Образец церковной организации, на который ориентировался владимирский князь, безусловно, должен был быть Византийского происхождения. Прямыми указаниями на конкретные источники канонического права, которыми возможно воспользовались тогда во Владимире, мы не располагаем. Поэтому опять придeтся довольствоваться версионными представлениями. Сотрудничество и единомыслие, отличавшие совместную деятельность Андрея Боголюбского и кандидата во владимирские митрополиты Феодора (во всяком случае до путешествия последнего в Константинополь), могут говорить о стремлении к воплощению принципа симфонии - византийского идеала в государственно-церковных отношениях, добровольного и благотворного союза двух властей. Однако, скорее всего, князь Андрей ориентировался на современную ему Византию Комнинов, когда, несомненно, усилились тенденции цезаропапизма.
Царствовавший в то время Мануил Комнин откровенно вмешивался в вопросы церковного управления, принимал участие в богословских диспутах и зачастую навязывал своe мнение всей Церкви, пользуясь неограниченной политической властью. Изданием своих новелл Мануил пытался регламентировать самые разные вопросы церковной жизни вплоть до монастырских прав на движимое и недвижимое имущество.[93]
Догадка о том, что Андрей Боголюбский подражал Мануилу, будет ещe убедительнее, если вспомнить деятельность этого князя по установлению новых праздников, прославлению святых и др. Вопрос об учреждении новой митрополичьей кафедры во Владимире Андрей Юрьевич настолько считал решенным, что заранее выстроил кафедральный собор и подготовил материальное обеспечение в виде громадных земельных пожалований.[94] Тем более, что опыт такой деятельности в других русских землях имелся (Смоленское, Галицко-Волынское княжества). Другое дело, что во Владимире создание новой архиерейской кафедры, тем более митрополичьей, было только княжеской инициативой. По существу Андрей Боголюбский создавал прецедент в государственно-церковных отношениях на Северо - Востоке Руси, причем в совершенно новых социально-политических условиях. Официально в известность не был поставлен правящий архиерей - киевский митрополит. В источниках нет ни слова о мнении боярских группировок, об участии в решении вопроса веча, что бы оно из себя не представляло к тому времени во Владимиро-Суздальской земле.
По-видимому, и согласие патриарха Андрей Юрьевич считал формальной необходимостью, и обоснованный, на первый взгляд, отказ Луки Хрисоверга оказался неожиданным. В чeм же причина такого различного отношения к данной проблеме в Византии и на Руси?
Будучи великим князем, Андрей Боголюбский считал себя правителем независимого христианского государства. Он упразднил, насколько это было возможно, традиционные властные институты в своей земле (изгнание «передних мужей» отца, глухие упоминания о конфликте с ростовцами (ростовскими боярами)). Если допустить, что в церковной политике владимирский князь шел по стопам византийских императоров XII века, то выясняется следующая картина. Византийские канонисты XII в., в частности, Феодор Вальсамон[95] и Иоанн Зонара,[96] в рассуждениях о пресловутой симфонии отдают безусловный приоритет императорской власти.[97]
Ещe более четко и откровенно эти принципы выразил охридский архиепископ, автор XIII века Димитрий Хоматин: «Он [император] есть мерило в отношении к церковной иерархии, законодатель для жизни и поведения священников, его ведению подлежат споры епископов и клириков и право замещения вакантных кафедр. Епископов он может делать митрополитами, а епископские кафедры - митрополичьими кафедрами».[98]
Может быть, Андрей Боголюбский и его окружение и не имели непосредственного знакомства с сочинениями вышеназванных канонистов, а работы Димитрия Хоматина были написаны значительно позже времени жизни князя Андрея. Но это не значит, что идеи, отраженные в данных юридических памятниках не были известны Андрею и его «любимцу» Феодору из других источников, тем более, если принять во внимание известную по летописям образованность и начитанность русского «самодержца».
Теперь возвратимся к вопросу о различном отношении Андрея и Луки Хрисоверга к учреждению новой митрополии. Интересно на этот счет мнение Е.Е. Голубинского: «... патриарх ... не имел никакого права отказать Боголюбскому в его просьбе. Патриарх мотивирует свой отказ тем, что каноны Церкви запрещают нарушать установленные пределы митрополий и епископий... Патриарх софистически применяет тут к Русской Церкви каноны, которые относятся к митрополиям греческим... Что же касается до Русской Церкви, то к ней имели отношение другие каноны, ... по которым каждый губернский город в Греции должен был иметь своего митрополита».
Такого же мнения по этому вопросу придерживается другой отечественный исследователь - протоиерей Иоанн Белевцев. В своем труде «Образование Русской Православной Церкви» он пишет: «Строго охраняя неканонический обычай избирать и каноническое право посвящать митрополитов на Русскую митрополию, Константинопольский Патриарх пресекал попытки к разделению единства Русской митрополии…Однако отказ Андрею Боголюбскому в учреждении независимой митрополии канонически оправдан быть не может: в соответствии с 17 правилом IV Вселенского Собора и 38 правилом VI Вселенского Собора на Руси могло быть образовано несколько митрополий, поскольку территориально Русская митрополия превосходила Константинопольский Патриархат со всеми его греческими митрополиями и, кроме того, этому способствовало административное деление Киевской Руси».[99]
Е.Е. Голубинский заключает: «Подобно Владимиру он (Андрей) не знал своих прав, иначе он учредил бы у себя митрополию сам, без спроса у патриарха, ибо это было его правом, как государя и по современным ему воззрениям греческим».
На наш взгляд дело не только в некомпетентности Андрея Юрьевича (тем более, что это, скорее всего не так). И византийская дипломатия, и Константинопольская патриархия действовали здесь в едином ключе. С точки зрения византийской внешнеполитической доктрины русские князья были не самостоятельными государями, а полувассальными правителями. В их компетенцию не могли включаться самостоятельные действия по церковному управлению. В 1160-е годы Византия еще представляла собой могучее государство, и добиться силой своей цели у правителя отдаленного русского княжества реальной возможности не было. Пойти на открытый конфликт не только с главой византийской Церкви, но и со значительной частью высшего русского духовенства (киевские митрополиты Феодор, Иоанн IV, Константин II, Туровский епископ Кирилл) Андрей не решался.
Но церковно-политическая линия, начатая князем Андреем, Боголюбским не исчезла вместе с этой неудачей и со смертью самого Андрея. Когда уже не существовало ни Византийской империи, ни императора Мануила Комнина с Лукой Хрисовергом, племянник Андрея Юрий Всеволодович добился учреждения епископской кафедры во Владимире (1214). Правда, в тот момент великому князю владимирскому приходилось решать проблемы гораздо меньшего масштаба - сопротивление братьев и племянников, а также борьба с боярской оппозицией.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Рассмотренные нами особенности церковно - политической линии князя Андрея Боголюбского является, несомненно, одним из интереснейших сюжетов в истории Руси и Русской Церкви второй половины XII в. Отслеживая развитие событий тех времён, мы могли убедиться, насколько они сложны. Немалую сложность представляло различие в оценках и взглядах, как непосредственных участников происходящего (в данном случае имеются ввиду летописцы), так и различных исследователей.
Подведём итоги проведённой работы. В начале своего княжения Андрей Боголюбский сразу заявил себя как энергичный политик. Свою деятельность он начал с борьбы за возвышение и признание центра княжества - Владимира и Владимиро - Суздальской епископии. Мы видели, что князь, пытаясь создать в своем княжестве совершенно независимую от Константинополя и Киева митрополию вместе с тем пытался создать симфонию Церкви и государства, придавая своей власти сакральный характер. Под конец жизни Андрей Боголюбский фактически видел себя главой независимого государства, считая себя вправе вмешиваться различные вопросы внутриполитической жизни других княжеств и Церкви. Церковная политика Андрея Боголюбского характеризуется попыткой создания собственной идеологии власти но примерам византийской политической жизни. Он изгоняет своих братьев - младших Юрьевичей - в далекую Грецию, предвидя в них будущих конкурентов, и в том же году отправляет к константинопольскому патриарху Луке Хрисовергу посла с просьбой об учреждении во Владимире отдельной митрополии. В его окружении идет напряженная литературная работа в которой прослеживаются следы идеологических мотивов определенного направления. Создается новая церковно - политическая линия на Руси.
Тем не менее, следует признать, что как государственная, так и церковная политика Андрея Боголюбского, в конце концов, окончились провалом. Сам князь стал жертвой интриг боярских группировок, с которыми непримиримо боролся всю свою жизнь.