Всемирная история том 1. Древний мир Оскар Йегер 2001г. (стр. 90 из 163)

Кельтские штандарты.

Напоминают значки римских легионов. На навершие крепились тотемы кельтских родов: рыба, кабан, петух, буйвол и пр.

217 год

В течение всей этой зимы у римских жрецов было очень много дел: все они были так напуганы гневом богов, так много отовсюду наносили всяких слухов о страшных и изумительных знамениях, что жрецам приходилось всех утешать. При этом, странно сказать, самые воинские приготовления оказывались далеко не соответствующими чрезвычайности положения. Сенат не решался даже прибегнуть к излюбленному целительному средству во всех чрезвычайных положениях, — к диктатуре, — т. к. ему и без того приходилось бороться с сильным демократическим и оппозиционным течением. И самый горячий, да очевидно и самый решительный из вождей этой популярной оппозиции, Гай Фламиний,^[52] вместе с одним патрицием из рода Сервилиев, Гнеем Сервилием Гемином, был избран в консулы на следующий, 217 год.

Битва при Тразименском озере. 217 г.

Консулы выступили в поход, не согласные ни в чем, поделив между собой войско. Войско Сервилия собралось близ Аримина, на берегу Адриатического моря; Фламиний со своим войском стоял при Арреции, в верховьях р. Арн. Предполагали, что вся Этрурия, в области долины р. Арн, покрыта водами весеннего разлива. Однако это препятствие не испугало Ганнибала, которого и Альпы не могли остановить: после тягостного перехода по стране, охваченной разливом, он при Фезулах вступил в богатую страну, которую и принялся опустошать. Тогда, не ожидая прихода войск своего товарища из Аримина, К. Фламиний горячо и рьяно двинулся вперед. С тех пор, как в 223 г. до н. э. ему удалось, благодаря мужеству своих войск, одержать в войне против инсубров блестящую победу в таком дурном положении, в котором ему следовало бы понести поражение, Гай Фламиний, по-видимому, слишком надеялся на себя и на свое войско. Кстати, римские историки, вообще скупые на похвалы Ганнибалу, решались восхвалять в нем только самые обычные доблести вождя и воина: смелость, сметливость, способность переносить лишения и чрезмерные усилия, неутомимую деятельность. Но, очевидно, самой страшной из его способностей была та необычайная прозорливость, с которой он умел насквозь видеть своего противника, и та неисчерпаемая многосторонность его духа, благодаря которой он никогда не затруднялся в выборе средств для достижения цели и никогда не заблуждался по отношению к своему положению или значению достигнутого им успеха. Для того противника, который теперь на него наступал, Ганнибал сумел подыскать такое поле битвы, на которое стоило только заманить неприятельское войско и вынудить его к битве, чтобы уже нанести ему поражение. На юге от Кортоны, на восточной оконечности одного из больших озер в Этрурии, Тразименского, Ганнибал нашел то, что ему было нужно: это было ровное, не очень широкое пространство, налево примыкавшее к озеру, направо — к цепи холмов, а с южной стороны, где пролегает дорога в Рим, замыкавшееся возвышенностью. На этой возвышенности, на виду у наступающих римлян, стояли главные силы Ганнибала, за цепью холмов была скрыта остальная часть его войска. Выслав авангард против римлян, Ганнибал заставил его отступать перед ними, вынуждая их к наступлению и заманивая в равнину между возвышенностью, цепью холмов и озером. Когда они поддались на эту хитрость и зашли в равнине довольно далеко, нападение пунийцев последовало вдруг со всех сторон. Фламиний пал в числе первых — он был убит кельтским воином. После трехчасового мужественного, но безнадежного боя римлянам было нанесено полное поражение: уничтожено целое консульское войско, даже и 6-тысячный отряд, который, как и при Требии, проложил себе дорогу мечом, — и тот был настигнут конницей Ганнибала и вынужден сдаться в апреле 217 г. до н. э.

Нумидийский кавалерист армии Ганнибала.

Нумидийцы были лучшей легкой кавалерией в карфагенских войсках. Подвижные на поле боя, беспощадные в преследовании разбитого неприятеля, они, несмотря на бедность своего вооружения и снаряжения, могли по своему желанию вступать в бой и избегать его.

Неудача была еще более усилена тем обстоятельством, что и конница войска Сервилия, высланная на помощь Фламинию, не ушла от рук Ганнибала. Узнав о поражении Фламиния, эта конница задумала отступить, но путь к ее отступлению уже был отрезан. Начальник конницы Ганнибала Магарбал разбил ее и спустя день вынудил отовсюду окруженный остаток сдаться. Лишь очень немногие из этой части войска успели спастись бегством. Тут уже положение Рима оказалось весьма серьезным. События как бы оправдали недоверие сената к ненавистному консулу, и сенат прибег к испытанному веками спасительному средству — в центральных комициях был избран диктатор или, скорее, продиктатор, т. к. не было консула, который мог бы диктатора наименовать с предписанными законом формальностями. То был человек древнеримского склада из фамилии Фабиев, Квинт Фабий Максим, муж несокрушимой твердости, упорный, пунктуальный исполнитель всех форм правительственной практики и обрядов богослужения; но и он не мог совладать с положением.

Римская республика III–I вв. до н. э.

Фабий диктатор

В Риме известие о страшном поражении вызвало панику: всем уже казалось, что вот-вот покажутся вдали нумидийские всадники, а между тем поход, направленный против самого Рима, еще не входил в замыслы Ганнибала, который отличался постоянным умением трезво относиться к действительности. Он двинулся сначала в южном направлении, до Сполетия, попытался было взять эту крепость внезапным нападением, что ему не удалось, и затем направился в область Пицен на берегу Адриатического моря. Здесь он дал кратковременный отдых своему войску и воспользовался этим временем для того, чтобы перевооружить и преобразовать часть своей пехоты по римскому образцу. Вся эта местность, с ее недавно основанными колониями, была жесточайшим образом опустошена, к великому удовольствию галльских союзников Ганнибала. Затем он перенес войну в южные местности, в Апулию, и в северо-восточной ее части устроил свою главную квартиру. Ему не удалось сманить на битву римское войско под начальством Фабия, т. к. диктатор держался строжайшего оборонительного положения. Позднейшие римляне восхваляют его именно за то, что он ставил «спасение своей родины выше своей воинской славы». Тогда Ганнибал покинул опустошенную страну и вторгся в Кампанию. Фабий последовал за ним. Ему даже удалось, может быть, случайно,^[53] поставить Ганнибала при Казилине в такое положение, в котором римляне могли бы дать ему сражение при самых благоприятных условиях. Но пунийский полководец обманул Фабия: он приказал ночью гнать в определенном направлении большое стадо волов, подвязав им пучки зажженного хвороста между рогов, и этими огнями и шумом возбудил в римлянах подозрение, что войско Ганнибала пытается проложить себе путь именно в этом направлении. Римляне сосредоточили здесь свои силы, а между тем Ганнибал успел отступить со своим войском в противоположном направлении, которое они оберегали небрежно. Вернувшись в Апулию, Ганнибал опять принялся за опустошительную войну. Этим способом ведения войны он хотел доказать римским подданным, которым сулил освобождение от римского ига, что римляне не в силах защитить их от разорения. И Фабий, командованием которого все были недовольны и в Риме, и в войске, со своей стороны, приказал уничтожать запасы и села вокруг пунийской армии. Таким образом он дал новую пищу недовольству, т. к. этим приказом осуждал на позорную бездеятельность свое войско, по своему призванию обязанное защищать жизнь и собственность союзников Рима. Это привело к запутанному положению, более чем что-нибудь иное свидетельствующему о том состоянии, в которое Италия была приведена в это время. Дело дошло до того, что в Риме плебейский начальник всадников Марк Минуций — главный герой и оратор оппозиции — был избран вторым диктатором. К счастью, некоторое время спустя этот второй диктатор весьма благоразумно подчинился верховной власти Фабия, которому удалось спасти Марка Минуция от неминуемого поражения.