Политическая система Речи Посполитой, позволявшая иностранцам на троне заботиться о своих личных интересах, а магнатам — о своих, привела к упадку государства. В отличие от Турции или России Польша была открыта западным влияниям, ощущала себя и во многих отношениях была Европой, ее культура переживала в XVII—XVIII вв. эпоху блистательного развития. Это не спасло страну.
Россия, развивавшаяся в условиях глубокого раскола общества, повернулась после Петра I лицом к Западу, вошла в концерн европейских держав, строя все на принципе нераздельной самодержавной власти государя. Несмелые попытки ограничить ее были отвергнуты. Екатерине принадлежит наблюдение, подтвердившееся и в последующие века. Отвечая Шапп д'Отрошу, критиковавшему деспотизм, царивший в России, Екатерина доказывала, что в России власть является двигателем прогресса. Императрица утверждала совершенно справедливо, что в России революции приводят к усилению власти, а не к ее ослаблению и что они вспыхивают, когда народ опасается безвластия, а не когда он страдает от деспотизма.
Самодержавная власть давала государю возможность мобилизовать все средства страны, не считаясь ни с жертвами, ни с расходами, для выполнения целей, которые он себе поставил. Турецкая война продемонстрировала способность Екатерины направить тяжелую, неповоротливую колымагу России, куда она хотела. Начав военные действия с Турцией, направив войска в традиционные походы на Азов, в Крым, но кроме того в Молдавию и Валахию, направив 40-летнего генерала Суворова, подававшего большие надежды, на подавление «польской смуты», Екатерина открывает третий фронт. Идея принадлежала братьям Орловым — Алексею и его брату Григорию, фавориту императрицы, члену Совета: напасть на Турцию с моря и суши на юге Оттоманской империи. План предполагал возбуждение православных народов Балканского полуострова (греков, черногорцев) и отправку для поддержки восстания и действий против турецкого флота русских военных кораблей в Средиземное море — в греческий Архипелаг. Русский флот — три эскадры под командованием адмиралов Свиридова, англичанина Эльфинстона и датчанина Арфа — должны были идти из Балтики, через Скагеррак и Каттегат, Северное море, Атлантику, Гибралтар, Средиземное море к берегам Морей (Пелопоннеса) и островам Архипелага. Путь занимал полгода. По прибытии на место эскадры подчинялись главнокомандующему всеми морскими и сухопутными силами России в Средиземном море графу Орлову, который жил в Италии и в письмах Екатерине рисовал фантастические планы восстания христиан против турок. Один из самых удивительных персонажей в русской истории, богатырь, обезображенный сабельным шрамом, пересекавшим все лицо, человек, ни перед чем не останавливающийся, задушивший, не задумываясь, свергнутого Петра III. одержавший блистательную морскую победу, ничего не понимая в морских делах, увлек императрицу своими планами, ибо она хотела в них верить.
Екатерина II, маленькая немецкая принцесса из карманного княжества, заняв русский престол и возложив на себя шапку Мономаха, унаследовала все мечты и фантазии русских царей. В том числе мечту о Константинополе. Мысль о Москве — Третьем Риме — рождается после падения Византийской империи и женитьбы Ивана III на Софье Полеолог. Мечтатель Юрий Крижанич сформулировал в XVII в. проект превращения Москвы в столицу славянской империи, включающей византийские владения, принадлежавшие в то время Оттоманской империи. Петр I, начав войну против Турции в 1711 г., приступил к практической реализации проекта. Неудача Петра, Прутская катастрофа лишь задержала реализацию мечты. В 1763 г. фельдмаршал Миних писал Екатерине, только что занявшей трон: «Я могу доказать твердо обоснованными доводами, что в 1695 г., когда Петр Великий впервые осадил Азов, в течение 30 лет его главным намерением и желанием было завоевать Константинополь, изгнать неверных — турок и татар — из Европы и восстановить таким образом греческую монархию»61. Старый фельдмаршал рассчитывал, что молодая императрица поручит ему новый поход. Отказавшись от услуг Миниха, Екатерина приняла в наследство планы Петра. Фантастические, казалось бы, в момент их рождения совершенно нереальные планы всегда играли важную роль в русской внешней политике.
Война шла удачно. Был взят Азов, на этот раз навсегда. Русские войска вошли в Крым. Это были давние поля битв. Замечательные победы одерживали русские армии в Молдавии и Валахии, христианских княжествах — владениях Оттоманской империи. В 1769 г. были взяты Яссы — столица Молдавии, а затем Бухарест — столица Валахии. 1770 г. принес победы над турецкой армией в битвах на Ларге и Кагуле, прославивших генералов Александра Румянцева и Петра Панина. Этот же год увидел разгром турецкого флота, сожженного в бухте Чесма. Русские корабли господствовали в Средиземном море: в 1772 г. Екатерина посылает к греческим островам четвертую эскадру под флагом адмирала Чичагова, в 1774 — пятую, под командованием героя Чесменского сражения шотландца Самуила Грейга.
Блестящие успехи на всех фронтах позволяли не придавать особого значения внутренним трудностям. В 1770 г. в Россию проникает чума. Весной 1771 г. она появляется в Москве. В начале лета умирало по 400 человек в день. Вспыхивает чумной бунт населения, считавшего себя обреченным. В сентябре Екатерина посылает в старую столицу для наведения порядка Григория Орлова. Но эпидемия слабела и в октябре прекратилась. Только в Москве погибло 130 тыс. человек.
Едва погасла эпидемия чумы, на востоке вспыхнул пугачевский бунт, потрясший империю. Война с мятежниками, в добавление к трем внешним фронтам, требовала колоссальных средств. Вступив на престол, Екатерина нашла пустую казну. Она записала в дневнике: «Я нашла сухопутную армию в Пруссии две трети жалования не получившею. В статс-конторе именные указы на выдачу 17 млн. рублей не выполненные... Почти все отрасли торговли были отданы частным лицам в монополии. Таможни всей империи сенатом были отданы на откуп за два миллиона... Елизавета Петровна во время Семилетней воины искала занять два миллиона рублей в Голландии, но охотников на тот заем не явилось, следовательно, кредита или доверия к России не существовало...»62.
Первые реформы, носившие косметический характер, положения не улучшили. Доходы не превышали 17 млн. рублей. Бюджет Франции составлял в это время полмиллиарда франков, бюджет Англии 12 млн. фунтов стерлингов. Екатерина хотела иметь не меньше, но больше. И это ей удалось. В 1796 г. российский бюджет достиг 80 млн. рублей. В 1787 г. австрийский император Иосиф II говорил: «Императрица единственный монарх в Европе действительно богатый. Она тратит много и везде и ничего не должна; ее бумажные деньги стоят, сколько она захочет»63.
Источниками дохода были подушная подать, многочисленные налоги (в том числе на бороду), питейный откуп. Питейный доход, составлявший в 1765 г. немногим более 4 млн. рублей, достиг в 1786 г. 10 млн. В середине XVIII в. в великороссийских губерниях появляется водка — до сих пор пили пиво и брагу: «начинается страшное пьянство», констатирует автор «Истории кабаков в России»64. В. Ключевский подсчитал, что прямой налог в царствование Екатерины увеличился в 1,3 раза, а расходы каждой живой души на питье более, чем в три раза65. Но традиционных источников государственного дохода было недостаточно.
Источником богатства Екатерины, которая платила за все и всем, кому хотела, были, как выразился Иосиф II, «бумажные деньги».
Петр III, вступив на трон, издал указ о выпуске бумажных денег. Екатерина отнеслась к идее свергнутого супруга без интереса, но вернулась к ней в 1768 г. Были упразднены Купеческий и Дворянский банки, но были учреждены Государственный заемный и Ассигнационный банки. Ассигнации, бумажные деньги, которые печатались в огромных количествах, дали императрице средства для ее политики. Бумажные деньги, ассигнации, не были изобретением ни Петра III, ни Екатерины, многие страны пользовались этим средством пополнить казну. Всюду, однако, ассигнации должны были обеспечиваться залогом: когда он иссякал, бумажные деньги теряли ценность, превращались в бумагу. Россия была случаем особым. Иван Посошков (ок. 1652—1726), крестьянин, винный откупщик, автор первого русского экономического трактата «Книги о скудости и богатстве», писал о деньгах: «Мы не иноземцы, не меди цену исчисляем, но имя Царя своего величаем... У нас столь сильно Его Пресветлого Величества слово, ащеб повелел на медной золотниковой цате положить рублевое начертание, то бы она за рубль и в торгах ходить стала на веки веков неизменно». Иван Посошков размышлял о русских финансах в царствование Петра I. Французский посол граф Сегюр в 1786 г., в царствование Екатерины II, писал, не зная книги Посошкова. «Приехав сюда, надо забыть представление, сложившееся о финансовых операциях в других странах. В государствах Европы монарх управляет только делами, но не общественным мнением; здесь же и общественное мнение подчинено императрице; масса банковых билетов, явная невозможность обеспечить их капиталом, подделка денег, вследствие чего золотые и серебряные монеты потеряли половину своей стоимости, одним словом все, что в другом государстве неминуемо вызвало бы банкротство и самую гибельную революцию, не возбуждает здесь даже тревоги и не подрывает доверия, и я убежден, что императрица могла бы заставить принимать в виде монет кусочки кожи, если бы она это приказала»66.