Сам Пестель в этой части своей «Русской правды» был более последователен и демократичен. Он был решительным сторонником республиканского правления и противником имущественного ценза.
Пестель: «Законодательная власть передается Народному вече, но с тем условием, чтобы оно формировалось путем выборов, в которых участвует все взрослое мужское население страны без каких бы то ни было имущественных ограничений. Исполнительная же власть должна находиться у правительства — Державной думы из пяти человек, — которое избирается Народным вече и ответственно перед ним».
Серьезно различались подходы Муравьева и Пестеля к организации местного управления. Муравьев придерживался федеративного принципа.
Муравьёв: «Россия должна быть разделена на “державы”, каждая из которых самостоятельно решает свои внутренние вопросы. Центральное правительство во главе с императором лишь координирует и согласовывает деятельность местных органов власти».
Пестель же придерживался унитарного принципа.
Пестель: «Россия делится на области, безоговорочно подчиняющиеся центральным органам власти. Местные управленцы, назначаемые сверху, должны работать, исходя исключительно из указания центра».
Не менее серьезны были и различия в тех частях «Конституции» и «Русской правды», где речь шла о социально-экономических отношениях, которые предполагалось установить в России после отмены крепостного права. В «Конституции» вопрос решался следующим образом.
Первоначально Н. Муравьев предполагал вообще оставить за помещиками всю землю, предоставив крестьянам лишь личную свободу. Но под влиянием критики со стороны других членов общества, он пришел к мысли о необходимости предоставить крестьянам земельный надел, впрочем, очень небольшой — 2 десятины. Для сравнения: царское правительство в ходе отмены крепостного права в 1861 году предоставляло крестьянам в среднем, 7-8 десятин на душу.
Муравьёв: «Крестьяне получают свободу и небольшое количество земли в собственность — по две десятины на двор. Основная масса пахотных земель остается у помещиков, в экономическую зависимость от которых неизбежно должно попасть мало- земельное крестьянство».
Пестель же предлагает гораздо более сложное решение крестьянского вопроса, причем совершенно очевидно, что положение трудовой массы населения волнует его гораздо больше, чем Муравьева.
Пестель: «Вся пахотная земля делится на частный фонд ( это,
прежде всего, помещичьи имения) и фонд общественный, который создается из земель государственных и частично конфискованных у помещиков. Из общественного фонда крестьяне получат землю в пользование в количестве, достаточном для ведения нормального хозяйства. Помещичьи же хозяйства, таким образом, в перспективе лишатся работников. Тем самым они обречены на разорение и постепенный переход в руки крестьян, которые получат право покупать частную землю в собственность».
Итак: разный характер программ вел к тому, что их создатели предполагали по-разному добиваться своих целей.
Северяне, следуя более умеренной «Конституции» Никиты Муравьева, действительно надеялись, что она будет понята и принята значительной частью населения России. Народное вече они хотели созвать как можно скорее после революции и тем самым передать власть выборным представителям от народа.
Сами они к власти совершенно не стремились.
Иное дело Пестель. Хорошо понимая, что его радикальную программу можно осуществить в России только силой, создатель «Русской правды» прямо говорил, что после восстания нужно захватить власть в свои руки, установить режим жесткой военной диктатуры, которая будет беспощадно бороться с противниками перемен и подготавливать народ к демократическим преобразованиям. Что касалось самих этих преобразований — проведения всеобщих выборов в Народное вече, создание выборной Державной думы и так далее, — то они откладывались на неопределенный срок. Подобные заявления Пестеля вызывали негодование северян, сравнивавших лидера южан с Наполеоном — человеком, использовавшим революцию в своих интересах.
Следует отметить, что разработка программных документов, бесконечные споры по поводу отдельных их положений — это отодвигало на задний план принципиально важный вопрос о том, как приступить к реальному осуществлению этих программ: как захватить власть в свои руки? Дальше возобновившихся и крайне неопределенных разговоров о цареубийстве дело здесь не шло.
В результате неожиданная смерть Александра I и те события, которые последовали за этим, застали декабристов врасплох.
4.Восстание 14 декабря 1825 г. на Сенатской площади.
Причины поражения.
Александр I провел свои последние дни в Таганроге. Физически Александр был вполне здоров и смерти его никто не ожидал. Царь заболел во время поездки в Крым, где он знакомился с организацией тамошних военных поселений, и после недолгой болезни, диагноз которой придворные врачи так толком и не смогли поставить, скончался 19 ноября 1825 года.
По закону после смерти бездетного Александра на престол должен был взойти его следующий по старшинству брат Константин Павлович, который в это время был наместником в Царстве Польском. Казалось, так и будет.
Однако, к полной неожиданности для всей России оказалось, что существует завещание, написанное Александром I еще в 1823 году, по которому на престол должен был взойти не Константин, а третий по старшинству брат, Николай Павлович.
Сам Константин на престол не стремился. Он отдавал себе отчет в своих многочисленных слабостях и не чувствовал себя в силах управлять огромной страной. Константин сразу же, как только получил известие о смерти старшего брата, подтвердил свое нежелание царствовать. Он тут же написал письмо, в котором подтверждал свое отречение от престола в пользу Николая. Между тем, Николай познакомился с завещанием старшего брата, но не рискнул действовать по его воле.
В этой ситуации Николай решил не торопиться. 27 ноября, на другой день после получения известий из Таганрога, Николай в Большой церкви Зимнего дворца сам первым принял присягу Константину и привел к ней дворцовые караулы. Константин был провозглашен императором.
Константин же, всячески подчеркивая неизменность своего решения отказаться от царствования, так же упорно отказывался и от поездки в Петербург.
Только когда стало окончательно ясно, что Константин ни за что не приедет в столицу, Николай рискнул провести переприсягу . В ночь на 14 декабря на чрезвычайном заседании Государственного Совета он прочел манифест о своем вступлении на престол. Узнав о переприсяге, которая была назначена на утро 14 декабря, члены Северного общества решили этими обстоятельствами воспользоваться в полной мере.
С точки зрения членов “Северного общества”, переприсяга, которая для них так же, как и для всей страны явилась полной неожиданностью, открывала путь к свержению самодержавия. Декабристы надеялись, что солдаты гвардейских полков не поймут и не примут переприсягу. Действительно, нелегко было объяснить солдатам, исходившим из народного убеждения "всякий царь от Бога", почему Константина вдруг лишают престола. Переприсяга при живом и вполне законном царе легко могла быть воспринята , как государственный переворот в пользу непопулярного среди солдат-гвардейцев Николая.
Когда заговорщикам стало известно, что Николай решился занять престол, началась активная агитация в полках среди офицеров и солдат. Главным стал вопрос, на какие гвардейские части они могут рассчитывать. По замыслам декабристов офицеры должны были убедить солдат отказаться присягать заново, якобы присяга ложная, мол Константин не отрекся, а Николай пытается отнять у него трон. Этот предлог придавал восстанию как бы законную форму — верность прежней присяге».Офицеры, на которых можно было рассчитывать приглашались к Рылееву. Собрания протекали очень бурно и в дни перед восстанием шли круглые сутки. Роли распределялись так: Рылеев — стратег и вдохновитель восстания, князь Оболенский — начальник штаба и князь Трубецкой — диктатор. Окончательный план был разработан Трубецким накануне. Руководители восстания планировали взять под контроль Сенат и от его имени объявить манифест к русскому народу. Вот зачем они выводили полки на Сенатскую площадь
Нужно сказать, что весь этот план составлялся в спешке и выглядел весьма ненадежным. В соответствии с ним полки нужно было поднимать лишь после официального объявления о переприсяге, которое было сделано вечером 13 декабря — то есть, в одну ночь, без всякой предварительной подготовки.
Во Временное правительство декабристы собирались включить высших сановников, в чьем либерализме они были твердо уверены: М.М. Сперанского, Н.С. Мордвинова и им подобных. Однако, с ними никаких предварительных переговоров не велось и предсказать, как они отнесутся к государственному перевороту было совершенно невозможно.
Не был продуман и вопрос о том, что делать в случае неудачи на Сенатской площади. Предложения, высказывавшиеся накануне восстания — захватить Зимний дворец, арестовать царскую семью, занять Петропавловскую крепость, не получили в день восстания никакого развития.
Ситуация осложнялась тем, что декабристам не удалось застать врасплох противника — Николая. Получив доступ к секретным бумагам покойного брата, ознакомившись с содержанием разнообразных доносов, Николай мог составить себе общее представление о движении декабристов. Возможность выступлений против своего воцарения волновала Николая в течение всего междуцарствия.
Накануне ж е переприсяги он получил еще один донос — отгвардейского офицера Я.И. Ростовцева, который окончательно убедил его: восстания не миновать.
Однако, не зная толком ни имен своих противников, ни их планов, Николай не смог предпринять никаких конкретных мер по предотвращению восстания.