РУССКАЯ ПРАВДА, СВОД ДРЕВНЕРУССКОГО ПРАВА XI—XIII ВВ.
РУССКАЯ ПРАВДА, свод древнерусского права XI—XIII вв. Включала отдельные нормы «Закона Русского», Правду Ярослава Мудрого (т. н. Древнейшая Правда), Правду Ярославичей, Устав Владимира Мономаха и др., от всех юридических памятников Древней Руси отличается чисто русским характером, выработанным русской жизнью. Она свидетельствует о тех юридических верованиях, которыми жило русское общество того времени, хотя и в ней есть несколько статей нерусского происхождения (из Судного закона), но они переделаны на русский лад. В Судном законе и Уставе Владимира видно влияние византийского права, здесь же все чужеземное откинуто и все заимствованное переделано по-русски. У нас под Русской Правдой подразумевается сборник законодательных памятников, называемый Правдой Русской Ярослава Владимировича. Но Ярослав издал лишь первые семнадцать статей. Затем этот памятник постоянно пополнялся. Есть прибавления сыновей Ярослава, Мономаха и др. Некоторые прибавления относятся даже к к. XII — н. XIII в. Из этого памятника видно, как росли и изменялись юридические верования общества. Один и тот же вопрос решается несколько раз, и притом различно. Законы Ярославовой Правды по содержанию делятся на три отдела: первый содержит в себе узаконения об убийстве, второй — о личных оскорблениях, третий — о делах по нарушению прав собственности.
Отдел первый. Первому вопросу у Ярослава посвящена одна первая статья. В ней сказано: «Аще убьет муж мужа, по мстити брату брата, любо отцю, любо сыну, любо брату — чаду, ли братню сынови, ожене будет кто его мьстяй, то положити за голову 80 гривен, аще ли будет княж муж, или тиун княжь. А если будет русин, горожанин, любо гридь, или купечь, или тиун болярьскый, или мечник, любо изгой, ли словенин, 40 гривен положити за нь». Из этой статьи ясно, что в делах по убийству и в Ярославово время основным законом была месть. Русское общество того времени не могло еще отказаться от этого исконного своего обычая. Тем не менее настоящая статья свидетельствует, что русское общество продвинулось вперед за период времени от Олега и Игоря до Ярослава. По законам Олега и Игоря (см.: Договор кн. Олега с греками; Договор кн. Игоря с греками) месть за убитого предоставлена всем родственникам его и единственным спасением от этой мести было бегство. По закону же Ярослава месть ограничивалась степенями родства, так что только ближайшие родственники убитого — отец, сын, брат, племянник, дядя — могли мстить убийце. Если же не было ближайших родственников, то никто не имел права мстить, а с убийцы взыскивалась только определенная пеня в пользу родственников убитого. Далее, по Олегову договору все имущество убийцы без изъятия наследовали ближайшие родственники убитого, хотя бы и у самого убийцы оставались дети. Напротив того, по Ярославовой Правде не все имение наследовали ближайшие родственники убитого, а лишь определенная пеня, смотря по общественному состоянию убитого. Это положение Ярослава указывает на ограничение мести. Здесь появляется предварительная оценка преступления вместо прежней безотчетной мести. Дети преступника не лишаются всего состояния, у них берется лишь законная пеня. Это постановление указывает на влияние христианства и сильное развитие общественной жизни. По Ярославовой Правде вознаграждение за убийство есть дело частное. Дальние степени родства не имели права вознаграждения. Следовательно, Русская Правда не уничтожает частного, личного характера наказания. По Русской Правде видно, что закон не разбирал, как убил убийца, злонамеренно или нет. Во время Ярослава все убийцы были одинаково виновны и одинаково подвергались мести родственников, которых не заботили причины и побуждения, служившие мотивом к убийству, а довольствовались одним простым фактом. Из Ярославовой Правды видно, что закон заботился не об уничтожении прежней мести, а только о том, чтобы ограничить ее, чтобы остановить бесконечную резню. Т. о., законы Ярослава об убийстве суть ограничение, видоизменение мести.
Второй отдел Правды содержит узаконения о личных оскорблениях. Он состоит из 8 статей, в которых разбираются разного рода побои и определяются наказания за них. Личным оскорблением тогда считались только побои, а оскорбление словами, как, напр., брань, клевета, не считались оскорблением. По крайней мере, мы не видим в Русской Правде и других позднейших узаконениях, чтобы что-либо, за исключением побоев, запрещалось законом как личное оскорбление.
Рис. 1. Рукописи Русской Правды Уже только в Судебнике мы встречаем запрещение «лаяния», т. е. брани, на которую закон смотрит как на личное оскорбление. Здесь точно так же, как и в законе об убийстве, основной закон — право частной мести. Обиженному предоставлялось на выбор — или мстить обидчику, или взыскать с него плату за оскорбление. Плата эта по Ярославовой Правде определялась так. 1. Если кто кого прибьет до крови или наделает синяков руками, а не оружием, то платить три гривны выкупа за обиду и сверх того платить обиженному за лечение. Статья, в которой изложено это законоположение (ст. 2 Академического списка, далее: Ак. сп.), представляет любопытный факт борьбы законодательства русского с византийским. Это явная переделка подобной статьи Судного закона (в гл. 25), но в Правде эта статья принимает чисто русский характер и подводится под русское начало мести. 2. Если кто ударит кого палкой или иным чем и даже мечом, но не обнаженным, то платить 12 гривен за обиду. Статьи, сюда относящиеся (ст. 3 и 4 Ак. сп.), представляют повторение Олегова и Игорева договоров о побоях; в них даже сохранены все формы прежних законов, а именно — по законам Олега и Игоря за удар мечом или другим орудием назначалась выплата 5 литр серебра; та же пеня назначается и Ярославовой Правдой, только греческие литры заменены здесь русскими гривнами, и потому положено 12 гривен. Далее, по Олегову закону, если кто не мог уплатить 5 литр серебра, то платил обиженному сколько мог, а в остальном клялся, что ему негде взять. Тот же порядок сохранен и в Ярославовой Правде. 3. Если кто кого ударит обнаженным мечом по ноге или по руке, так что нога или рука отпадут, то платит за это 40 гривен. 4. Если кто кому отрубит палец, то платит за это три гривны обиженному. 5. Если кто у кого вырвет бороду или ус, то платить ему за обиду 12 гривен (ст. 5, 6 и 7 Ак. сп.). Примечательно, что борода или ус ценились дороже, чем палец. Это свидетельствует о сильном развитии на Руси личности, т. к. заметное обезображение ценилось дороже, чем незаметное увечье. 6. Если кто на кого вынет меч, но не ударит, то платить за это одну гривну. Статья, в которой изложено это узаконение (ст. 8 Ак. сп.), замечательна тем, что здесь наказывается и само покушение на убийство или насилие, что указывает на строгое охранение в обществе тишины и мира и свидетельствует о сильно развитом общественном устройстве. 7. Если кто толкнет кого от себя или к себе, то платить за это три гривны обиженному. Во всех этих статьях закон, как и при Олеге, поддерживает права мести. Очевидно, эти статьи были изданы в отмену статей Судного закона, не согласных с духом общества. Но влияние Судного закона было так сильно, что Ярослав не мог уже вполне отрешиться от византийского права и обратиться к старым русским обычаям. По старым русским обычаям в делах по личным оскорблениям судебными доказательствами были знамение (знаки от побоев) и рота. Ярослав отменил роту и ввел новое судебное доказательство чисто византийского происхождения — свидетелей, или видоков. В Правде сказано: «Оже приидет кровав муж, или синь, то видока ему не искати. Аще ли не будет на нем знамения, то привести ему видок», а если обвиненный не мог найти свидетелей, то иск его прекращался. Ярослав оставил роту в одном только случае — если обиженный был варяг или колбяг. Это, вероятно, потому, что ни в Скандинавии, ни в Померании не было введено христианство и Ярослав не хотел подчинять варягов и колбягов христианским законам.
Третий отдел Ярославовой Правды заключает в себе узаконения по делам нарушения собственности. Статьи, сюда относящиеся, числом 8, могут быть разделены на два разряда. Статьи первого разряда говорят о наказании преступников, а во втором излагается порядок судопроизводства по делам нарушения права собственности. Закон в случае нарушения права собственности не думает об общественном наказании преступника, а только взыскивает с него за обиду, помогает частному лицу восстановить право, взыскивая с преступника в пользу обиженного. Ясно, что и здесь само наказание преступника имеет еще форму частной мести. Первые три статьи взяты из Судного закона, только телесное наказание заменено здесь пеней в три гривны. Пеня эта налагалась: 1) за укрывательство чужого раба; 2) за своевольное и без ведома хозяина употребление чужого коня; 3) за произвольное присвоение себе оружия, коня, платья или иной какой-либо вещи (ст. 10, 11 и 12 Ак. сп.). Преступник в этом случае кроме цены украденной вещи должен был платить еще пеню в три гривны собственнику. Эти статьи подтверждают высказанную выше мысль, а именно, что основанием законных преследований преступника было вознаграждение; следовательно, наказание имело форму частичной мести, хотя произвол лица был устранен и его место заняло определенное правительством мщение. Ту же пеню, т. е. три гривны, должен был платить должник, отвергавший свой долг (ст. 14 Ак. сп.). Он считался вором и судился как таковой.
Рис. 2. Суд во времена Русской Правды Второй разряд узаконений настоящего отдела представляет важное свидетельство о тогдашнем порядке суда и вообще об устройстве тогдашнего общества. Содержание этих статей. 1. Укрывателю чужого раба давалось три дня срока, чтобы объявить об укрывающемся рабе и вывести его на торг; если же он этого не делал, то считался вором и подвергался пени в три гривны (ст. 10 Ак. сп.). 2. Хозяин, увидавший у другого своего коня, оружие, платье или другую вещь, не мог ее взять, но мог только требовать, чтобы тот, у кого он ее увидел, указал на того, от кого он получил, и вел бы его на свод к нему, если же тот не шел на свод, то ему давалось 5 дней срока найти поручителей, что вещь не украдена, а приобретена законно (ст. 13 Ак. сп). Если в предшествующих узаконениях мы видим преобладание частного произвола под началом общественного благоустройства и порядка, то в этой статье замечаем обратное явление. В ней закон ограждает неприкосновенность владения против предъявления недоказанных прав на вещь. В этой же статье мы встречаем поручителей и судебные сроки, что указывает на развитие судебного устройства на Руси. 3. Если должник станет отпираться от долга, то кредитору предоставлялось право представить 12 свидетелей, которые могли бы подтвердить, что кредитор действительно давал взаймы то, что требует с должника (ст. 14 Ак. сп.). Статья, где излагается это узаконение, есть единственная статья во всей Ярославовой Правде из гражданского права. Она вошла сюда потому, что ее нет в Судном законе; следовательно, на Руси в Ярославово время долги взыскивались иным путем, чем в Византии. Византийские законы о кредите были неприменимы у нас, т. к. у нас не было маклеров, заемных писем и прочих мер, которыми ограждался там кредит. 4. Господин, отыскавший своего пропавшего раба у какого-либо хозяина, мог требовать у последнего, чтобы тот вел его на свод к тому, у кого он купил раба, а этот должен был привести его к другому, у кого он купил, а другой — к третьему, у которого господин брал его раба или вместо раба — деньги, и предоставлял ему дальнейшие розыски вора (ст. 15 Ак. сп.). Порядок суда, засвидетельствованный этими статьями, был чисто общинный по делам о нарушении прав собственности. Дела решались сводом, свидетелями или поручителями, для отыскания которых предоставлялось 5 дней срока. Суд производился миром, обществом, без участия князя и его посадника, — следовательно, на чисто общинном начале. Все сделки производились публично, при свидетелях, так что в случае иска каждый член общества ограждал свое право сводом, поручительством и свидетелями, а если не мог этого сделать, то признавался виновным.