Полезно сравнить взгляды Локка и Монтескьё на данную проблему. Новый строй был определен Локком как государство права и закона, в котором все люди формально получали равные права, реализуемые ими через деятельность партий и парламента. Две палаты парламента - верхняя (палата лордов, представляющих аристократию и являющихся пожизненными членами палаты) и нижняя (палата выборных представителей народа, т.е. фактически буржуазии) должны были представлять законодательную власть. Король и возглавляемый им совет - исполнительную. В качестве третьей ветви власти Локк называл "федеративную" (союзную), в ведении которой находилась международная политика и "носителем" которой был также король и его совет. Обоснованием равных прав для всех людей у Локка служил "естественный закон", в соответствии с которым все люди рождаются свободными, а в общество (государство) объединяются на основе добровольного союза, уступая часть своих прав государству (и в конечном счете – суверену, т.е. королю) ради "всеобщего блага".
Законодательнаявласть. Двухпалатный парламент из выборной нижней палаты (представителей народа) и наследственной верхней (представителей аристократии) Монтескье вслед за Локком счел наилучшим способом реализации законодательной власти.
Исполнительная власть. И Локк, и Монтескье отдавали исполнительную власть в руки короля и его совета (наследственной аристократии), что было вполне естественно в тех исторических условиях. Аристократия имела исторический опыт управления государственными делами и личное время на их исполнение, тогда как опыт буржуазии заключался в ведении денежных, торговых и промышленных дел. Единственным "нововведением" в функционирование исполнительной власти по мысли как Локка, так и Монтескьё явилось гораздо более строгое подчинение их деятельности законам, которые теперь уже устанавливаются не только ими, но и представителями нижней по преимуществу не аристократической палаты. Таким образом осуществлялись, с одной стороны, разделение законодательной и исполнительной власти, с другой, - их взаимозависимость.
Судебная власть. Локк вообще не выделял судебную власть в отдельную ветвь, отдавая судебные функции в руки исполнительной власти. Монтескье, напротив, полагал, что ни исполнительная, ни законодательная власти не имеют права на вмешательство в отправление правосудия, руководствующегося в своей деятельности и подчиняющегося единственно лишь формальному закону. Монтескье считал, что судебная деятельность не может быть доверена вообще никакому отдельному постоянному органу. Она должна быть отдана лишь выборным лицам, привлекаемым к исполнению этих обязанностей строго на определенное время, оговоренное в законе о суде. Благодаря такой организации судебная власть, с одной стороны, становится политически и социально нейтральной, а с другой, - не сможет превратиться в деспотическую.
Именно эта идея Монтескьё – выделение судебной власти в отдельную ветвь и решительное требование независимости судебной ветви от двух других послужила логическим и, как показала дальнейшая история, практическим завершением идеи правового государства с гарантом в качестве разделения властей. Более того, в ХХ веке сама теория правового государства претерпела множественные преобразования, но идея разделения властей и независимости суда от исполнительной и законодательной власти неизменно проводится в любом государстве, именующим себя "демократическим".
Содержание основного труда Монтескьё "О духе законов" гораздо шире узкой темы нашей курсовой работы и помимо разделения властей и выделения судебной власти в независимую ветвь дает содержательный материал для развития теорий и практики государства и права в целом, а также для истории зарождения социологии как науки. Мы ограничимся выделением лишь следующих моментов.
Во-первых, исследование Монтескьё "О духе законов" ни в коем случае нельзя назвать сугубо научно теоретическим или философским. Его цель – воздействовать на практическое изменение государственного устройства Франции, а по замыслу автора это следовало бы сделать для всех государств Европы и даже всего мира. То, что реальная ситуация в Европе для этого вполне созрела, показывает история публикации этого труда. Книга практически сразу же была включена в "Индекс запрещенных книг", но, не смотря на это, на протяжении первых же 2-х лет выдержала двадцать два издания и была переведена почти на все европейские языки! Этот парадокс многое говорит не только о теоретической значимости, но и о практической актуальности идей Монтескьё, высказанных в книге. Запрет на нее был продиктован старым феодальным правительством, почувствовавшим в новых идеях угрозу своему существованию. Но реальные средства регулирования не только общественной, а во многом и всей государственной жизни уже находились в руках народившейся буржуазии. И она немедленно продемонстрировала это, во множестве переиздав книгу, посвященную отстаиванию именно ее интересов! А перевод книги на все европейские языки показал, что готовы к государственному переходу от феодального к буржуазному строю не только такие "тузы" промышленного развития, как Англия и Франция, но практически большинство стран Европы.
Для теории государства и права, как и для социологии этот факт интересен и с чисто теоретической точки зрения. До сих пор продолжаются теоретические споры о том, имеют ли такие теории и науки свой объективный предмет (референт) во внешнем мире, либо это не более чем субъективные обобщения реальных и совершенно различных историй конкретных государств. Например два известнейших социолога к. XIХ – н. ХХ вв. Э. Дюркгейм (1858 - 1917, французский социолог-позитивист, основатель французской социологической школы) и М. Вебер (1864 – 1920, немецкий социолог, историк, экономист и юрист) отстаивали прямо противоположные точки зрения на этот вопрос. Дюркгейм считал, что все такие представления о "коллективных субъектах" являются теоретической фикцией и должны обозначаться не иначе как с большой буквы: Государство, Право, Общество и т.д. А в реальном материальном мире существует индивидуальная деятельность людей, всяческий раз различная во времени и пространстве [10].
Вебер [11], напротив, полагал что за этими обобщающими понятиями стоит своя особая объективная реальность, поскольку в реальном мире действуют не индивидуумы, а именно коллективы, столь же реально "несущие" в себе и своей деятельности то, чего ни в одном из них, взятых по отдельности, не содержится.
История учения Монтескьё явно свидетельствует в пользу мнения Вебера. Если бы государство было только фикцией, то вряд ли теоретический труд Монтескьё, прямо обращенный на государство (т.е. на "фикцию" по мнению Дюркгейма) смог бы практически "мгновенно" в историческом масштабе времени подействовать на реальное изменение типа государственного устройства Франции, а вслед за тем и других государств Европы.
Во-вторых, для практической реализации своей цели – становления государства не только иной политической формы организации, но и исторически нового типа – буржуазного – Монтескьё избрал именно теоретический путь. Для создания такой теории государства помимо теории разделения ветвей власти он использовал еще по меньшей мере две теоретические концепции. Первая – это концепция "естественного закона" или "естественной свободы" и связанного с ними "естественного права". Вторая – это теория "географического детерминизма" [12; ст. "Географическое направление"], согласно которой географическая среда и климат являются основной причиной различия форм государственного устройства.
Довольно легко понять причины, обратившие взор Монтескьё в сторону именно этих концепций. Для реализации прагматических целей своей теории государства и права Монтескьё было необходимо не только обосновать вводимые им новые представления об устройстве государства ссылкой на "естественное право", но и решительно изменить представление в умах людей о сути естественного права! Дело в том, что ссылкой на естественное право обосновывались практически все теории государства и общества еще с древнейших времен. На него ссылались Платон и Аристотель, но на него же ссылались и все другие "теоретики" государства. В частности, все западные теологические теории христианского государства базировались на утверждении, что Бог создал Природу, а самого Человека наградил способностью познавать законы предустановленной гармонии природы и организовывать свою материальную и общественную (социальную) жизнь на основе этих, т.е. именно естественных законов. Именно на это ссылался в своей реформаторской деятельности Фома Аквинский,[1] "естественное право" которого полностью сочеталось с божественным, как и с богоданным правом короля (монарха) управлять своими подданными по собственному представлению и на собственное усмотрение, будучи ограниченным только божественным (т.е. церковным) правом.
Ни Локка, ни тем более Монтескьё такая трактовка "естественного права", конечно, не устраивала. Но она слишком прочно засела в головах практически всех западноевропейцев того времени. Если Локк постарался значительно "трансформировать" это понятие, практически уже не ссылаясь на предустановленную гармонию мира, а заменяя это понятие понятием "законы природы", то Монтескьё даже эта "коррекция" понятия уже не устраивала. Локк дополнил теорию "естественного права" теорией tabula rasa ("чистой доски"), согласно которой человек рождается с мозгом, совершенно свободным от каких-либо априорных способностей к мышлению и рациональному познанию, а все последующие знания формирует только посредством чувственного восприятия мира. Эту теорию довольно содержательно критиковал Лейбниц[2] – вечный оппонент философских работ Локка [13].