Дело в том, что в источниках нет никакой информации (!!!) о ростовском княжении Ярослава. Ни в одной летописи нет ни одной строчки о деятельности Ярослава в Ростове на протяжении всех двадцати лет - лишь упоминания о сроках начала и конца правления. Чем это объяснить? Удовлетворительного ответа нет, хотя есть версия, что данные упоминания исчезли из летописи позднее в связи с общим изменением её текста (по каким-либо политическим причинам). Вполне возможно, что произошло это ещё в княжение самого Ярослава Мудрого в тех источниках, на которые впоследствии опиралась «Повесть временных лет» и иные источники. Опять-таки, утверждать с претензией на абсолютную истинность, почему это произошло (да и вообще - произошло ли?) мы не можем. Единственное, что остаётся сделать - постараться по каким-либо косвенным данным установить некоторые факты.
Ввиду малолетства Ярослава, с ним в Ростов, вероятно, отправился его «кормилец» Будый, который первые годы и осуществлял всё управление. Ничего определённого об этом человеке мы сказать не можем. Пожалуй, единственное качество, которое отражено в летописи - его эмоциональность. Именно из-за излишней эмоциональности этого воеводы Ярослава будет впоследствии проиграно одно из сражений в войне Ярослава с братом Святополком. Впрочем, как уже отмечалось, Ярослав в этом отношении проявлял противоположные качества - холодность и рассудительность.
Нельзя точно сказать, когда Ярослав стал вникать в дела управляемой земли. Как бы то ни было, при этом ему пришлось столкнуться с решением достаточно серьёзных задач. Ростов тогда представлял собой окраину державы Владимира Святославовича, причём окраину отнюдь не лояльную к центральной власти. Меряне, чьим городом был Ростов, жили достаточно самостоятельной жизнью, подчиняясь Киеву лишь фактом выплаты дани - не более того. Киев же, естественно, хотел закрепить эти земли за собой, причём желательно мирным путём. Для этого в Ростов и был послан на княжение сын киевского князя - реальный представитель княжеской власти в этом отдалённом регионе. Наглядное присутствие власти должно было приучить мерь и другие племена к подчинению Киеву. Такую политику, конечно, следовало проводить осторожно, вначале ограничиваясь исключительно сбором дани, а лишь затем постепенно приобретая большее влияние среди племенных общин.
Конечно же, такое направление управленческой политики было задано ещё Владимиром при отъезде Ярослава и Буды из Киева. Буды, а затем и Ярослав восприняли этот наказ и, видимо, неплохо его исполняли. Им удалось найти общий язык с местными племенами (в отличие, например, от младшего брата Ярослава, Глеба, муромского князя, которого мещерцы, жившие в Муроме, изгнали из города, и он был вынужден жить в дружинном поселении недалеко от Мурома).
Осторожность предполагалась и в религиозной политике. Мерь, мещера, мурома и другие обитавшие в этом регионе племена были язычниками и очень неохотно воспринимали новую религию (Северо-Восточная Русь христианизировалась позже остальных районов). Для сохранения стабильного положения своей власти Ярослав (а впоследствии - и его преемники) особо и не настаивали на обращении в новую веру. Эта осторожная политика в будущем станет одной из черт политического характера Ярослава, вкупе с его рассудительностью - он никогда не начинал какого-нибудь дела, не обдумав его и не взвесив все возможные варианты.
В то время в Приокском крае вблизи каждого племенного центра существовало некое дружинное поселение или «княжеский погост» - центр сбора дани с этого племени. Княжеский наместник, прибывший из Киева, поселялся именно там, а не в племенном центре. Ярослав поступил так же. Ростов, собственно говоря, и представлял собой такой «погост», а племенным центром было Сарское городище, умершее уже к XIII веку. Его угасание, кстати, и связано с княжеской политикой в этом районе. Вполне возможно, что общее её направление в своё время тоже было задано Владимиром Святым. Она состояла в «перетягивании» торговой, политической значимости, затем и населения из племенного центра в «погост», который и становился, в конце концов, единственным центром региона - во всех отношениях. Однако в таком центре уже была сильна не местная племенная знать, а княжеская, в общем смысле - киевская. Самостоятельность этой земли, существовавшая когда-то, таким образом, значительно урезалась. Скорее всего, такой курс по отношению к мерянам и начал проводиться со времени начала княжения в Ростове Ярослава. Конечно, процесс этот не одномоментный; он предполагает постепенное проведение в жизнь этого курса с расчётом на дальнюю перспективу. Кроме того, необходим очень осторожный подход к делу, учитывая степень лояльности населения данного региона к Киеву. Впрочем, Ярослав, видимо, с этой задачей справился блестяще - ни о каких эксцессах свидетельств не сохранилось. Да и впоследствии проведение осторожной, постепенной политики станет одной из особенностей его политического стиля[12].
Пожалуй, вот все факты, известные нам о ростовском княжении Ярослава. Вряд ли можно добавить ещё что-либо существенное. Но, так или иначе, видимо, именно ростовское княжение дало Ярославу тот первоначальный опыт, который был им впоследствии использован в своём новгородском княжении, а потом - и при управлении всей державой его отца. Новгородский период политической жизни Ярослава даёт нам гораздо больше фактов, характеризующих ту или иную сторону личности князя, он более информативен. С одной стороны, по действиям Ярослава в Новгороде мы можем судить о тех политических предпосылках этих действий и о том опыте, которые были заложены ещё в Ростове. С другой стороны, новгородское княжение само по себе интересно для понимания последующей политики Ярослава - уже в масштабе всей страны.
В 1010-1011 году произошло поворотное событие. Умирает старший сын Владимира Вышеслав, княживший в Новгороде. Это означало автоматическое перераспределение княжений между оставшимися сыновьями Владимира. По степени старшинства князья переводились из одного княжеского города в другой, расположенные также в соответствии с иерархией их важности в государстве. Новгород в этой иерархии традиционно стоял на второй ступени после Киева. Полагалось, что он должен был достаться во владение старшему сыну. Таковым тогда был княживший в Турове Святополк. Однако новгородским князем стал не он, а следующий по старшинству сын - Ярослав.
Чем это объяснить? Возникают сразу несколько версий, причём ни одна из них из-за скудности информации, содержащейся в источниках, не может претендовать на превосходство. Возможно, сам Святополк не хотел покидать родной Туров (впоследствии он часто будет опираться на своих туровских сторонников); возможно, этого не хотел Владимир. Он мог иметь к тому времени другие планы относительно Святополка (в этом отношении не случайной смотрится женитьба Святополка около 1013 года на дочери польского князя Болеслава), либо уже тогда не доверял своему приёмному сыну, видя в нём источник будущих смут государства, а также его преступные планы относительно себя самого (об этом пишет летописец). Вполне вероятно и то, что перевод Ярослава, а не Святополка в Новгород был обусловлен личными качествами ростовского князя, его политическим и управленческим талантом. За те двадцать лет, что Ярослав княжил в Ростове, ему, видимо, если верить летописи, пришлось несколько раз побывать в Киеве, где он участвовал в принятии тех или иных важных для страны решений. Владимир, не решаясь в конце жизни действовать единолично, привлекал для решения важнейших вопросов и своих сыновей («И сгадав аз с своею княгиною Анною и с своими детми...» - пишет летописец[13]). Возможно, тогда он и обратил внимание на таланты своего сына.
Итак, Ярослав оказывается в Новгороде. На многие годы его жизнь будет связана с этим городом. Именно новгородцы будут его поддержкой и опорой в трудных ситуациях, в войнах и походах, в борьбе за власть. Можно с полной уверенностью сказать, что, несмотря на все противоречия Ярослава с новгородцами, несмотря на все его (кстати, не такие уж и редкие) конфликты с Новгородом, этот город всегда будет его надёжным тылом и резервом на случай непредвиденных ситуаций. Есть основания утверждать, что несмотря на всю сложность отношений князя и горожан, Ярослава любили в городе - иначе бы не поддерживали его в его делах столь рьяно и беззаветно. Когда Ярослав стал киевским князем, Новгород (есть свидетельства) по-прежнему считал его в первую очередь новгородским князем.
Да и для самого Ярослава Новгород стал родным городом. Он сам всегда рассматривал Новгород как свою отчину, где он может рассчитывать на поддержку. В течение всего своего княжения он иногда так или иначе оказывал предпочтение Новгороду перед Киевом, во всяком случае - ставил его не ниже южной столицы русского государства. В этом отношении он пропитался духом Новгорода. Здесь имеются в виду, конечно, не либеральные вечевые традиции, а то, что можно назвать, используя современные термины, геополитическим самосознанием. Под данным понятием подразумевается взгляд той или иной народной общности, жёстко привязанной к определённой территории, на своё, своего города, своей территории политическое место, роль в структуре более широкой общности на более обширной территории, куда данная общность входит (государство, некая совокупность государств, мировое сообщество). Новгород всегда рассматривал себя не только равным Киеву, но даже и более значимым в политическом и историческом отношении. Новгород - колыбель русской государственности, откуда она затем «спустилась» на юг, в Киев. Во времена отца Ярослава, Владимира, Новгород выступил как центр объединения Руси, вокруг которого Владимир собирал все остальные земли русского государства, распавшегося после смерти его отца на отдельные уделы. К тому же, традиции вечевой независимости интенсивно противостояли факту зависимого положения Новгорода от Киева, зримо проявлявшегося в назначении киевских наместников, выплате новгородской дани Киеву. Свободолюбивые словене от века стремились скинуть ярмо киевской зависимости, более того - восстановить истинное положение Новгорода как центра Руси. Это была ещё одна причина, по которой они поддерживали Ярослава во всём: его действия на юге страны утверждали значимость Новгорода, его война с братьями рассматривалась в Новгороде в первую очередь как война с Киевом. Именно этот, с позволения сказать, «киево-новгородский антагонизм» подпитывал силы Ярослава как новгородского князя в его борьбе.