Со статусом третейского суда связан вопрос о налогообложении1. Со стороны налоговых органов к третейским судам предъявляются претензии об уплате в общем порядке налогов не только на добавленную стоимость, но и на прибыль от оказания услуг третейского суда. Между тем рассматривать юридическую деятельность третейского суда в качестве приносящей прибыль в корне неверно, третейский сбор - аналог пошлины, а не прибыль. Гражданско-правовые правила договоров оказания услуг также нельзя применять к отношениям, возникающим между третейским судом и сторонами рассматриваемого им дела. Суммы, получаемые третейским судьей, подлежат обложению налогом по правилам, относящимся к физическим лицам, а не к организациям. К сожалению, в налоговом законодательстве и в официальных разъяснениях по его применению нет соответствующих указаний, а они необходимы. В противном случае третейские суды так и не станут гарантами интересов предпринимателей, их деятельность окажется убыточной, и они попросту исчезнут [II. 27. с. 14-23].
При определении статуса третейского суда следует помнить о том, что третейское судопроизводство - это не правосудие как одна из государственных функций. В печати, однако, можно встретить прямо противоположные утверждения: «Третейские суды осуществляют правосудие, защиту нарушенных или оспоренных гражданских прав» (см. ст.118 Конституции РФ, а. 11ГКРФ). Из текста ст.118 Конституции РФ можно заключить, что она распространяется лишь на судебные государственные органы, охватываемые понятиями «судебная власть», «судебная система РФ». Из ст.11 ГК РФ также не вытекает вывод о том, что третейские суды осуществляют правосудие. Третейские суды рассматриваются «в качестве негосударственного механизма разрешения споров»1. В чем же в принципе состоит отличие суда третейского от суда государственного в свете ранее сказанного? В том, что суд государственный при вынесении решения обязательно опирается на соответствующую норму права, третейский же суд более гибко подходит к решению спора, что прямо оговорено, например, в ст.32 Арбитражного регламента, утвержденного Торговой палатой Финляндии 16 декабря 1992 г., которая озаглавлена «Нормы, применяемые к существу спора». Там сказано следующее: «арбитры (третейские судьи по нашей терминологии.) должны разрешить спор в соответствии с законом. Если стороны договорились о применении к спору закона определенного государства, арбитры должны вынести решение на основании закона этого государства. По договоренности сторон арбитражный суд может, однако, вынести решение по добру и справедливости (ex aequo et bono)». Формулировка, примененная в последней части цитаты, имелась и в дореволюционном российском законодательстве. Хотелось бы видеть нечто подобное и в Законе о третейских судах, который все еще находится в Думе [II. 30. с. 317-331].
Статус постоянно действующего третейского суда как юридического лица либо структурного подразделения юридического лица связывают подчас с вопросом о его имущественной ответственности за неправильные действия, повлекшие за собою отказ в выдаче исполнительного листа. Нарушения, допущенные при третейском разбирательстве, в зависимости от их характера могут вызывать различные последствия, в том числе и свидетельствовать о ничтожности вынесенного им решения. Из-за неправосудности третейского решения у одной из сторон могут возникнуть серьезные имущественные потери. Каковы природа обязанностей постоянно действующего третейского суда и последствия их нарушений? Каковы отношения спорящих сторон с третейским судом?
По мнению Е.М. Цыгановой, эти отношения можно расценивать, с одной стороны, как социальные связи, возникающие вследствие оказания платных юридических услуг - разрешения правового конфликта, переданного сторонами на рассмотрение постоянно действующего третейского суда, а с другой - как правоотношения, несущие в себе элемент власти, свойственный любым отношениям с участием суда1.
Однако в соответствии с действующим законодательством неправосудное решение третейского суда как результат ненадлежащего исполнения третейским судом своих обязанностей не получит принудительного характера и, следовательно, нельзя говорить о том, что в данном случае имеют место отношения, несущие элемент власти. Учитывая гражданско-правовую природу обязанностей третейского суда как юридического лица по оказанию платных юридических услуг, иногда делают вывод о принципиальной возможности гражданско-правовой (имущественной) ответственности третейского суда за неисполнение, а чаще за ненадлежащее исполнение своих обязанностей. Однако подобной практики нет. И это не случайно. Даже когда постоянно действующий третейский суд является самостоятельным юридическим лицом, нельзя переносить на этот орган правила обязательственного права, поскольку имущественная ответственность за вред при осуществлении третейского разбирательства дела не предусмотрена законодательством, а между организациями, заключившими третейскую оговорку, и постоянно действующим третейским судом или его определенным составом вовсе не складываются отношения обязательственного гражданско-правового характера. Применение по аналогии ст.1069 ГК РФ также невозможно, поскольку в ней речь идет только о специальном случае - возмещении гражданину вреда, причиненного органами государственной власти, местного самоуправления и их должностными лицами. Как уже было ранее отмечено, третейский суд не относится к государственным органам, осуществляющим правосудие. Нельзя использовать по той же причине по аналогии и ч. 2 ст.1070 ГК РФ, говорящую об условиях возмещения вреда, причиненного при осуществлении правосудия. Ответственность за вред, причиненный в результате неправильного разрешения дела судом, может наступить лишь при том условии, что установлена вина судьи, вынесшего решение. Этот факт подтверждается только приговором суда, вступившим в законную силу [II. 6. с. 102-114].
Чтобы поставить точку в дискуссии, в Законе «О третейских судах в Российской Федерации» необходима, видимо, норма, аналогичная ст.19 Регламента Лондонского международного третейского суда, озаглавленной «Исключение ответственности»: «Ни третейский суд, ни один из арбитров не несут ответственности перед любой из сторон за какие-либо действия или упущения в связи с любым арбитражным разбирательством, проводимым согласно настоящему Регламенту, за исключением тех случаев, когда арбитры (но не третейский суд) могут нести ответственность за последствия умышленного и намеренного правонарушения.
После того как арбитражное решение вынесено и возможности исправления и внесения дополнительных решений указанных в ст.17, отпали или исчерпаны, ни третейский суд, ни один из арбитров не обязаны делать каких-либо заявлений какому бы то ни было лицу по любому вопросу; касающемуся арбитражного разбирательства, равно как одна из сторон не должна пытаться использовать в качестве свидетеля любого из арбитров или кого-либо из должностных лиц третейского суда в каком бы то ни было судебном процессе, возникающем из арбитражного разбирательства (слово «арбитраж» в данном тексте означает «третейский суд») [II. 10. с. 47-53].
1.3 Понятие и виды третейских судов
Третейский суд - суд (судья), избранный сторонами для разрешения спора (споров) между ними, решения которого стороны признают для себя обязательными и обязуются им подчиниться.
Третейское разбирательство - это общественная, негосударственная форма разрешения правовых споров. Третейский суд не входит в систему государственных органов и органов местного самоуправления по защите нарушенных прав [II. 22. с. 167-180].
Сущность третейского разбирательства состоит в том, что обе стороны доверяют; разрешение спора избранным ими третьим лицам, признают для себя обязательность их решений. В свою очередь, третейский суд, рассматривая и разрешая споры, ликвидирует возникший правовой конфликт между его участниками, и тем самым осуществляет защиту прав.