В феврале 1826 г. герцог Веллингтон вел переговоры с Николаем I. В марте Петербург посылает ультиматум султану. В апреле подписывается русско-английское соглашение. В мае Стамбул принимает ультиматум и посылает своих представителей для ведения переговоров. Соглашение 4 апреля было заключено в величайшей тайне, только через несколько месяцев оно будет доведено до сведения Европы. Но император еще раньше разгласил секрет, что не могло не подействовать на турок.
Приняв ультиматум, султан сразу же издал указ о преобразовании корпуса янычаров, составлявших ядро вооруженных сил Оттоманской империи, в армию европейского образца. Янычары ответили восстанием в Константинополе — в 24 часа оно было разгромлено. Султан, который имел до восстания янычаров плохую, недисциплинированную армию, оказался вообще без армии. Не имел он также и дипломатической поддержки.
Переговоры с Турцией, начавшиеся 1 августа, закончились подписанием 7 октября Аккерманской конвенции, которая удовлетворяла все русские требования. Россия сохраняла в Азии все, что она занимала в момент подписания конвенции, русским предоставлялась полная свобода торговли в оттоманских портах и морях на совершенно равных основаниях с турками. Подтверждались привилегии Молдавии и Валахии, Сербия должна была через 18 месяцев получить давно ей обещанную конституцию.
22 декабря 1826 г. европейские державы были поставлены в известность о Петербургском соглашении. Австрия и Пруссия объявили, что они против посредничества между законным государем и мятежниками. Франция, побуждаемая филэллинским общественным мнением, присоединилась к соглашению и предложила превратить его в союзный договор. В июле 1827 г. в Лондоне был подписан договор между Россией, Англией и Францией с целью умиротворения Востока. Три монарха, говорилось в договоре, «одушевленные желанием избежать пролития крови и предупредить бедствия», предложили султану коллективное посредничество. Поддерживаемый Меттернихом, султан оттягивал согласие. 20 октября в Наваринской бухте (юго-западный берег Греции) турецко-египетский флот был уничтожен объединенными эскадрами России, Англии, Франции.
Морская победа был встречена с восторгом в России. О популярности битвы свидетельствует костюм Чичикова, героя «Мертвых душ» Гоголя, который был цвета наваринского пламени с дымом. Зато в Англии разгром оттоманского флота восприняли с тревогой. Король Георг IV публично назвал сражение «злосчастным происшествием». Англия была недовольна активным участием в битве России, излишним, с точки зрения Лондона, ослаблением Турции, возможностью появления не автономной, а совершенно независимой Греции.
Султан ответил на разгром своего флота денонсированием Аккерманских соглашений, закрытием проливов для русских кораблей, призывом к джихаду — Священной войне с неверными.
Николай I отвергает последние попытки Австрии выступить посредницей в русско-турецком конфликте. Спешно высланному в Петербург представителю Меттерниха графу Зичи император объявил: «Я не хочу и вершка Турции, но и не позволю также, чтобы другой получил хоть вершок ее». В последующие годы Николай I будет неоднократно повторять эту фразу, объясняя свою политику. Пройдет немногим более стал лет, и слова императора, без упоминания его имени, будут повторены в Москве и станут официальной внешнеполитической доктриной Советского Союза.
В декабре 1827 г. Оттоманская империя объявила войну России, а в апреле 1828 г. был опубликован царский манифест о начале войны с Турцией. 8 апреля Александр Никитенко записал в свой дневник: «Итак, роковой час ударил для Турции. Спросите в Петербурге всех, начиная от поденщика до первого государственного человека, что думают они о предстоящей войне? А то, — ответят они вам, — что Турция погибла! Столь уверены ныне русские в своем могуществе»83. Несмотря на существование союзного договора с Англией, русские видели в ней опору Турции и своего противника. 26 апреля Александр Никитенко пишет: «Если война начнется, то для того, чтобы усилить могущество России и озарить славой царствование Николая... Будет борьба, борьба кровавая за первое место в ряду царств вселенной — борьба между новым Римом и новым Карфагеном, то есть между Россией и Англией. На чью сторону склонятся весы судьбы? Англия могущественна, Россия могущественна и юна»84.
Русские войска вступили в Дунайские княжества, одновременно начались военные действия на Кавказе. Кавказская армия под командованием Паскевича в 1828 г. быстро расправилась с турецкими войсками и захватила крепости, в том числе Эрзерум, составлявшие опору власти султана в Закавказье. Летом 1829 г. граф Эриванский — титул, который Паскевич получил за победу над турками, — закончил разгром турецкой армии. Военные действия на Балканах в 1829 г. шли значительно менее удачно для русской армии под командованием Витгенштейна, в штабе которого находился император. Турки оказывали серьезное сопротивление. В 1829 г. русская армия, командование которой было передано графу Дибичу, получив подкрепление, вступила вновь в Болгарию, из которой была в прошлом году вытеснена, разбила турок при Кулевче, заняла Силистрию.
В один переход армия преодолела Балканы и появилась 20 августа под Адрианополем. Несколько переходов отделяли русских солдат от Константинополя. Положение русского корпуса, далеко оторвавшегося от главных сил, было очень опасным. Но страх охватил султана, его двор и послов Франции и Англии, до недавнего времени побуждавших Константинополь к сопротивлению.
14 сентября в Адрианополе был подписан мирный договор. Россия приобрела острова в устье Дуная (с обязательством не строить там укреплений), на Западном Кавказе присоединила к империи крепости Ахалцих и Ахалкалаки, а также кавказский берег Черного моря с Анапой и Поти. Турция еще раз подтвердила и гарантировала автономные права Молдавии, Валахии и Сербии. Русским подданным была предоставлена полная свобода торговли по всей Оттоманской империи и в Черном море.
С. Татищев, автор «Внешней политики императора Николая I» упрекает русских дипломатов, готовивших Адрианопольский договор, в том, что «не было сделано ни малейшей попытки связать нравственные и материальные интересы христианских народов Балканского полуострова с нашими, развить и упрочить те задатки общения, которые заключались в единстве веры, отчасти в племенном родстве, наконец в исторических преданиях». С. Татищев опубликовал свое исследование в конце 80-х годов прошлого века, когда славянофильские идеи оказывали влияние на русскую внешнюю политику. Николай I славянофильства опасался и строил свою внешнюю политику на принципе, который лаконично сформулировал граф Нессельроде, вице-канцлер с 1828 г., канцлер с 1845 г., руководивший русской дипломатией 40 лет: «Поддерживать власть везде, где она существует, подкреплять ее там, где она слабеет и защищать ее там, где открыто на нее нападают».
Взятие Адрианополя поставило перед русскими политиками и военными деятелями вопрос: что дальше? Возможность продолжения марша к Царьграду, водружения креста на Св. Софии была очень соблазнительной. Дежурный генерал при Главной квартире армии А. Михайловский записал в дневник: «Мысли всех обращены были на вопрос: брать Константинополь или нет? Завладение его не представляло затруднений, авангард левой колонны... находился в самом близком расстоянии от водопроводов, снабжавших Константинополь водой...». Генерал заключает: «В политическом отношении вопрос сей представлял более затруднений»85. Европейские державы были категорически против и выразили готовность ввести объединенный флот для защиты столицы Оттоманской империи; распад империи грозил непредсказуемыми последствиями. Николай I принял решение: распад Блистательной Порты противоречил бы правильно принимаемым интересам России, сохранение Оттоманской империи в Европе имеет больше положительных, чем отрицательных сторон.
Занятия «восточным вопросом» были внезапно прерваны в ноябре 1830 г. восстанием в Польше. Выступление школы подхорунжих поддержали варшавские ремесленники, недовольные ростом цен на хлеб и повышением — перед самым восстанием — цен на пиво и водку. Восставшие захватили арсенал. Медлительность наместника Константина Павловича позволила плохо подготовленному заговору превратиться в столице в восстание, которое затем быстро распространяется в Царстве Польском. Заговор, бунт восстание перерождаются в войну. Николай I не хочет медлить: польское восстание представляется ему частью революционного движения, начавшегося в Европе июльской революцией в Париже.
В Польшу отправляется русская армия, возглавляемая победителем турок Дибичем, который получил чин фельдмаршала и титул графа Дибича-Забалканского. Фельдмаршал Дибич в нескольких сражениях понес тяжелые потери, но не мог добиться победы. Смерть графа Дибича от холеры в июне 1831 г. позволила императору направить на польский фронт другого победителя турок — фельдмаршала Паскевича. В августе главнокомандующий русскими войсками смог послать в Петербург известие о победе: «Варшава у ног Вашего императорского величества». Николай ответил фельдмаршалу: «С этого дня ты Светлейший князь Варшавский».
Органический статут, подписанный Николаем I в феврале 1832 г., сохранял гражданские права; местное самоуправление, гарантированное конституцией, было ликвидировано. Главное же — Царство Польское стало «нераздельной частью» Российской империи.
Федор Тютчев ответил на взятие Варшавы стихотворением, в котором сравнил убийство «орла одноплеменного» с жертвой, которую принес богам Агамемнон, убив родную дочь. Царь Аргоса пожертвовал дочерью, прося попутного ветра. Ценой гибели Варшавы, объяснял поэт, была «России целость и покой», «державы целость»86.
Ухудшение отношений с Англией после Адрианопольского договора и с Францией после июльской революции побуждает Николая I вернуться к традиционным союзникам. В сентябре 1833 г. в Мюнхенгреце (Австрия) Россия, Австрия и Пруссия гарантируют друг другу свои владения в Польше и достигают соглашения относительно восточного вопроса. Россия и Австрия обязывались поддерживать в Турции царствующую династию и заявили, что не потерпят никакой перемены, грозящей независимости правящего султана.