На совещании комбайнёров в 1935 году на реплику башкирского колхозника А. Гильбы «Хотя я и сын кулака, но я буду честно бороться за дело рабочих и крестьян и за построение социализма» Сталин выразил своё отношение к данному вопросу фразой «Сын за отца не отвечает».[92]
Внешняя политика
После прихода Гитлера к власти Сталин резко изменил традиционную советскую политику: если раньше она была направлена на союз с Германией против версальской системы, а по линии Коминтерна — на борьбу с социал-демократами как главным врагом (теория «социал-фашизма» — личная установка Сталина[93]), то теперь она заключалась в создании системы «коллективной безопасности» в составе СССР и бывших стран Антанты против Германии и союзе коммунистов со всеми левыми силами против фашизма (тактика «народного фронта»). Эта позиция первоначально не была последовательной: в 1935 году Сталин, встревоженный германо-польским сближением, тайно предложил Гитлеру пакт о ненападении, но получил отказ[94]. После этого политика «коллективной безопасности», отстаивавшаяся Литвиновым, оказалась безальтернативной. Впрочем, при этом Сталин требовал от дипломатов не давать никаких определённых обязательств партнёрам[94]. Однако Франция и Англия опасались СССР и надеялись «умиротворить» Гитлера, что проявилось в истории «мюнхенского сговора» и в дальнейшем в провале переговоров между СССР и Англией, Францией о военном сотрудничестве против Германии. Немедленно после Мюнхена, осенью 1938 года, Сталин намекал Германии на желательность улучшения взаимных отношений по торговой части. 1 октября 1938 года Польша в ультимативной форме потребовала от Чехии передать ей Тешинскую область, предмет территориальных споров между ней и Чехословакией в 1918—1920 гг. А в марте 1939 года Германия оккупировала оставшуюся от Чехословакии часть[95]. 10 марта 1939 года Сталин сделал доклад на XVIII съезде партии, в котором так сформулировал цели советской политики:
1. «Проводить и впредь политику мира и укрепления деловых связей со всеми странами.
2. …Не давать втянуть в конфликты нашу страну провокаторам войны, привыкшим загребать жар чужими руками.»
Это было отмечено немецким посольством как намёк на нежелание Москвы выступать в качестве союзников Англии и Франции. В мае с поста главы НКИД был смещён Литвинов — еврей и ярый сторонник курса «коллективной безопасности» — и заменён Молотовым. В руководстве Германии это было также расценено как благоприятный признак.
К тому времени международная ситуация резко обострилась из-за претензий Германии к Польше. Англия и Франция на этот раз проявили готовность вступить в войну с Германией, пытаясь привлечь к союзу СССР. Летом 1939 года Сталин, поддерживая переговоры о союзе с Англией и Францией, параллельно начал переговоры с Германией. Как отмечают историки, намёки Сталина в сторону Германии усиливались по мере того, как портились отношения между Германией и Польшей и укреплялись — между Британией, Польшей и Японией. Отсюда делается вывод, что политика Сталина носила не столько прогерманский, сколько антибританский и антипольский характер; Сталина категорически не устраивал старый статус-кво, в возможность же полной победы Германии и установления её гегемонии в Европе он, по собственным словам, не верил[94].
В мае 1939 началась война с Японией на Халхин-Голе. Германия и Италия были союзниками Японии по Антикомминтерновскому пакту. В этих условиях переговоры и договор с Германией гарантировали СССР безопасность на Западе, по крайней мере на какое-то время.
23 августа 1939 года между СССР и Германией был заключён договор о ненападении (известный в литературе как пакт Молотова — Риббентропа).
По официальной советской концепции, Сталин был вынужден заключить пакт, так как недобросовестное поведение западных стран не оставляло ему иного выхода (что подтверждается также перепиской западных участников переговоров между СССР и Англией, Францией); по другой, Сталин не исчерпал всех возможностей союза против Гитлера и пошёл на сговор с ним потому, что счёл такую ситуацию наиболее выгодной для себя, как в отношении территориальных приобретений, так и в отношении возможности занять позицию «третьего радующегося» в надвигающейся войне «империалистических держав». 7 сентября 1939 года Сталин в беседе с руководством Коминтерна сказал[96][97]:
| «Война идёт между двумя группами капиталистических стран (бедные и богатые в отношении колоний, сырья и т. п.). За передел мира, за господство над миром! Мы не прочь, чтобы они подрались хорошенько и ослабили друг друга. Неплохо, если бы руками Германии было расшатано положение богатейших капиталистических стран (в особенности Англии). Гитлер, сам этого не понимая и не желая, расшатывает, подрывает капиталистическую систему. <…> Мы можем маневрировать, подталкивать одну сторону против другой, чтобы лучше разодрались. <…> Что плохого было бы, если бы в результате разгрома Польши мы распространили социалистическую систему на новые территории и население?». |
По мнению историков А. С. Барсенкова и А. И. Вдовина, заключение пакта с Германией дало возможность выиграть время для укрепления обороноспособности СССР, ослабило единство внутри фашистского блока и в значительной степени предопределило победный для СССР итог Великой Отечественной войны.[98]
1.6. Великая Отечественная война
Более чем полтора месяца до начала войны (с 6 мая 1941 года) Сталин занимает должность главы правительства СССР — председателя СНК СССР. К дню нападения Германии на СССР Сталин по-прежнему также один из шести секретарей ЦК ВКП(б).
Ряд историков[99] ставят в вину лично Сталину неподготовленность Советского Союза к войне и огромные потери, особенно в начальный период войны, не смотря на то, что Сталину многие источники называли 22 июня 1941 года как дату нападения. Другие историки придерживаются противоположной точки зрения, том числе потому, что Сталину поступали противоречивые данные с большой разбежкой в датах. По утверждению сотрудника Службы внешней разведки РФ полковника В. Н. Карпова, «разведка не назвала точной даты, не сказали однозначно, что война начнётся 22 июня <…> Никто не сомневался, что война неизбежна, однако никто не имел чёткого представления о том, когда именно и как она начнётся» <…> Сталин не сомневался в неизбежности войны, однако сроки, названные разведкой, проходили, а она не начиналась. Возникла версия, что эти слухи распространяет Англия, чтобы столкнуть Гитлера с СССР. Поэтому на донесениях разведки и появлялись сталинские резолюции типа «А не британская ли это провокация?»[100]. Исследователь А. В. Исаев утверждает: «разведчики и аналитики при недостатке информации делали выводы, не отражавшие реальности… У Сталина просто не было сведений, которым можно было бы на 100 % доверять»[101]. Бывший сотрудник НКВД СССР Судоплатов П. А. вспоминал, что в мае 1941 года в кабинете немецкого посла В. Шуленбурга советскими спецслужбами были установлены средства прослушивания, в результате чего за несколько дней перед войной была получена информация о намерении Германии напасть на СССР[102]. По утверждению историка О. А. Ржешевского, 17 июня 1941 года начальником 1-го управления НКГБ СССР П. М. Фитиным И. В. Сталину было представлено спецсообщение из Берлина: «Все военные мероприятия Германии по подготовке вооружённого выступления против СССР полностью завершены, удар можно ожидать в любое время»[100]. Согласно распространённой в исторических работах версии, 15 июня 1941 года Рихард Зорге радировал в Москву о точной дате начала Великой Отечественной войны — 22 июня 1941 года. По утверждению представителя СВР России В. Н. Карпова, телеграмма Зорге о дате нападения на СССР 22 июня является фальшивкой, созданной при Хрущёве, а Зорге называл несколько сроков нападения на СССР, которые так и не подтвердились[100].
На следующий день после начала войны — 23 июня 1941 года — СНК СССР и ЦК ВКП(б) совместным постановлением образовали Ставку Главного Командования, в состав которого был включен Сталин и председателем которого был назначен нарком обороны С. К. Тимошенко. 24 июня Сталин подписывает постановление ЦК ВКП(б) и СНК СССР о создании Совета по эвакуации, призванного организовать эвакуацию «населения, учреждений, военных и иных грузов, оборудования предприятий и других ценностей» западной части СССР.
Через неделю после начала войны — 30 июня — Сталин был назначен Председателем вновь образованного Государственного Комитета Обороны. 3 июля Сталин выступил с радиообращением к советскому народу, начав его со слов: «Товарищи, граждане, братья и сестры, бойцы нашей армии и флота! К вам обращаюсь я, друзья мои!». 10 июля 1941 года Ставка Главного Командования была преобразована в Ставку Верховного Командования, и председателем вместо маршала Советского Союза Тимошенко был назначен Сталин.
18 июля Сталин подписывает постановление ЦК ВКП(б) «Об организации борьбы в тылу германских войск», в котором ставится задача создать невыносимые условия для немецко-фашистских захватчиков, дезорганизовать их связь, транспорт и сами воинские части, срывать все их мероприятия, уничтожать захватчиков и их пособников, всемерно помогать созданию конных и пеших партизанских отрядов, диверсионных и истребительных групп, развернуть сеть большевистских подпольных организаций на захваченной территории для руководства всеми действиями против фашистских оккупантов.
19 июля 1941 года Сталин сменяет Тимошенко на посту наркома обороны СССР. С 8 августа 1941 года Сталин Указом Президиума Верховного Совета СССР назначается Верховным Главнокомандующим Вооружёнными Силами СССР.