Оккупанты заставляли горожан работать бесплатно на восстановлении дороги, водонапорной башни, строительстве на железной дороге «треугольника» для разворота паровозов. С самого утра обходили дома с плёткой и гнали: «хай ла балык». Поскольку отец был немощным и больным, я прошёл все эти адские муки. При восстановлении водонапорной башни каждому работнику, как горб, привешивали 10—12 кирпичей, и мы по цепочке сносили их друг за другом вниз. […] Шла зима 1942 года. Мы в чистом поле ломом долбили мёрзлую землю для того, чтобы укладывать рельсы и шпалы.
Из воспоминаний А. Н. Боброва[9]
На оккупированных территориях местные румынские власти не ликвидировали колхозы и совхозы. Напротив, правительство Румынии покровительствовало им, а в марте 1942 года преобразовало в «трудовые общины». Каждая такая община состояла из 20-30 семей и имела в распоряжении от 200 до 400 га земли[11]. Также часть населения Молдавии в качестве остарбайтеров была вывезена из Бессарабии в Третий рейх. Всего в Германию было увезено 47 247 человек[14]. В самой Молдавии также население сгонялось оккупационными властями на принудительные работы без оплаты.
Декретом-законом № 521 от 17 августа 1943 года были узаконены телесные наказания рабочих Бессарабии. За время оккупации пыткам был подвергнут каждый десятый житель Молдавии, или 207 000 человек, из которых 22 700 скончались. Румынские власти обложили бессарабских крестьян почти 40 видами налогов. На пропитание разрешалось оставлять по 80 кг зерна на взослого и 40 кг на ребёнка в год. Скот был блокирован для нужд румынской армии. Для рабочих и их семей была введена карточная система покупки хлеба. Они получали 150—200 г хлеба на человека. Недоступность медицинской помощи привела к распространению в Молдавии сыпного тифа, туберкулёза, пеллагры и дизентерии. Уровень смертности возрос в 3—4 раза по сравнению с довоенным. От голода и болезней за первые два года румынской власти в Молдавии погибло около 200 000 человек[15].
Культурная политика
Против нерумынского населения региона проводились репрессии, в том числе культурные. Румынское правительство распорядилось изъять в Бессарабии и Транснистрии все печатные издания на русском языке. Из библиотек Кишинёва было изъято 1 200 000 книг, в том числе на европейских иностранных языках и книг изданных до Октябрьской революции. Книги сжигались на месте или вывозились за Прут, в Румынию. В Тирасполе было сожжено 250 000 томов, в Бельцком уезде — 15 вагонов. Кроме этого правительство требовало у местного населения сдать граммофонные пластинки с песнями на иностранных языках. В список обязательных для изъятия входили пластинки с песнями из фильмов «Цирк», «Весёлые ребята» и «Дети капитана Гранта»[16].
До конца тридцатых годов в городе можно было говорить по-русски. Во время войны — всё только по-румынски. В 1942-м году в парке напротив нынешнего кинотеатра им. Горького устроили облаву: агенты в штатском ходили по парку и прислушивались — кто на каком языке говорит. Тех, кто говорил по-русски, забирали в полицию и заставляли платить крупный штраф.
Из воспоминаний В. Г. Илушки[9]
Несмотря на это, в Транснистрии по прежнему выходили периодические печатные издания на русском и украинском языках. Это было связано с демографической ситуацией в регионе и малым количеством населения, владеющего румынским языком. В школах Бессарабии и Транснистрии также шло обучение на русском и украинском, но правительство страны планировало постепенно перейти на румынский язык обучения. Для этого в каждый нерумынский класс дополнительно назначался один учитель-молдаванин, который обучал детей румынскому языку[16].
В столице Бессарабского губернаторства — Кишинёве — было строго запрещено говорить на русском языке, в том числе и в быту. Однако, данный запрет часто нарушался. Среди его нарушителей встречались также настроенные антикоммунистически члены губернского правительства. Уже через полгода в 1942 году губернатор Кишинёва сообщал, что «мало-помалу возобновилась старая система исключения румынского языка из обращения государственными служащими — уроженцами Бессарабии, использование русского языка вновь становится обычаем… В залах и кабинетах учреждений постоянно слышится русская речь… На улицах, в магазинах, общественных местах русский язык преобладает. Что особенно прискорбно, установлены случаи, когда священники уступают настояниям верующих и проводят службы на русском языке». Для пресечения этого 22 июня 1942 года был введён более жёсткий закон «о разговорах в общественном месте на языках врага». Теперь за нарушение полагался штраф в 100 000 леев и три года тюрьмы[16].
Наравне с языковой политикой проводилась культурная. Несмотря на жёсткие законы, русскую общину поддержали молдаване, украинцы и болгары. Формировались подпольные культурные общества, которые преследовались полицией. Одновременно румынское правительство пыталось ликвидировать молдавские традиции, не распространённые в Румынии. Румынизация коснулась и имён собственных. Так, по новым правилам вместо русских, украинских и других имён должны были употребляться их румынские эквиваленты: Иван — Ион, Дмитрий — Думитру, Михаил — Михай[16].
Вообще жандармам лучше было не попадаться. Если они поймают кого-нибудь после наступления комендантского часа или заметят, что в окне нарушена светомаскировка, — отведут в полицию и будут бить до потери сознания. Поэтому молодёжь если и собиралась, то как-нибудь потихоньку.
Из воспоминаний М. И. Бойко[9]
После начала контрнаступления советских войск в 1943 году, в Бессарабии началось массовое неподчинение законам об употреблении языков. В связи с этим участились репрессии. В уезде Тигина был введён закон, согласно которому все, нарушившие запрет на использование нерумынских языков, должны были пешком идти в губернский суд в Кишинёве. К концу года накануне форсирования советскими войсками Южного Буга началось массовое партизанское движение, а румынской администрации становилось всё тяжелее управлять территориями Бессарабии, Буковины и Транснистрии. В августе 1944 года Бессарабия вновь вошла в состав СССР[16].
Партизанское движение и пропаганда
К молдавскому народу!
Дорогие братья и сёстры молдаване, томящиеся в румыно-германском плену!
Дорогие товарищи партизаны и партизанки земли нашей молдавской!
Вот уже 20 месяцев не стихает стон наших братьев, сестёр, порабощённых немецко-румынскими захватчиками. Но недолго осталось лютовать подлым врагам в наших городах и сёлах. Час жестокой расплаты близок. Дело немцев и их румынских сообщников безнадёжно проиграно.
Красная Армия ведёт успешное наступление. […]
Весь молдавский народ радуется победам Красной Армии. Близится час полного изгнания немецко-румынских оккупантов со всей захваченной ими советской территории. Но чтобы ускорить разгром гитлеровских полчищ и освободить захваченные ими земли — святой долг каждого из нас всемерно помогать Красной Армии в её героической борьбе.
Обращение ЦК КП(б)М, Президиума Верховного Совета МССР и СНК МССР к молдавскому народу. Март 1943
Согласно изданной 29 июня 1941 года директиве ЦК ВКП(б) и СНК СССР в 6 левобережных районах Молдавии был учреждён состав тринадцати подпольных партийных организаций и 8 партизанских отрядов, а в правобережных районах — 139 партизанских отрядов и нескольких подпольных организаций. Однако из-за быстрого продвижения войск противника полностью организовать деятельность подполья и подготовить его к длительной борьбе в тылу врага не удалось[7]. Когда германо-румынские войска вошли на территорию Бессарабии, они столкнулись с меньшими проблемами, чем те же войска, но на других территориях СССР. Это объяснялось тем, что Бессарабия и Северная Буковина вошли в состав Советского Союза всего год назад, поэтому часть местного населения была настроена к румынам не так радикально, как в остальных частях страны.
Та часть населения, которая была настроена просоветски, формировала движение Сопротивления или помогала партизанам. На территории Молдавской ССР, оккупированной румынско-германскими войсками войсками, с 1941 по 1944 год действовало приблизительно 3500 партизан[17], объединённые в 80 подпольных организаций[12]. В основном они занимались диверсионно-разведывательными действиями и вели политработу. С Украины в Молдавию и Аккерманскую область тайно перебрасывались отряды партизан, которые, по мнению советского командования, были наиболее опытные. Таким способом в Бессарабии возникло ещё 48 отрядов численностью 400 человек.
Рабочие, крестьяне, а также подпольные организации и партизаны активно использовали саботаж и диверсии. 6 октября 1941 года было устроено столкновение поездов на станции Сипотены, 27 февраля 1942 года в Бендерах был сожжён вагон смазочных масел, а на следующий день — склад горючего. Осенью 1941 года были проведены диверсии в унгенских железнодорожных мастерских и на электростанциях в Сороках и Бельцах. В 1943 году были сожжены работавшие на снабжение румынской армии маслозавод в Атаках, коптильный завод в Кишинёве, в Бельцах и Рыбнице был сорван пуск сахарных заводов. Подпольщики постоянно организовывали крушения поездов на железной дороге[15].
В Бендерах действовало 14 подпольных антифашистских групп, в каждую из которых входило от 8 до 20 человек. Их возглавляли М. М. Чернолуцкий, Д. А. Иванченко, И. Д. Литвинов, А. И. Неутов, М. В. Ратушный, Н. Ф. Калашников, Н. П. Марандич и др. Они создали сеть конспиративных квартир, распространяли по городу листовки, осуществляли диверсии на железной дороге, нападения на немецких и румынских солдат, освобождали и укрывали военнопленных[9].