Среди русских самодержцев Екатерина II выделялась своей образованностью, умом, духовными и интеллектуальными запросами. Пример императрицы имел благотворное влияние на русское общество второй половины XVIII в., на развитие русской литературы, науки, журналистики. Увлекаясь «возвышенными» идеями, Екатерина никогда не пренебрегала реальностью, вполне земными интересами. Ради сохранения власти она готова была жертвовать любыми принципами и философскими идеями. Ключевский отмечал, что Екатерине наряду с трезвым умом были присуще острая наблюдательность, редкий дар бесподобного умения слушать и особый талант завоёвывать общие симпатии. Она была вежливой даже с прислугой, проявляла доброту, но имела холодное сердце. При жизни её ценили выше, чем стали ценить после смерти, и объясняется это тем, что сама она больше дорожила вниманием современников, чем мнением потомков.
Когда настал час переворота, Екатерина действовала смело и решительно. Новой императрице с готовностью присягнули не только полки гвардии, но и Сенат и Синод. Пётр III, напротив, растерялся и не знал, что ему делать. Выдающиеся способности Екатерины II позволили ей 34 года занимать престол могущественной Российской империи. При этом, будучи по происхождению немкой, она хорошо понимала главное – русская императрица должна иметь в виду прежде всего интересы России и старалась не отступать от этого основополагающего правила. Сильной стороной этой императрицы была огромная работоспособность, обусловленная неистовой силой воли и осознанной целеустремленностью. Вот как она сама описывает свой рабочий день в письме к одному из корреспондентов в 1774 г.: «Здоровье моё меня нисколько не тревожит, я встаю самое позднее в 6 часов и сижу до 11 в моём кабинете, куда ко мне приходит не тот, кто у меня в милости, но кому по его званию есть до меня дело, и часто приходят лица, которых я еле знаю по имени. Кто у меня в милости, тех я приучила, уходить, если дело до их не касается. После обеда нет ничего, а вечером я вижусь с [теми], кому охота придти, и отправляюсь спать самое позднее в половине одиннадцатого»[5]. Для её повседневной деятельности и поведения в свете характерны были жёсткий самоконтроль и постоянное стремление ориентироваться на «общественное мнение».
Так, обстановка воцарения и личные качества Екатерины определяют заранее особенности её правления. Ко времени вступления на российский престол Екатерина была хорошо знакома с новейшими достижениями европейской философской, политической и экономической мысли. В соединении со знанием российской действительности эти представления повлияли на формирование политической программы императрицы. Некоторые частные положения этой программы, а также способы её реализации со временем корректировались, но основные цели и идеи оставались неизменными. Поскольку идейной эта программа, а следовательно и внутренняя политика Екатерины основывались на принципах Просвещения, то и сам этот период русской истории получил в литературе название «просвещённого абсолютизма».
Начало царствования не было для неё лёгким и безоблачным временем. Чтобы заставить всех признать законность своей власти, она решила как можно скорее короноваться в древней столице Руси. Коронация происходила 22 сентября 1762 г. в Успенском соборе Московского Кремля с уже установившимися церемониями. Екатерина была довольна тем приёмом, какой сделали ей московские жители. На третий день после коронации, 25 сентября, она писала графу Кейзерлингу, своему посланнику в Варшаве: «Невозможно описать вам радость, какую здесь бесчисленный народ оказывает при виде меня: стоит мне выйти или только показаться в окне – и клики возобновляются». [6]
Почувствовав себя более уверенной, Екатерина занялась внутренними делами государства. Для начала она решила освободиться от вельмож, занимавших высокие должности при дворах Елизаветы и Петра III. Отставку получили генерал-фельдмаршал А. Шувалов, генерал-фельдмаршал Н. Трубецкой и генерал-адмирал М. Голицын. Уличённый в денежных махинациях, лишился своего высокого поста генерала-прокурора А. Глебова; его место занял Я. П. Шаховской. Делами Иностранной коллегии в полной мере начал руководить Панин, а куратором Московского университета был назначен В. Ададуров.
Для характеристики личности Екатерины этого периода очень показателен эпизод с просьбой об отставке генерал-поручика П. Румянцева – выдающегося военачальника, снискавшего славу в годы Семилетний войны. Румянцев, которого особо отличал Пётр III, не рассчитывал на благосклонность его преемницы и сам подал прошение об увольнении со службы. Екатерина ему ответила: «Вы судите меня по старинным поведениям, когда персоналитет всегда превосходит качества и заслуги всякого человека… Вы приняты будете с тою отменностью, которую ваши отечеству заслуги и чин ваш требуют»[7].
Вступив на престол Екатерина не тотчас начала исполнять свои замыслы, а постаралась сперва поближе познакомиться с состоянием государственных дел. Для решения ряда насущных проблем она создала несколько комиссий, состоявших из высших сановников, которым было поручено, изучив положение дел, представить императрицы свои предположения. Этим Екатерина как бы давала возможность подданным самим выразить свои пожелания. Однако решение некоторых проблем откладывать было нельзя, и уже в первые годы царствования Екатерины II, которые в целом прошли в подготовке реформ, было осуществлено несколько важных преобразований. Первое из них коснулось центральных органов управления страной. Эта была сенатская реформа, которой предшествовал проект Панина.
В первые дни после переворота Н. И. Панин, ставший вскоре ближайшим советником Екатерины II, подал императрицы проект учреждения Императорского совета. Доказывая с едкой иронией несовершенства прежнего управления, допускавшего широкое влияние фаворитизма на дела, Панин настаивал на учреждении «верховного места», совета из немногих лиц с законодательным характером деятельности. По его проекту, совет, состоящий из четырёх статских секретарей (иностранных дел, внутренних дел, военного департамента и морского) и двух советников в присутствии императрицы, обсуждает дела, после чего Екатерина «определяет последнюю резолюцию». Под видом защиты монархии Панин «тонким образом» пытался склонить Екатерину к «более аристократическому правлению», которое «с течением времени могло подняться до значения соправительства». В конце проекта автор предлагал разделить Сенат на шесть департаментов. Но Екатерина, подписывая поданный ей проект, собрала мнения государственных людей о проекте и не увидела большого сочувствия к нему. Современники заметили недостатки и даже неискренность проекта Панина. Опираясь на враждебное проекту Панина среднее дворянство, Екатерина не осуществила его проект.
Однако, для облегчения тяжести восходящих к ней дел нужно было разделить её частный кабинет на департаменты, или, иначе говоря, заменить государственных советников домашними секретарями. С другой стороны, понимая что, указы Сената исполнялись плохо, дела решались медленно, а сами сенаторы были мало компетентны и даже, как выяснила Екатерина, не знали, сколько городов существует в Российской империи, она реализовала заключительную часть панинского проекта. Сенат, созданный Петром I как учреждение с законодательными, судебными и контролирующими функциями, ко времени правления Екатерины утратил своё значение в системе органов управления. И 15 декабря 1763 г. Екатерина подписала декрет о разделении Сената на шесть департаментов со строго определёнными функциями каждого в конкретной сфере государственного управления. Четыре из них, ведавшие внутренними и политическими делами, судными, делами Малороссии, Финляндии, Остзейских провинций, Академии художеств, университета и полиции, а также военными и морскими делами, находились в Петербурге. Пятый, московский, департамент принял дела бывшей Сенатской конторы, а шестой – дублировал деятельность второго петербургского, т. е. занимался судными делами.
Так Екатерина раздробила сплочённый дворянский Сенат, свела его на степень центрального административно-судебного учреждения, воспретив ему законодательную деятельность. Сенат лишился своей законодательной власти, но по-прежнему сохранял функции контроля и высшего судебного органа. Сочетание этих функций в одном учреждении стало главным недостатком реформы, но на некоторое время центральный аппарат управления заработал чётче и эффективнее. Результатом стало существенная перемена в центральном управлении: умаление Сената и усиление единоличных властей, стоявших во главе отдельных ведомств. И всё это было достигнуто крайне осторожно. В дальнейшем императрица единолично возглавляла центральный правительственный аппарат, только в отдельных случаях созывая в качестве совещательного органа Совет при высочайшем дворе, составленный из крупных сановников по её выбору.
«Она хотела вести чисто личную политику, не прикрываемою никаким рядом стоящим хотя бы только совещательным учреждением. В ближайшей к себе сфере управления она не допускала и тени права, могущей омрачить блеск её самовластия … Власть, не только неограниченная, но и неопределённая, лишённая всякого юридического облика, –это основной факт нашей государственной истории, сложившейся ко времени Екатерины»[8], – писал В. О. Ключевсий.
Наиболее ярким проявлением политики просвещённого абсолютизма явились комиссия по составлению проекта нового уложения и «Наказ» написанный Екатериной II специально для депутатов этой комиссии. Действовавшее Соборное Уложение 1694 г., принятое ещё при Алексее Михайловиче безнадежно устарело. Во время восшествия Екатерины на престол Россия не имела надлежащих законов. Императрица не только хотела упорядочить законодательный материал, но стремилась создать новые законодательные нормы, которые содействовали бы установлению порядка и законности в государстве. Она желала создать новое законодательство, а не приводить старое в систему. О старых русских законах, действовавших при ней, она отзывалась резко, считала их вредными, а по сему систематизировать их не желала. Причём саму организацию составления законодательства Екатерина провела на новых началах: вместо назначенных правительством чиновников над составлением нового уложения должны были работать избранные от сословий депутаты, которым надлежало руководствоваться написанным императрицей «Наказом», своего рода программой действий.