· Во-вторых, в прошлом году ситуация осложнялась тем, что правительство не знало, что случилось с «Дианой» и где её искать в случае невозвращения. В этот раз это была специальная экспедиция с определёнными целями и известным маршрутом. И была уверенность, что «… правительство не оставит без внимания …».
· В-третьих, в прошлом году русские моряки опасались своими действиями нанести вред своим товарищам, попавшим в плен к народу, о котором было распространено мнение как об очень коварном, жестоком и мстительном. Сейчас же повредить своим товарищам было уже невозможно, но отомстить за них необходимо, и, кроме того, желание «примерно наказать японцев за надругательством над русским императорским флагом» было открыто и решительно высказано в дипломатических, военных и гражданских кругах.
Если бы военные действия в тот момент начались, то по своим последствиям они многократно превзошли бы эффект операции Хвостова и Давыдова, перед которыми стояла цель только «попугать японцев», а в данном случае цель была другая — отомстить и примерно наказать.
Решение было принято, его исполнение было только отложено и связано с ответственностью Рикорда за последствия: «Мне надлежало только иметь вернейшее доказательство, нежели одни слова Леонзаймы… Для сего я послал опять Леонзайму на берег, чтоб он попросил у японского начальника письменное на то подтверждение. При сем Леонзайме и оставшимся 4 японским матросам обещано было совершенное освобождение, когда мы решимся действовать неприятельски. Между тем приказал я на обоих судах быть в совершенной готовности к нападению на японское селение».
Задержание «Кандзэ-Мару» с Такадаем Кахей 8 сентября 1812 г.
8 сентября русские моряки задержали японское судно «Кандзэ-Мару» («Кансэ-Мару») с Такадаем Кахей (другое произношение: Такатай Кахе-и) на борту, который уверенно заявил: «Капитан Мур и 5 человек русских находятся в городе Матсмае». Своими описаниями внешности Мура и других подробностей он доказал, что знает обстоятельства этого дела. Это в корне меняло ситуацию: военные действия были окончены, так и не начавшись. Нужно было искать новые подходы к задаче освобождения русских моряков. При этом судьба Головнина была всё ещё неизвестна.
Когда Рикорд объявил Кахею, что тот поедет в Россию, японец спокойно ответил: «Хорошо, я готов!» П. И. Рикорд обещал ему, что в будущем году его вернут в свое отечество. Затем Рикорд предложил ему написать письмо японскому начальнику, письмо его жене, отобрать четырёх японских матросов, которые будут сопровождать его.
11 сентября оба судна шлюп «Диана» и бриг «Зотик» снялись с якоря и взяли курс на Камчатку.
Завершение Первой спасательной экспедиции 3 октября 1812 г.
Зимовка в Петропавловске-Камчатском Назначение П. И. Рикорда камчатским начальником апрель 1813 Вторая спасательная экспедиция Рикорда 1813 г.
Уход «Дианы» из Петропавловска-Камчатского 6 мая 1813 г.
Прибытие «Дианы» в залив Измены ок. 12 июня 1813 г.
Первое подтверждение, что русские живы 20 июня 1813 г.
Встреча матроса Симанова с Рикордом и с командой «Дианы» 7 июля 1813 г.
Уход «Дианы» из залива Измены в Охотск 9 июля 1813 г.
Прибытие «Дианы» в Охотск <ок. 24 июля> 1813 г.
2.6. Третья спасательная экспедиция Рикорда
Отправление «Дианы» с Охотского рейда 13 августа 1813 г.
Прибытие «Дианы» в гавань Эдомо ок. 22 сентября 1813 г.
Прибытие «Дианы» в Хакодате 27 сентября 1813 г.
Встреча Рикорда с японскими чиновниками и передача письма от Иркутского губернатора Матсмайскому губернатору 30 сентября 1813 г.
Свидание Рикорда с Головниным 5 октября 1813 г.
Формальное объявление от губернатора об освобождении русских пленников 6 октября 1813 г.
Торжественное освобождение Головнина и других русских моряков 7-го октября 1813 г.
Уход «Дианы» из Хакодате 10 октября 1813 г.
Окончание 3-й спасательной экспедиции 3 ноября 1813 г.
3. Логика разрешения инцидента
Изложение существа Инцидента Головнина в виде логической схемы: «взятие в плен — ответный захват заложников — обмен пленными», — присущей некоторым Западно-Европейским военным конфликтам средних веков и нового времени, не является правомерным.
В данном случае, японцы, действительно, захватили русских моряков в плен в ответ на разбойные действия Хвостова и Давыдова. Захватили вероломно, заманив в крепость и нарушая все дипломатические законы. Но никакие встречные захваты — никакого уровня, и ни в каком количестве — не заставили бы их произвести обмен пленными. По их законам пленник, если он благородный, должен был сделать себе харакири, а если он не сделал этого, то он не достоин ни освобождения, ни возвращения. Если же пленник не являлся благородным, то и вообще нет предмета для рассмотрения.
Европейцы в то время не имели достаточного знакомства с японским мировоззрением и в своих попытках общения, и в частности, ведения переговоров с японцами, попадали в тупик, но Рикорду посчастливилось угадать, что Такадая Кахея нужно не брать в плен, а следует сделать ему такое предложение, от которого невозможно отказаться. Таким образом, Такадай Кахей поехал в Россию добровольно и вернулся из неё менее чем через год, то есть не нарушил строгие законы закрытой страны (принципы сакоку). При таких условиях к его мнению могли прислушаться, тем более, что годовой оборот его торгового дома был соизмерим с бюджетом всей Японии. А для того, чтобы это мнение было благожелательным, Рикорд, использовал всё свои знания, образованность и личное обаяние, чтобы за зиму превратить его из врага и противника в друга и сподвижника. На следующий год Рикорд отвез его в свое отечество (здесь опять не надо применять термины отпустил, освободил и т. п.), и Кахей сделал всё от него зависящее, чтобы склонить правительство создать первый прецедент нарушения многовековых законов страны.
4. Значение «Инцидента Головнина» для русско-японских отношений в XIX веке
«Таким образом совершенно предприятие, которое останется незабвенным в летописях российского флота, богатых уже подвигами великодушия и храбрости. Г. Рикорд, движимый пламенной любовью к отечеству, и чувством истинной дружбы к почтенному своему сослуживцу и начальнику, совершил, при покровительстве и содействии просвещенного начальства, такое дело, которое доныне почиталось невозможным— побудил японцев нарушить коренные законы государства своего освобождением русских, которым надлежало бы всю жизнь свою провести в ужасном заключении. Сего недовольно. Он внушил японцам истинное понятие о силе, величия, благородстве мыслей и великодушии Российского Монарха и народа, и приступил к заключению с ними связи, которая, должно надеяться, при дальнейших стараниях Правительства тамошних стран, со временем будет утверждена, и принесет обоим государствам, России и Японии, несметные блага, приобретаемые, торговлей и мирными сношениями смежных народов» [3]
5. Современное значение «Инцидента Головнина»
В память о курильской эпопее выпущена заключительная медаль серии «300 лет Российскому флоту». На лицевой стороне медали — портреты адмиралов В. М. Голонина и П. И. Рикорда, на обороте изображен шлюп «Диана» на фоне Курил. Медаль выполнена петербургским художником Георгием Постниковым и изготовлена на Санкт-Петербургском Монетном дворе из мельхиора. [4]
6. Интересные факты
· Такадай Кахей доверительно рассказал Рикорду следующий факт. Во время кульминационной фазы конфликта в начале сентября 1812 г., японский гарнизон, предвидел штурм крепости русскими моряками. Помня, с какой быстротой в прошлом году корабельная артиллерия расправилась с береговой батареей и укреплениями, и понимая, что русские моряки будут решительно мстить за своих товарищей, японцы не сомневались в неизбежном поражении, несмотря на своё численное превосходство. Но, вспомнив также, сколь падки к водке были люди Хвостова на завоёванной территории, они приготовили на видном месте большое количество водки, отравленной сильным ядом. Победа русских будет кратковременной — был уверен начальник гарнизона.
· Рикорд поселил Кахея в своей каюте, в Петропавловске-Камчатском они жили в одних покоях, и обратный путь на о. Кунашир проделали вместе. Всё это время они общались, учились понимать друг друга, преодолевая принципиальные различия в мировоззрениях, законах, обычаях и правилах. На каком языке они общались в то время, когда не было ни одного японско-русского словаря и самоучителя? Рикорд писал, что они выработали для общения свой специальный язык, и при этом достигли таких успехов, что могли обсуждать на нем понятия весьма абстрактные и отвлеченные. Представляется, что такое заявление следует отнести скорее к дипломатическим акцентам Рикорда, который владел 7-ю иностранными языками, и, сильно мотивированный задачей освобождения своего лучшего друга — В. М. Головнина, вероятно, взял на себя большую часть пути взаимного сближения.
· Переговоры по освобождению русских моряков в самой своей последней фазе зашли в тупик. Уже договорились об условиях, уже все нужные документы подготовлены, осталось только провести торжественную процедуру, но тут возникло, казалось бы, непреодолимое противоречие. Японцы не могли допустить, чтобы иностранцы вошли в сапогах во внутренние покои и, тем более, в аудиенц-залу, где важные чиновники будут сидеть на коленях на полу. По предложенной ими процедуре требовалось снимать сапоги при входе и оставаться в чулках. А Рикорд не хотел, чтобы представители Российской империи выглядели в комичном виде: в парадных мундирах, в шляпе, при сабле и без сапог! Японцы настаивали на соблюдении своих традиций, а Рикорд понимал, что эта уступка поднимет русских на смех в глазах всей Европы. Такадай Кахей был в отчаянии — два года усилий по достижению договоренности, и всё может рухнуть из-за такого противоречия в традициях, несовпадения в понятиях этикета! Тогда Рикорд нашел компромиссное решение. Он приказал матросам привезти со шлюпа на берег кресло и сменные сапоги. Все это он велел оставить в прихожей (никакой мебели в японских домах не было и, если не привезти свое кресло, то русские послы должны были бы, переобуваясь, скакать на одной ножке). Далее русская делегация должна была идти по улице в одних сапогах, нарочито грубых, а в прихожей переобуться в другие сапоги, которые были названы «кожаными чулками». Японские власти высоко оценили этот компромисс: с одной стороны настойчивость в соблюдении своих законов чести, с другой стороны — уступчивость и уважение национальных традиций. А добрый Такадай Кахей был просто в восторге от такого решения.