На этом изломе нашей истории раздавались одинокие голоса протеста или воздержания - очень много мужества надо было в том хоре и реве, чтобы сказать, "нет!" - несравнимо с сегодняшнею легкостью! (А и сегодня не очень-то возражают.) И сколько знаем мы - все это были голоса тех самых бесхребетных и хлипких интеллигентов. На собрании ленинградского Политехнического института профессор Дмитрий Аполлинарьевич Рожанский ВОЗДЕРЖАЛСЯ (он, видите, вообще противник смертной казни, это, видите ли, на языке науки необратимый процесс) - и тут же посажен! Студент Дима Олицкий - воздержался, и тут же посажен! И все эти протесты заглохли при самом начале.
Сколько знаем мы, седоусый рабочий класс одобрял эти казни. Сколько знаем мы, от пылающих комсомольцев и до партийных вождей и до легендарных командармов - весь авангард единодушествовал в одобрении этих казней. Знаменитые революционеры, теоретики и провидцы, за 7 лет до своей бесславной гибели приветствовали тот рев толпы, не догадываясь что при пороге их время, что скоро и их имена поволокут в этом реве - "нечистью" и "мразью".
А для инженеров как раз тут разгром и кончался. В начале 1931-го года вымолвил Иосиф Виссарионович "Шесть условий" строительства, и угодно было Его Единодержавию пятым условием указать: от политики разгрома старой технической интеллигенции - к политике привлечения и заботы о ней.
И заботы о ней! И куда испарился наш справедливый гнев? И куда отмелись все наши грозные обвинения? Проходил тут как-раз процесс вредителей в фарфоровой промышленности (и там нашкодили!) - и уже дружно все подсудимые поносили себя и во всем сознавались - и вдруг так же дружно воскликнули: невиновны!! И их освободили!
(Даже наметился в том году маленький антипоток: уже засуженных или заследованных инженеров возвращали к жизни. Так вернулся и Д. А. Рожанский. Не сказать ли, что он выдержал поединок со Сталиным? Что граждански-мужественный народ не дал бы повода писать ни этой главы, ни всей этой книги?)
Давно опрокинутых навзничь меньшевиков еще покопытил в том году Сталин (публичный процесс "Союзного Бюро меньшевиков", Громан-Суханов <Тот самый Суханов, на квартире которого в Петрограде на р. Карповке с его ведома (экскурсоводы лгут сейчас, что без) 10 октября 1917 г. собрался большевистский ЦК и принял решение о вооруженном восстании> - Якубович, в марте 1931-го года - и потом сколько-то рассеянных, маленьких, взятых негласно) - и вдруг задумался.
Беломорцы так говорят о приливе - вода задумалась: это перед тем, как пойти на спад. Ну, негоже сравнивать мутную душу Сталина с водою Белого моря. Да и спада никакого не было. Но еще одно чудо в том году произошло. Вслед за процессом Промышленной Партии готовился в 1931 году грандиозный процесс Трудовой Крестьянской Партии - якобы (никогда не!) существовавшей огромной подпольной организованной силы из сельской интеллигенции, из деятелей потребительской и сельскохозяйственной кооперации и развитой верхушки крестьянства, готовившей свержение диктатуры пролетариата. На процессе Промпартии эту ТКП уже поминали как прихваченную, как хорошо известную. Следственный аппарат ГПУ работал безотказно: уже ТЫСЯЧИ обвиняемых полностью сознались в принадлежности к ТКП и в своих преступных целях. А ВСЕГО было обещано "членов" - ДВЕСТИ ТЫСЯЧ. "Во главе" партии значились экономист-аграрник Ал-др Вас. Чаянов; будущий "премьер-министр" Н. Д. Кондратьев; Л. Н. Юровский; Макаров; Алексей Дояренко, профессор из Тимирязевки (будущий "министр сельского хозяйства" <А может быть и получше бы тех, кто эту должность потом сорок лет занимал. - И вот человеческий жребий! Дояренко был принципиально всегда вне политики! Когда дочь его приводила в дом студентов высказывающих как бы эсеровские мысли - он их из дому выгонял!> И вдруг в одну прекрасную ночь Сталин ПЕРЕДУМАЛ - почему, мы этого может быть никогда не узнаем. Захотел он душеньку отмаливать? - так рано. Пробило чувство юмора, - что уж больно однообразно, оскомина - так никто не посмеет попрекнуть, что у Сталина было чувство юмора! А вот что скорей: прикинул он, что скоро вся деревня и так будет от голода вымирать, и не двести тысяч, так нечего и трудиться. И вот была отменена вся ТКП, всем "сознавшимся" предложили отказаться от сделанных признаний (можно себе вообразить их радость!) и вместо этого выволокли судить небольшую группу Кондратьева-Чаянова <Присужденный к тюремному изолятору, Кондратьев заболел там психически и умер. Умер и Юровский. Чаянов после 5 лет изолятора был выслан в Алма-Ату, в 1948 посажен вновь>. (А в 1941 году измученного Вавилова обвинят, что ТКП - была, и он-то Вавилов, тайно ее и возглавлял.)
Теснятся абзацы, теснятся года - и никак нам не выговорить всего по порядку, что было (а ГПУ отлично справлялось! а ГПУ ничего не упускало!). Но будем все время помнить:
- что верующих сажают непрерывно, само собою. (Тут выплывают какие-то даты и пики. То "ночь борьбы с религией" в рождественский сочельник 1929 года в Ленинграде, когда посадили много религиозной интеллигенции, и не до утра, не в виде рождественской сказки. То там же в феврале 1932 года закрытие многих сразу церквей и одновременно густые аресты духовенства. А еще больше дат и мест - никем до нас не донесено.);
- что не упускают громить и секты, даже сочувственные коммунизму. (Так в 1929 г. посадили всех сплошь членов коммуны между Сочи и Хостой. Все у них было по-коммунистически - и производство и распределение, и все так честно, как страна не достигнет и за сто лет, но, увы, слишком они были грамотны, начитаны в религиозной литературе, и не безбожие было их философией, а смесь баптизма, толстовства и иоговства. Стало быть такая КОММУНА была преступна и не могла принести народу счастья.)
В 20-е же годы значительная группа толстовцев была сослана в предгорья Алтая, там они создали поселки-коммуны совместно с баптистами. Когда началось строительство Кузнецкого комбината, они снабжали его продуктами. Затем начали арестовывать - сперва учителей (учили не по государственным программам), дети с криком бежали за машинами, затем - руководителей общин.
- что Большой Пасьянс социалистов перекладывается непрерывно, само собой;
- что в 1929 г. сажают несосланных во время за границу историков (Платонов, Тарле, Лютовский, Готье, Лихачев, Измайлов), выдающегося литературоведа М. М. Бахтина;
- что текут и национальности то с одной окраины, то с другой.
Сажают якутов после восстания 1928 года. Сажают бурят-монголов после восстания 1929 года. (Расстреляно, как говорят, около 35 тысяч. Проверить нам не дано.) Сажают казахов после героического подавления конницей Буденного в 1930-31 годах. Судят в начале 1930 года Союз Вызволенья Украины (проф. Ефремов, Чеховский, Никовский и др.), а зная наши пропорции объявляемого и тайного - сколько там еще за их спинами? сколько там негласно?..
И подходит, медлено, но подходит очередь садиться в тюрьму членам правящей партии! Пока (1927-29 гг.) это - "рабочая оппозиция" или троцкисты, избравшие себе неудачного лидера. Их пока - сотни, скоро будут - тысячи. Но лиха беда начало! Как эти троцкисты спокойно смотрели на посадки инопартийных, так сейчас остальная партия одобрительно взирает на посадку троцкистов. Всем свой черед. Дальше потечет несуществующая "правая" оппозиция. Членик за члеником прожевав с хвоста, доберется пасть и до собственной головы.
С 1928-го же года приходит пора рассчитываться с буржуазными последышами - нэпманами. Чаще всего им приносят все возрастающие и уже непосильные налоги, с какого-то раза они отказываются платить, и тут их сажают за несостоятельность и конфискуют имущество. (Мелких кустарей - парикмахеров, портных, да тех, кто чинит примусы, только лишают патента.)
В развитии нэпманского потока есть свой экономический интерес. Государству нужно имущество, нужно золото, а Колымы еще нет никакой. С конца 1929 г. начинается знаменитая золотая лихорадка, только лихорадит не тех, кто золото ищет, а тех, из кого его трясут. Особенность нового "золотого" потока в том, что этих своих кроликов ГПУ, собственно, ни в чем не винит и готово не посылать их в страну ГУЛаг, а только хочет отнять у них золото по праву сильного. Поэтому забиты тюрьмы, изнемогают следователи, и пересылки, этапы и лагеря получают непропорционально меньшее пополнение.
Кого сажают в "золотом" потоке? Всех, кто когда-то, 15 лет назад, имел "дело", торговал, зарабатывал ремеслом и мог бы, по соображениям ГПУ, сохранить золото. Но как раз у них очень часто золота и не оказывалось: держали имущество в движимости, в недвижимости, все это сгинуло, отобрано в революцию, не осталось ничего. С большой надеждой сажаются, конечно, техники, ювелиры, часовщики. О золоте в самых неожиданных руках можно узнать по доносу: стопроцентный "рабочий от станка" откуда-то взял и хранит шестьдесят николаевских золотых пятерок; известный сибирский партизан Муравьев приехал в Одессу и привез с собой мешочек с золотом; у петербургских татар-ломовых извозчиков у всех спрятано золото. Так это или не так - разобраться можно только в застенках. Уж ничем - ни пролетарской сущностью, ни революционными заслугами, не может защищаться тот, на кого пала тень золотого доноса. Все они арестуются, все напихиваются в камеры ГПУ в количествах, которые до сих пор не представлялись возможными, - но тем лучше, скорей отдадут! Доходит до конфузного, что женщины и мужчины сидят в одних камерах и друг при друге ходят на парашу - кому до этих мелочей, отдайте золото, гады! Следователи не пишут протоколов, потому что бумажка эта никому не нужна, и будет ли потом намотан срок или не будет, это мало кого интересует, важно одно: отдай золото, гад! Государству нужно золото, а тебе зачем? У следователей уже не хватает ни горла, ни сил на угрозы и пытки, но есть общий прием: кормить камеры одним соленым, а воды не давать. Кто золото сдаст - тот выпьет воды! Червонец за кружку чистой воды!