст. 180 и ч. 4 ст. 195 АПК РФ, вступают в противоречие с правовой позицией Конституционного Суда РФ.
Напомним, что эта позиция основана на особых и только ему присущих возможностях суда второй инстанции по устранению судебных ошибок, а также на том, что производство в суде второй инстанции возбуждается по волеизъявлению заинтересованного лица (в то время как надзорное производство – по решению соответствующих должностных лиц). Правовая позиция Конституционного Суда РФ относительно лиц, возбуждающих надзорное производство, в новом АПК РФ учтена.
Однако вторая составляющая этой правовой позиции (на наш взгляд, не менее значимая) в АПК РФ проигнорирована. Более того, сфера действия правовой нормы, противоречащей Конституции РФ, расширена. Арбитражный процессуальный кодекс 1995 г.[10] предусматривал немедленное вступление в силу только решений Высшего Арбитражного Суда РФ (абз. 2 ч. 1 ст. 135). Действующий АПК РФ, сохранив данную норму, к числу решений, немедленно вступающих в законную силу, отнес и решения по делам об оспаривании нормативных правовых актов (ч. 2 ст. 180 и ч. 4 ст. 195). Конечно, для таких решений остаются возможности пересмотра надзорного (решения ВАС); кассационного и надзорного (для решений об оспаривании нормативных правовых актов). Но все это – возможности пересмотра судебных актов, вступивших в законную силу. То, что данные виды пересмотра возбуждаются по инициативе заинтересованных лиц, не гарантирует устранения судебной ошибки. Объем процессуальных прав сторон в этих стадиях судопроизводства значительно ограничен по сравнению с производством в суде второй инстанции. Суды кассационной и надзорной инстанций тоже ограничены пределами рассмотрения дела, невозможностью истребования дополнительных доказательств. Исправление судебной ошибки, допущенной Высшим Арбитражным Судом РФ при рассмотрении дела по первой инстанции, практически невозможно в силу оснований для надзорного производства, установленных ст. 304 АПК РФ (их всего три). Нарушается и системное единство норм АПК РФ, в соответствии с которыми одни решения могут обжаловаться в апелляционном порядке, а другие – нет.
Однако игнорирование четкой и последовательной позиции Конституционного Суда РФ, пусть даже и высказанной не в отношении норм АПК РФ, недопустимо прежде всего потому, что позиция Конституционного Суда РФ полностью соответствует прецедентам Европейского суда по правам человека. При реформировании процессуального законодательства современные законодатели вынуждены учитывать мнение Европейского суда о российских законах.
Охрана интересов субъекта от ошибочных решений в целях исправления судебных ошибок предполагает использование пересмотра судебных актов, вступивших в законную силу. Однако определение этого вида пересмотра в качестве составной части судебной защиты возможно при условии соответствия общепринятым в мировом сообществе критериям, среди которых, в частности, нет аналогов российского надзорного производства.
Для того чтобы пересмотр судебных актов, вступивших в законную силу, мог быть признан эффективным, необходимо, чтобы были учтены следующие условия: возможность пересмотра существует лишь при исключительных обстоятельствах, перечень которых устанавливается законодательством; установление приемлемых сроков пересмотра, соразмерных нормальному ходу развития процесса; обжалование производят лица, участвующие в деле; существует только одна инстанция, пересматривающая постановления, вступившие в законную силу.
Современное надзорное производство в судах общей юрисдикции долгое время не соответствовало этим условиям, но было исправлено путем внесения изменений в ГПК РФ Федеральным законом от 04.12.2007 г. № 330-ФЗ[11]. Что касается надзорного производства в арбитражных судах, то все вышеназванные условия соблюдены, но нельзя забывать о том, что надзорное производство существует наряду с кассационным и у этой совокупности нет такого необходимого условия, как приемлемые сроки.
Эффективность пересмотра судебных актов во многом (если не в основном) связана с инстанционным устройством внутри судебной системы. Смысл инстанционного устройства предполагает возможность последовательного перехода дела от суда нижестоящего к суду вышестоящему. Общепризнанной оптимальной моделью инстанционного устройства является трехзвенная система, сущность которой (с правом учета специфики в национальном законодательстве) изложена в Рекомендации N R (95)5 относительно введения в действие и улучшения функционирования систем и процедур обжалования по гражданским и торговым делам, принятой Комитетом министров государств – членов Совета Европы 7 февраля 1995 г.[12]
Согласно этой Рекомендации вопросы судебного спора должны определяться на уровне суда первой инстанции, которому и представляются все возможные претензии, факты и доказательства (ст. 2). В то же время должна существовать возможность контроля за любым решением нижестоящего суда (суд первой инстанции) со стороны вышестоящего суда (суд второй инстанции) (п. «а» ст. 1). Суд третьей инстанции в Рекомендации определяется как суд, развивающий право, способствующий единообразному толкованию закона (п. «с» ст. 7). Причем обращение к суду третьей инстанции рассматривается как исключительное, допускаемое не по всем делам, а по таким, которые «заслуживают третьего судебного рассмотрения» (п. «с» ст. 7) и при условии, что эти дела уже прошли слушания в судах двух инстанций (п. «в» ст.7).
Следует отметить, что цитируемый документ не содержит жестких предписаний и не случайно носит название «Рекомендация». В нем предложены, к примеру, разнообразные меры по предотвращению злоупотреблений системой обжалования, по повышению эффективности процедур обжалования и др. Но они не носят обязательного характера: каждая страна из рекомендуемых мер может выбрать то, что наиболее соответствует национальному законодательству и опыту построения системы и процедур обжалования. Тем не менее, несмотря на рекомендательный характер документа, оптимальность именно трехинстанционного построения судебной системы в нем прослеживается четко.
Россия показала, что намерена строить свою судебную систему в соответствии с общепринятыми нормами международного права. Поскольку Российская Федерация является членом Совета Европы, участником Конвенции о защите прав человека и основных свобод[13], то реально это означает ориентир на общеевропейские нормы и стандарты. И в этом для нашей страны как раз кроется существенный минус – в Европе нет и не было страны, сопоставимой с Российской Федерацией по размерам и особенностям территории. Не учитывать эти факторы в построении судебной системы государства невозможно. Поэтому, пользуясь гибкостью положений Рекомендации N R (95)5, Россия должна максимально взвешенно подойти к реформированию инстанционной системы.
Е.В. Васьковский, обосновывая в начале XX в. систему судов из трех инстанций, отмечал, что суды не могут быть вполне гарантированы от промахов и ошибок, и одним из средств борьбы с такими погрешностями является возможность двукратного рассмотрения дела. Однако и этого было бы недостаточно – не только потому, что второй суд, перерешающий дела, тоже может ошибаться или нарушать формы судопроизводства. Причина в том, что разногласия в понимании закона и его применении неизбежны между судьями и судами, в каждом судебном округе может выработаться своя собственная практика. Поэтому, по мнению Е.В. Васьковского, на особый верховный суд и была возложена функция наблюдения за единообразием судебной практики[14].