В XVIII – XIX ст. многие историки придерживались так называемой норманнской теории, приписывающей варягам создание Русского государства. Основанием для этой теории послужил летописный рассказ о призвании на княжение в Новгороде в 862 году варяжских князей Рюрика, Синеуса и Трувара. Варяги откликнулись на призыв «и избрашася 3 братья с роды своими»: Рюрик, севший в Новгороде, Синеус – на Белоозере и Трувор – в Изборске. В этой легенде много до сих пор не ясно. Если вымышленность Синеуса и Трувора признается большинством историков (в древнешведском языке слова «сине хус трувор» означают «с домом и дружиной»), то историчность Рюрика, хотя и не бесспорная, не отвергается рядом исследователей. Нет ничего невероятного и в самом факте призвания иноземных князей: раннеклассовое государство рождается всегда в кровопролитной междоусобной борьбе, и одним из возможных путей прекращения взаимного истребления может быть приглашение некой третьей «нейтральной» по отношению к враждующим сторонам силы. Вполне, впрочем, вероятна и другая возможность: оформление насильственного захвата власти варягами в качестве акта «добровольного» призвания. В любом же случае летописном тексте речь идет не о создании государства на Руси, а о появлении варяжской династии Новгородской земле.
Процесс образования Русского государства имеет несколько исторических толкований. Первое из них – так называемая норманнская теория. Авторами ее были приглашенные в XVIII веке в Россию немецкие ученые – члены Российской Академии наук Г. Байер, Г. Миллер, А Шлёцер. Суть теории: создание Древнерусского государства стало возможным только при участии варягов, т.е. представителей германских племен. В основе этой теории лежит летописная легенда «Повести временных лет» о призвании, то есть приглашении северными племенами (восточнославянскими и угро-финскими) князя Рюрика править ими. Рюрик якобы и стал создателем Древнерусского государства.
Первым критиком норманнской теории стал В.М. Ломоносов. Он отрицал варяжское происхождение слова «русь», связывая его с сарматами-роксоланами, рекой Россь на юге. Опираясь на «Сказание о князьях Владимирских», Ломоносов доказывал, что Рюрик был родом из Поруссии, которая в более поздние времена стала называться Пруссией, а так как руссы, по его мнению, были славянами, то и пруссы также являлись славянами. Ломоносовскую гипотезу развили в XIX веке историки Д.И. Иловайский, М.С. Грушевский и другие, а также советские историки 30 – 50-х годов XX века. Точку зрения о скандинавском происхождении династии киевских князей разделяли Н.М. Карамзин, М.Н. Погодин, С.М. Соловьев, В.О. Ключевский. При этом они подчеркивали, что процесс образования Руси – объективный процесс, который не зависел от личностей Рюрика или Олега.
И сторонники норманнской теории, и сторонники антинорманнской теории дореволюционных исследований, исходили из возможности «научить» государству, что, естественно, идеализировало и персонифицировало процесс его создания. Подобный подход был решительно отвергнут в исторической науке в советский период: возникновение государства рассматривалось как следствие внутреннего развития общества, его разделения на классы и борьбы между ними. При этом вопрос об этническом происхождении княжеской династии отходил как бы на второй план, тем более, что варяжская знать очень быстро ассимилировалась местным населением, и на Руси внук (согласно летописной генеалогии) Рюрика Святослав носил уже славянское имя. При таком взгляде важно было другое: государственность – не предмет экспорта или импорта, а закономерный результат многовекового исторического пути народа.
Источники свидетельствуют, что восточнославянское общество IX ст. находилось в стадии создания государственности. Летописец повествует о ранних государственных образованиях, существующих у полян (где, согласно летописи, первым князем был легендарный основатель Киева Кий), древлян, дереговичей, полочан. Известно сочинение безымянного персидского автора X ст. (но по своим сведениям относящееся к более ранней поре), где называются три русских города: Куйаба (видимо, Киев), Слаба, или Слава (как полагают, либо Новгород, либо Переяславль), и Уртаб, или Артаб, который пока не удается достоверно отождествить. Это только небольшая часть городов Руси раннего периода: недаром в Скандинавии Русь называли «Гардарикой» - страной городов.
При этом нельзя сказать, что уровень развития варягов был выше, чем у славян. И те и другие находились примерно на одной стадии социального развития – перехода от военной демократии к раннеклассовому обществу. Синхронность развития позволяла варягам активно включиться в исторический процесс в Восточной Европе. В выяснении реальной роли варягов много дают археологические данные. Так раскопки Гнездова близ Смоленска, Тимиревского и Михайловского курганов под Ярославлем выявили большое число скандинавских погребений с характерными «скандинавскими» предметами местного производства. Иными словами, варяги жили среди местной дружинной знати еще в IX веке и обращение к ним не было случайностью.
С другой стороны, уделяется большое внимание такой функции государства, как его способность быть универсальным регулятором социальных отношений. С разложением социальных структур – союза племен прежние средства разрешения и регулирования отношений (прежде всего, институт кровной мести) оказались недостаточными.
Возникающее государство восполняло этот пробел, разрешая социальные и иные противоречия на принципиально ином уровне и другими средствами. При таком подходе государство оказывается социально-политическим организмом, в существовании которого заинтересованы различные слои общества. Более «естественной» выглядит роль норманнов, о которой упомянуто выше: призвание варяжского князя в новгородское Приильменье было связано со сложной этнической ситуацией в этом регионе, где жили славяне, угро-финны, балты. Инородному этносу было легче подняться над родовыми отношениями и выполнить задачу универсального регулятора; местные племена охотнее мирились с верховенством чужеземцев, чем с властью, принадлежавшей местным представителям соседнего племени.
В отличие от «варварских» государств Западной Европы, которые в своем становлении унаследовали многие государственные и правовые традиции античности, Восточная Европа оказалась вне ее рамок. Этим, по-видимому, можно объяснить сравнительно медленные темпы вызревания государственных институтов, их архаичность и своеобразие. В частности, многие исследователи связывают с правящей варяжской династией такую особенность Древнерусского государства, как лиственничный порядок престолонаследования. Он, в свою очередь, отражал взгляд на Древнерусское государство, как на коллективную родовую собственность князей-завоевателей. Этот момент достаточно четко прослеживается в политической истории.
Родственник Рюрика князь Олег (сын Рюрика Игорь, согласно летописи, был малолетним к моменту смерти отца) начал подчинение восточнославянских племен за пределами Новгородской земли. В 882 г. он с дружиной отправился на юг и подошел к Киеву, где княжили Аскольд и Дир. Согласно «Повести временных лет», они были «мужами» Рюрика, освободившими землю полян от дани хазарам и захватившими Киев. Существует гипотеза, основанная на позднейших летописных текстах, что они были не варягами, а потомками Кия. Олег хитростью выманил их из города, убил и захватил Киев. Согласно летописи он назвал Киев «мати градом руським». Как бы то ни было, в этой истории достаточно отчетливо отражен факт противостояния к концу IX века двух центров формирующейся русской государственности – Новгорода и Киева. Поскольку они находились на торговом пути «из варяг в греки», то объяснимо стремление к объединению и контролю над этими территориями. При этом новая династия пошла на смещение центра политической жизни с севера на юг, сделав Киев столицей.
Киевская Русь – первое устойчивое крупное государственное объединение восточных славян периода становления феодализма. Оно занимало огромную территорию от Балтики до Черного моря и от Западного Буга до Волги. Под властью киевского князя находился ряд славянских племенных союзов Среднего Поднепровья, а затем ему были подчинены несколько литовско-латышских племен Прибалтики и многочисленные финно-угорские племена северо-востока Европы. Центром объединения послужило племя полян, которое во второй половине IX ст. было наиболее сильным в экономическом отношении.
Вторая половина IX ст. в истории Древней Руси характеризуется дальнейшим расширением границ Древнерусского государства. Именно в это время киевские феодалы установили свое господство в северных землях Руси, в том числе в Новгородской земле. Древнерусское государство стало простирать свои владения от земель Среднего Поднепровья на юге до берегов Финского залива на севере. Земли Среднего Поднепровья и северные земли Руси оказались в составе обширного раннефеодального государства.
Государственный строй Киевской Руси можно определить как раннефеодальную монархию. Во главе стоял великий киевский князь. Киевский князь находился в договорных или сюзерено-вассальных отношениях с другими князьями. Местные князья могли принуждаться к службе силой оружия. В своей деятельности он опирался на дружину и совет старейшин. Управление на местах осуществляли его наместники (в городах) и волостели (в сельской местности).
К концу IX ст. большая часть восточнославянских земель находилась в составе значительного по своим размерам Древнерусского государства. Оно складывалось в процессе развития феодальных отношений на Руси. Подобно Франкской монархии и Арабскому Халифату, Древнерусское государство было раннефеодальным.