Множество евреев работали на ответственных постах в военной промышленности: нарком вооружения Борис Ванников, директор Кировского машиностроительного завода и нарком танковой промышленности Исаак Зальцман, директор Пермского машиностроительного завода Абрам Быховский, директор Сталинградского завода «Баррикады» (впоследствии Уральского оружейного завода) Лев Гонор, главный конструктор взрывателей для боеприпасов Давид Вишневский — все они были удостоены звания Героя Социалистического Труда[8].
За участие в разработке новых видов вооружения и боевой техники и за активную организацию работы предприятий и конструкторских бюро для нужд фронта, более 180 тысяч евреев — учёных, инженеров, руководителей и рабочих были награждены орденами и медалями СССР. Почти 300 евреев были удостоены звания лауреата Сталинской премии в области науки и техники. Более 50 евреев — руководители предприятий и организаций, работавших для нужд фронта, получили генеральские звания.[8]
Еврейский антифашистский комитет
7 апреля 1942 года в советской печати было опубликовано сообщение об учреждении «Еврейского антифашистского комитета» и его воззвание к «евреям во всём мире» прийти на помощь Советскому Союзу за 47 подписями. Призыв ЕАК имел отклик в западных странах: в США был создан Еврейский совет по оказанию помощи России в войне во главе с А. Эйнштейном. В Палестине был учрежден также общественный комитет по оказанию помощи СССР в его борьбе против фашизма, впоследствии известный как «Лига Ви» (англ. victory — «победа»)[52]. ЕАК возглавил художественный руководитель «Государственного еврейского театра» Соломон Михоэлс. Непосредственно деятельность ЕАК курировал заместитель наркома иностранных дел и начальника «Совинформбюро» Соломон Лозовский[53][54].
Для советских вооруженных сил ЕАК собрал 16 миллионов долларов в США, 15 миллионов в Англии и Канаде, 1 миллион в Мексике, 750 тысяч в британской Палестине, а также внес другую помощь: машины, медицинское оборудование, санитарные машины, одежда. 16 июля 1943 года «Правда» сообщила: «Соломон Михоэлс и Ицик Фефер получили сообщение из Чикаго, что специальная конференция Джойнта начала кампанию, чтобы финансировать тысячу санитарных машин для потребностей Красной Армии»[55]. На собранные по призыву ЕАК Джойнтом деньги были приобретены 1000 самолётов, 500 танков, отправлены в СССР два парохода с вещами, медикаментами и продуктами[56]. Деятельность ЕАК способствовала открытию Второго фронта[55].
Антисемитизм в СССР во время войны
Антисемитизм в СССР проявлялся в этот период в следующем:
· Еврейские погромы и массовые убийства евреев, совершаемые коллаборационистами на оккупированной территории, выдача скрывающихся евреев.
· Помощь нацистам в выявлении евреев среди военнопленных[38].
· Отказ в приёме в партизанские отряды и отправка бежавших из гетто назад, издевательства и даже расстрелы как немецких шпионов[57][58][59][60].
· Распространение на неоккупированной территории слухов о том, что «евреи не воюют», что на фронте их нет, что все они устроились в тылу, в снабжении и так далее[32][61][62][63].
· Отказ в продвижении по службе, непредставление к наградам, задержка наград и т. п.[64][65][66]
Бытует мнение, что евреи уклонялись от службы в армии вообще и в боевых частях в частности. Например, Александр Солженицын в книге «Двести лет вместе» пишет[67]:
| Пока же рядовой фронтовик, оглядываясь с передовой себе за спину, видел, всем понятно, что участниками войны считались и 2-й и 3-й эшелоны фронта: глубокие штабы, интендантства, вся медицина от медсанбатов и выше, многие тыловые технические части, и во всех них, конечно, обслуживающий персонал, и писари, и ещё вся машина армейской пропаганды, включая и переездные эстрадные ансамбли, фронтовые артистические бригады, — и всякому было наглядно: да, там евреев значительно гуще, чем на передовой. |
Было распространено выражение, что «евреи воюют на Ташкентском фронте», с намёком, что они все эвакуировались в глубокий тыл[68]. Однако множество источников, включая официальную статистику, опровергают это мнение. В частности, историк Марк Штейнберг отмечает что в армии служили 20 % от всех евреев, оставшихся на неоккупированной территории[63] и приводит цифры невозвратных потерь: если в среднем по армии они составили 25 %, то среди евреев боевые потери составили почти 40 %[69]. По мнению Штейнберга, это было бы невозможно, если бы евреи служили в тыловых частях, а не на передовой[47]. Арон Шнеер указывает, что доля добровольцев-евреев была самой высокой среди всех народов СССР (27 %)[21]. Среди воинов-евреев, погибших и умерших от ран, 77,6 % составляли рядовые солдаты и сержанты и 22,4 % — младшие лейтенанты и старшие лейтенанты. По мнению Валерия Каждая, это свидетельствует, что евреи гибли не во втором эшелоне и не в тылу, а именно на передовой[32].
Об этих антисемитских настроениях в марте 1943 года с возмущением говорил Илья Эренбург:[61]
| Вы все, наверное, слышали о евреях, которых «не видно на передовой». Многие из тех, кто воевал, не чувствовали до определённого времени, что они евреи. Они почувствовали лишь тогда, когда стали получать от эвакуированных в тыл родных и близких письма, в которых выражалось недоумение по поводу распространяющихся разговоров о том, что евреев не видно на фронте, что евреи не воюют. И вот, еврейского бойца, перечитывающего такие письма в блиндаже или в окопе, охватывает беспокойство не за себя, а за своих родных, которые несут незаслуженные обиды и оскорбления. |
Ещё более серьёзные проблемы историки отмечают на оккупированной территории. Существовали массовые антисемитские проявления как в самих партизанских отрядах, так и в центральном командовании[57][58]. В частности, доктор исторических наук профессор Давид Мельцер[70] приводит информацию, что «с ведома И. Сталина в начале ноября 1942 года Москва направила радиограмму подпольным партийным органам и командирам партизанских формирований, запрещающую принимать в отряды спасшихся евреев»[71]. При этом следует понимать, что отказ в приёме в партизаны означал для еврея почти гарантированный смертный приговор[57][72]. В докладных записках руководителям подпольных обкомов отмечалось: «…Партизанские отряды им [евреям] не помогают, еврейскую молодёжь принимают к себе неохотно. Были факты, когда партизаны из отряда Н. Н. Богатырева, отняв у пришедших оружие, отправляли их назад, так как антисемитизм в партизанской среде развит довольно сильно…» «…Некоторые партизанские отряды принимают евреев, некоторые расстреливают или только прогоняют. Итак, у Грозного евреев порядочно, довольно их и у Зотова. Зато ни Марков, ни Стрелков евреев не принимают…»[73]. В приказе руководства партизанского движения от 2 апреля 1944 года говорилось: «…были установлены случаи массового террора к партизанам-евреям, что нашло свое выражение в избиении, необоснованном разоружении, изъятии заготовленного продовольствия, одежды и боеприпасов»[74].
Антисемитские настроения на оккупированной территории были настолько массовыми, что руководитель могилёвского подполья Казимир Мэттэ писал:[59]
| Учитывая настроение населения, невозможно было в агитационной работе открыто и прямо защищать евреев, так как это безусловно могло вызвать отрицательное отношение к нашим листовкам даже со стороны наших, советски настроенных людей или людей, близких нам |
Историками и публицистами отмечается, что существовали как негласные, так и прямые указания к снижению численности награждения евреев и продвижения их по службе. Так, начальник Главного политуправления Красной Армии генерал-полковник Щербаков, издал в начале 1943 года директиву: «Награждать представителей всех национальностей, но евреев — ограниченно»[61][31]. Современники называют и другие распоряжения и высказывания Щербакова, которые расцениваются как антисемитские[21].
Ряду евреев-героев СССР звание было присвоено через десятки лет после окончания войны, когда их самих уже не было в живых (Исай Казинец, Лев Маневич, Шика Кордонский), а многим, несмотря на неоднократные представления, звание Героя так и не было присвоено (Евгений Волянский, Исаак Прейсайзен, Семён Фишельзон и другие — всего 49 человек). По пять раз представляли к званию Героя Советского Союза командира партизанского отряда им. Ворошилова Евгения Мирановича (Евгений Финкельштейн) и гвардии полковника Вениамина Миндлина. По некоторым утверждениям, множество евреев не были представлены к награждению, несмотря на то, что за аналогичные подвиги награждались представители других национальностей[75]. Однако, Арон Шнеер пишет, что представления к наградам производились регулярно, но «сбои в представлениях происходили чаще всего в московских коридорах власти»[33], то есть при принятии окончательного решения о награждении или отказе.
Осенью 1944 года Сталин на одном из совещаний призвал к «более осторожному» назначению евреев; выступивший вслед за тем Маленков со своей стороны призвал к «бдительности» в отношении еврейских кадров; по итогам совещания было составлено директивное письмо, подписанное Маленковым (так называемый «Маленковский циркуляр»), перечислявшее должности, на которые не следует назначать евреев[65][66].
Существуют прямые свидетельства, что неприсвоение званий было связано с национальностью. После отказа разведчицы Мириам Фридман записаться латышкой вместо еврейки, ей не только не присвоили звание Героя СССР, к которому она была представлена, но и угрожали убийством в политотделе дивизии[33].
Обобщая подобную информацию, историк Иосиф Кременецкий писал:[76]
| Анализируя роль и участие евреев в этой войне, нельзя отрешиться от мысли, что им приходилось воевать не только со зримым врагом — гитлеровским фашизмом, но и с незримым, но ясно ощущаемым врагом — антисемитизмом, распространённым даже на неоккупированной территории. |
1.2. Евреи США