Всемирная история том 3. Новая история. Оскар Йегер 2002 (стр. 147 из 155)

Но до этого дело не дошло – все предприятие было подорвано правительственным распоряжением, по которому никто не имел права держать дома наличными деньгами сумму, превышающую 500 ливров. Этим распоряжением, совершенно во вкусе XVIII века, хотели искусственно поддержать курс бумажных денег, выпущенных в огромном количестве. Но в сущности оно-то и навело всех на сомнение в возможности получения полной суммы по всем выданным обязательствам. Притом же и большие торговые предприятия не приносили ожидаемых барышей: когда же, вскоре, вопреки всем представлениям и доводам Джона Лоу, ценность банковых билетов была понижена наполовину – наступил полный крах предприятия. Все очнулись от ослепления, стали осаждать банк требованиями, и оказалось, что банк не в состоянии уплатить всем. Насколько велико было бедствие, можно судить по тому, что не было уплачено заявленных обязательств на 2000 миллионов франков! Лоу вынужден был бежать; регент, некоторые из его приближенных и те немногие, что были поумнее других, воспользовались суммами банка для уплаты своих долгов, и даже кое-что полезное было сделано на эти суммы: государство же значительно снизило тягость своих долгов, черпая средства из оборотов банка.

Монета, отчеканенная в качестве насмешки над Джоном Лоу

Кардинал Дюбуа

Как внешнюю, так и внутреннюю политику Франции, Филипп-правитель и его соправители вели довольно удачно. По церковному вопросу они сошлись с папой, в силу необходимости, на таком компромиссе: янсенистов не притесняли и даже не преследовали возрождение протестантизма. С Англией пришли к выгодному соглашению и Тройственный союз против Испании, с присоединением к нему теперь Австрии, обратился в «четверной», так как испанцы стали слишком высокомерничать, а у французского королевского дома явилась своего рода зависть к родственному французской династии Филиппу V, Анжуйскому.

Испания. Филипп V

С вступлением Филиппа V на испанский престол началась в Испании новая династия. Он царствовал с 1701 по 1746 год и за это время сильно поднялось национальное чувство испанцев, ободренных своими успехами над союзниками перед окончательным утверждением своего короля на престоле. Народ имел полное основание любить своего государя: Филипп V был не только благочестивый, но и на деле богобоязненный и строго нравственный человек. К сожалению, он был не особенно самостоятельного нрава и нуждался в руководителе, который и нашелся сначала в лице его супруги, принцессы Савойской, умершей в 1714 году. Ею же, в свою очередь, руководила ее гофмейстерина, принцесса Орсини, которая после смерти королевы пыталась вновь женить короля, но на этот раз ошиблась в расчете.

Вторая супруга короля Филиппа, Елизавета Пармская – женщина умная, тщеславная и энергичная, прежде всего удалила всесильную обер-гофмейстерину и забрала в свои руки бразды правления, пригласив себе в сподвижники такого же умного и честолюбивого итальянского прелата – Альберони, который еще во время войны проявил замечательные способности как дипломат, ученый и патриот или, говоря вернее, преданный слуга Испании, на службе которой он находился. Его влияние было благотворно не только с национальной, но и с материальной точки зрения: кроме подъема народного духа, Альберони достиг еще и подъема финансов, что подало испанцам мысль и надежду приобрести влияние и на французские дела. Эти надежды основывались на том, что король французский еще несовершеннолетний и что Филипп V, в качестве герцога Анжуйского, имел больше прав на регентство, нежели Орлеанский; в случае же неудачи, они решили требовать возврата земель, отнятых у них Утрехтским договором, или, по крайней мере, вознаграждения обоих сыновей Филиппа V от второго брака, инфантов дон Карлоса и дон Филиппа, новыми владениями.

Между тем Альберони, которого папа не мог не пожаловать саном кардинала, ловко сумел прикинуться доброжелателем императора австрийского и, делая вид, будто собирается двинуть войска к нему на помощь против турок, неожиданно двинул их на остров Сардинию, которым и завладел беспрепятственно в августе 1717 года, несмотря на то, что этот остров был, по договору, присужден австрийцам. На этой политике предательства и лукавства скоро положен был конец. В 1719 году французское войско в количестве 40 000 человек перешло Пиренеи, Альберони был свергнут, а в 1720 году и сам Филипп V вынужден был подчиниться желанию четырех союзных держав: Австрии, Франции, Англии и Голландии, которые предлагали ему заключить мир, но с условием, чтобы он подписал отречение от своих второстепенных владений, доставшихся по Утрехтскому договору. Савойскому дому, который не особенно охотно присоединился к коалиции, пришлось также довольствоваться сделкой, придуманной главными державами, т. е. согласиться на обмен Сицилии на Сардинию, которая и в наши дни имеет так же мало значения, как и тогда, вернее говоря, никакого.

Людовик XV с 1723 г.

Как ни было поведение Дюбуа несогласно с его духовным званием, а папе пришлось-таки прислать ему кардинальскую шапку: умный соправитель Филиппа Орлеанского со всеми имел сношения, а от Англии даже получал тайно денежный пенсион. Добившись в 1721 году сана кардинала, он снова сделал шаг к сближению с Испанией, предложил обручить четырехлетнюю дочь Филиппа V с королем французским, а дочь герцога-регента выдать за принца астурийского. В феврале 1723 года исполнилось совершеннолетие Людовика XV и в том же году скончался кардинал, а за ним и герцог Орлеанский (от оспы, в декабре 1723 г.). О нем говорили в народе, будто бы сам сатана за ним приходил, потому что регент запродал ему свою душу. Его место при короле занял Людовик Генрих, герцог Бурбон-Конде,– человек не лучше Орлеанского по своей нравственности и несравненно худший его в делах управления.

Тем временем в Испании разыгрывалась своего рода комедия. Там король Филипп, утомленный заботами правления, передал престол своему сыну, принцу Людовику, но в том же году юный король скончался от оспы. Тогда, с разрешения папы, Филипп V дал себя убедить в необходимости вернуться на оставленный им престол.

Между тем королева Елизавета всецело предалась мечтам, чтобы оба ее сына получили наделы в Италии, и с этой целью повела уже тайные переговоры с венским двором. Но об этом проведали во Франции, и регент отослал обратно в Испанию юную инфанту, которую воспитывали при французском дворе для ее будущего высокого сана супруги Людовика XV. Его помолвили и женили на Марии, дочери бывшего короля польского, Станислава Лещинского, в 1725 году. Большое влияние в франко-испанском разрыве оказала в этом случае одна безнравственная, но властная женщина, некая маркиза де При (de-Prye). Разрыв брачных планов с Испанией, как небывалое еще оскорбление, побудил испанцев войти в союз с австрийцами против Франции, и в Вене был заключен между обеими державами союзный договор, причем важную роль играл преемник Альберони, барон Рипперда, перешедший с голландской службы на испанскую; обе державы согласились помогать друг другу в случае нападения со стороны Франции. Но из этого союза не последовало никакой дальнейшей опасности для Франции, так как королю Людовику XV посчастливилось сыскать такого министра, который сумел без всякого насилия поддержать мир и сохранить достоинство Франции.

Во главе правления стоял теперь епископ Фрэжюсский, Эркюль де Флёри, кардинал Флёри, человек большого ума и дипломатического дарования. Это был, бесспорно, самый достойный из четырех кардиналов, державших во Франции бразды правления в течение последних 75 лет. Флёри, как воспитатель короля, давно уже приобрел его доверие, так что герцог Бурбонский, желая устранить его, тем самым подготовил почву для своего собственного падения, свершившегося в июне 1726 года. Внезапная опала регента или, вернее, главного советчика, повлекла за собой возвышение в этот высокий сан самого кардинала, который умело держал в своих руках бразды правления еще целых 18 лет (ему было 73 года при вступлении в эту должность),– до самой своей смерти в 1743 году. Он пользовался неограниченным доверием короля и вполне оправдал его. Разумной расчетливостью и умением ему удалось постепенно восстановить равновесие французских финансов; сами собою, под его мирным управлением, пришли вновь в цветущее состояние и торговля, и промышленность, развитию которых так благоприятствует и положение Франции, и ее природные условия. Точно так же удалось ему умными и энергичными мерами положить конец долгой борьбе, поднятой из-за папской буллы «Unigenitus». Он решительно стал на сторону папы и сделал ее законом для всех, и парламент, после некоторого колебания, назначил за неисполнение буллы строгое наказание. Но вместе с тем он умел быть снисходительным и к парламенту, который все-таки стоял за духовных пастырей, подвергавшихся преследованию.

Кардинал Флёри. Гравюра работы И. Древэ с портрета кисти Гиацинта Ригo

Кардинал Флёри

Внешнюю политику кардинал Флёри вел так же ловко и разумно. Он вообще отличался умеренным и миролюбивым характером. Все отношения европейских держав между собой имели точкой отправления желание императора австрийского – оставить свои владения дочери, за неимением сыновей, наследников его власти. В этих делах Франция, состоявшая в добрых отношениях с Англией, благоразумно держалась лишь посреднической роли. Частности: присоединения того или другого государства к союзу той или другой державы, или например: европейский конгресс в Суассоне, 1728 год Ссвильский трактат, состоявшийся между Францией, Англией и Голландией в 1729 году; занятие Пармы австрийцами в 1731 году; испанско-тосканское «семейное соглашение» в том же 1731 году – не важны для целей нашего изложения, так как тут дело шло вовсе не о существенных интересах итальянского населения, а только о чисто династических интересах. Эти вопросы еще не были окончательно решены, когда в 1733 году прибавилось к ним новое осложнение.