Возможно, на уровне подсознания, возможно, сознательно, ввиду неприязни к отцу, сидевшему в Киеве, Ярослав воспринял новгородскую неприязнь, новгородскую психологию, руководствуясь отчасти и ею во многих своих действиях. Новгород всегда был ближе Ярославу, чем Киев, и он в своей политике старался защищать интересы новгородцев (впрочем, в той степени, насколько это не противоречило его собственным интересам - как бы то ни было, но Ярослав не отличался безоглядной приверженностью какому-либо идейному направлению, наоборот - известной самостоятельностью и уж вряд ли подверженностью какому-либо влиянию).
Первые шаги Ярослава в Новгороде напоминают его ростовскую политику. Новый ростовский князь перенёс свою резиденцию со старого места, ныне известного как Рюриково Городище, в сам Новгород. Рюриково Городище - это бывший княжеский «погост», в котором располагалась княжеская администрация и дружина, и который служил местом сбора дани[14]. Здесь, таким образом, мы видим ситуацию, обратную тому, что происходило в Северо-Восточной Руси. Здесь преимущественное развитие получил именно племенной центр, а не княжеская резиденция. Поступок Ярослава, видимо, был вызван невозможностью далее недооценивать силу Новгорода. Физически требовалось уже непосредственное управление, а не внешнее, завязанное исключительно на сборе дани. Новгород был уже слишком значимым и слишком крупным поселением, чтобы можно было ограничиться только данью.
Ярослав, как, впрочем, и последующие новгородские князья, попал на территорию с изначально очень сильной местной (выросшей из племенной) властью, при том, что естественных, постепенных, безболезненных способов ограничения этой власти у него не было. Ярослав же был воспитан на понятии неограниченной власти князя, которая если и сдерживается, то только лишь возможностью «держать совет» с родовой верхушкой либо непосредственно княжеской семьи, либо самых знатных дружинных семей, «старцами градскими» (так иногда делал Владимир, отец Ярослава), но уж никак не народными собраниями, каким было новгородское вече. По поводу вопроса о степени власти князя над Новгородом и начинают возникать длившиеся много лет противоречия Ярослава с новгородцами. Здесь он, словно забыв о своей осторожной ростовской политике, начинает действовать силовыми методами, что ранее, видимо, было для него не свойственно. Что сыграло роль в такой резкой перемене методов? Большая острота обстановки, в которой постепенная политика уже казалась недейственной, некая политическая незрелость нашего героя или его уязвлённая гордость? Возможно, все эти факторы вкупе. Так или иначе, но в этом направлении Ярослав совершит первые свои политические ошибки - на первый взгляд, совершенно непоправимые, но впоследствии ставшие залогом его дальнейшего успеха.
Одна из главных ошибок Ярослава в его новгородской политике, способствовавшая не урегулированию отношений с новгородцами, но, наоборот, ещё большему их обострению - это его опора в осуществлении своей власти на скандинавских наёмников. Традиция службы скандинавов на Руси имела к тому времени уже достаточно длительную историю (касаться спорной теории о призвании варягов на Русь мы не будем). Достаточно сказать, что, например, князь Владимир получил власть в Киеве при помощи мощной наёмной варяжской дружины, которую он нанял в Швеции, бежав туда после смерти Святослава. Ко времени княжения Ярослава в Новгороде Русь или, как называли её скандинавы, «Гардарики» («Гарды») была уже испытанным и надёжным полем для деятельности наёмных дружин. В этом отношении варяги были очень хорошо знакомы с Новгородом, где тот или иной новгородский князь постоянно содержал наёмников в качестве регулярного войска. В основном их восприятие Руси Новгородом и ограничивалось. Тем не менее, к началу XI века наёмная варяжская дружина пребывала в городе уже постоянно, и с каждым годом количество наёмников увеличивалось. Особенно интенсивным этот процесс стал с начала княжения в Новгороде Ярослава Владимировича. Именно в этот период возникает укрепленный «варяжский двор» - место пребывания наёмников-скандинавов. В летописи он называется «Поромонь двор». Естественно, строительство укреплённого «двора» - знак, говорящий об усиленной заботе князя о своей дружине, представлявшей, видимо, основную опору его власти.
Постоянное присутствие в городе чужеземцев, пользовавшихся иногда даже большими привилегиями, нежели сами новгородцы, было дополнительным раздражителем, обострявшим отношения горожан с Ярославом. В конце концов, как мы увидим, это взрывоопасная ситуация выйдет из-под контроля,. Однако вначале Ярослав, кажется, не предвидел этого. Во всяком случае, все его действия говорят о полной уверенности в том, что дела в Новгороде находятся под контролем, о совершенной беспечности князя по отношению к возможному недовольству. Видимо, Ярослав считал свои позиции в Новгороде, основывающиеся в первую очередь на наёмной дружине, более чем надёжными и даже мысленно не допускал обострения своего положения.
Кстати, попутно может возникнуть вопрос о мотивах такой сильной «любви» Ярослава Владимировича к наёмникам из Скандинавии. Заманчиво было бы объяснить это осознанием родственных варяжских корней, этакой национальной самоидентичностью. Однако это не так. С одной стороны, как видно из истории его правления, он очень часто пользовался поддержкой шведов и норвежцев. В иные моменты наёмники составляли подавляющее большинство его войска и играли далеко не последнюю роль среди его ближайших соратников. Однако объясняется это, скорее всего, традиционной близостью его как новгородского князя, ввиду географического положения Новгорода, больше к Скандинавии, чем, скажем, к Киеву. Изначально оперевшись на наёмников, Ярослав и в дальнейшем пользовался их услугами как надёжных союзников - отчасти по привычке, отчасти уже из-за установившейся крепкой связи его с варяжским миром. Сначала роль играл политический расчёт, ввиду значимости варягов в данной конкретной ситуации как мощной политической силы (первые годы Ярослава в Новгороде и начало его войны со Святополком), затем уже свои плоды давала тесная связь Ярослава (обусловленная во многом внешними обстоятельствами, нежели чем внутренней привязанностью) со Швецией и Норвегией, ставшими традиционными партнёрами Ярослава (больше всё-таки новгородского князя, чем киевского, как уже отмечалось) в политике. Впоследствии северо-восточное направление внешнеполитической деятельности Ярослава преобладало над всеми остальными - опять же, ввиду традиционной ориентированности Ярослава больше на Новгород и северо-восток, чем на Киев и юг, например. Судьба Ярослава сложилась так, что большинство друзей и союзников он приобрёл именно в Новгороде и скандинавских королевствах.
Так или иначе своё положение Ярослав считал, видимо, достаточно прочным; именно поэтому он так уверенно и ввязался в последующие события, круто изменившие всю его жизнь и всю русскую историю.
Во времена, когда Ярослав был новгородским князем, и гораздо ранее с Новгорода собиралась дань в размере 3 тысяч гривен - огромная сумма, по тем временам. Причём две трети этой дани уходили в качестве «урока» в Киев, а остальное новгородский князь расходовал на себя и свою дружину. Новгородцев вряд ли устраивало подобное положение вещей, когда большая часть их денег поступала киевскому князю - фигуре, отнюдь не самой любимой в Новгороде. И вот в 1014 году происходит знаменательное событие - князь Ярослав отказывается от выплаты в Киев, отцу, оговоренного «урока». Это было проявление не только экономического сепаратизма, но в первую очередь политического. Ярослав таким образом демонстрировал неповиновение власти киевского князя. Это было не только сыновье непослушание, но непослушание воле старшего во властном отношении. Да, Ярослав был князем, но только по воле и по повелению верховного киевского князя, который, к тому же, приходился ему отцом. Поэтому реакция Владимира на это была однозначна - он приказал готовиться к походу на строптивого сына.
На этом поступке Ярослава как на поворотном пункте и его жизни, и жизни Руси стоит остановиться особо и поговорить о нём более обстоятельно. Во-первых, однозначно обозначить причины поступка трудно. По крайней мере, в источниках на них никак не указывается. Можно предположить, что отказ от уплаты дани в Киев имел и для Ярослава такой же широкий смысл, как и для Владимира, воспринявшего его, как мы видим, в качестве акта политического отделения Новгорода от Киева. Несомненно, Ярослав действовал не из экономических интересов, но из политических.
Побудило его к этому, вероятно, сразу несколько причин. Одна из них - и, видимо, главная - заключается в тех событиях, точнее, в тех переменах, которые произошли в княжеской семье в последние годы жизни Владимира.
Где-то в 1013 году Владимир женил своего старшего сына Святополка на дочери польского князя Болеслава. А уже в 1014 году он заключает его вместе с женой в темницу в Вышгороде - пригороде Киева - по обвинению в заговоре против него, Владимира[15]. Отрицательную роль здесь сыграла эмоциональность и невыдержанность туровского князя. Как уже говорилось, Святополк в гораздо меньшей степени, чем Ярослав, был наделён хладнокровием, осторожностью и предусмотрительностью. Сочтя свои позиции достаточно сильными (мощный Туров, где он был князем, женитьба на дочери польского государя), Святополк решился поднять мятеж против ненавистного отчима, не рассчитав, однако, таких факторов, как сила Киева, с одной стороны, и слабость и близость по отношению к нему Турова - с другой.