Во всем виноваты спецы! Но не беспощаден к ним пролетарский суд, приговоры мягки. Конечно, в пролетарских ребрах сохраняется нутряная чужость к этим проклятым спецам, - однако, без них не потянешь, все в развале. И Трибунал их не травит, даже говорит Крыленко, что с 1920 г. "о саботаже нет речи". Спецы виноваты, да, но они не по злости, а просто - путаники, не умеют лучше, не научились работать при капитализме, или просто эгоисты и взяточники.
Так в начале восстановительного периода намечен удивительный пунктир снисходительности к инженерам.
***
Богат был гласными судебными процессами 1922 год - первый мирный год, так богат, что вся эта наша глава почти и уйдет на один этот год. (Удивятся: война прошла - и такое оживление судов? Но ведь и в 1945-м и в 1948-м Дракон оживился чрезвычайно. Нет ли тут самой простой закономерности?)
И в начале того года не упустим
ж) Дело о самоубийстве инженера Ольденборгера (Верхтриб, февраль 1922) - никем уже не помнимый, незначительный и совсем не характерный процесс. Потому не характерный, что объем его - одна единственная человеческая жизнь, и она уже окончилась. А если б не окончилась, то именно тот инженер, да с ним человек десять, образуя центр, и сидели бы перед Верхтрибом, и тогда процесс был бы вполне характерный. А сейчас на скамье - видный партийный товарищ Седельников, да два рабкриновца, да два профсоюзника. Но, как дальняя лопнувшая струна у Чехова, что-то щемящее есть в этом процессе раннего предшественника шахтинцев и "промпартии".
В. В. Ольденборгер тридцать лет проработал на московском водопроводе и стал его главным инженером видимо еще с начала века. Прошел Серебряный Век искусства, четыре Государственных Думы, три войны, три революции - а вся Москва пила воду Ольденборгера. Акмеисты и футуристы, реакционеры и революционеры, юнкера и красногвардейцы, СНК, ЧК и РКИ - пили чистую холодную воду Ольденборгера. Он не был женат, у него не было детей, во всей жизни его был - только этот один водопровод. В 1905 г. он не допустил на водопровод солдат охраны - "потому что солдатами могут быть по неловкости поломаны трубы или машины". На второй день февральской революции он сказал своим рабочим, что революция кончилась, хватит, все по местам, вода должна идти. И в московских октябрьских боях была у него одна забота: сохранить водопровод. Его сотрудники забастовали в ответ на большевистский переворот, пригласили его. Он ответил: "с технической стороны я, простите, не бастую. А в остальном... в остальном я, ну да, бастую." Он принял для бастующих деньги от стачечной комиссии, выдал расписку, но сам побежал добывать муфту для испортившейся трубы.
И все равно он враг! Он вот что сказал рабочему: "Советская власть не продержится и двух недель". (Есть новая преднэповская установка, и Крыленко разрешает себе пооткровенничать с Верхтрибом: "Так думали тогда не только спецы - так думали не раз и мы". < Крыленко, стр. 439, курсив мой.>
И все равно он враг! Как сказал нам товарищ Ленин: для наблюдения за буржуазными специалистами нуждаемся в сторожевом псе РКИ.
Двух таких сторожевых псов стали постоянно держать при Ольденборгере. (Один из них - плут-конторщик водопровода Макаров-Землянский, уволенный "за неблаговидные поступки", подался в РКИ "потому, что там лучше платят", поднялся в Центральный Наркомат, потому, что "там оплата еще лучше" - и оттуда приехал контролировать своего бывшего начальника, мстить обидчику от всего сердца.) Ну, и местком не дремал, конечно - этот лучший защитник рабочих интересов. Ну, и коммунисты же возглавили водопровод. "Только рабочие должны стоять у нас во главе, только коммунисты должны обладать всей полнотой руководства, - правильность этой позиции подтвердилась и данным процессом". < Крыленко, стр. 433> Ну, и московская же партийная организация глаз не спускала с водопровода. (А за ней сзади - еще ЧК) "На здоровом чувстве классовой неприязни строили мы в своей время нашу армию; во имя ее же ни одного ответственного поста мы не поручаем людям не нашего лагеря, не приставив к ним... комиссара." < Стр. 434> Сразу стали все главного инженера поправлять, направлять, учить, и без его ведома перемещать технический персонал ("рассосали все гнездо дельцов").
И все равно водопровода не спасли! Дело не лучше стало идти, а хуже! - так умудрилась шайка инженеров исподтишка проводить злой умысел. Более того: переступив свою промежуточную интеллигентскую природу, из-за которой никогда в жизни он резко не выражался, Ольденборгер осмелился назвать действия нового начальника водопровода Зенюка ("фигуры глубоко-симпатичной" Крыленке "по своей внутренней структуре") - самодурством!
Вот тогда-то ясно стало, что "инженер Ольденборгер сознательно предает интересы рабочих и является прямым и открытым противником диктатуры рабочего класса". Стали зазывать на водопровод проверочные комиссии - однако, комиссии находили, что все в порядке и вода идет нормально. Рабкриновцы на этом не помирились, они сыпали и сыпали доклады в РКИ. Ольденборгер просто хотел "разрушить, испортить, сломать водопровод в политических целях", да не умел это сделать. Ну, в чем могли - мешали ему, мешали расточительному ремонту котлов или замене деревянных баков на бетонные. Вожди рабочих стали въявь говорить на собраниях водопровода, что их главный инженер - "душа организованного технического саботажа" и надо не верить ему и во всем сопротивляться.
И все равно работа не исправилась, а пошла хуже!..
И что особенно ранило "потомственную пролетарскую психологию "рабкриновцев и профсоюзников - что большинство рабочих на водокачках, "зараженные мелко-буржуазной психологией", стояли на стороне Ольденборгера и не видели его саботажа. А тут еще подоспели выборы в Моссовет, и от водопровода рабочие выдвинули кандидатуру Ольденборгера, которой партячейка, разумеется, противопоставила партийную кандидатуру. Однако, она оказалась безнадежной из-за фальшивого авторитета главного инженера среди рабочих. Тем не менее комячейка послала в райком, во все инстанции и объявила на общем собрании свою резолюцию: "Ольденборгер - центр и душа саботажа, в Моссовете он будет нашим политическим врагом!" Рабочие ответили шумом и криками "неправда!", "врете!" И тогда секретарь парткома товарищ Седельников прямо объявил в лицо тысячеголовому пролетариату: "С такими черносотенцами я и говорить не хочу!", в другом месте, мол, поговорим.
Приняли такие партийные меры: исключили главного инженера из... коллегии по управлению водопроводом, но создали для него постоянную обстановку следствия, непрерывно вызывали его в многочисленные комиссии и подкомиссии, допрашивали и давали задания к срочному исполнению. Каждую его неявку заносили в протоколы "на случай будущего судебного процесса". Через Совет Труда и Обороны (председатель - товарищ Ленин) добились назначения на водопровод "Чрезвычайной Тройки" (Рабкрин, Совет Профсоюзов и т. Куйбышев).
А вода уже четвертый год все шла по трубам, москвичи пили и ничего не замечали...
Тогда т. Седельников написал статью в "Экономическую жизнь": "в виду волнующих общественное мнение слухов о катастрофическом состоянии водопровода" он сообщил много новых тревожных слухов и даже: что водопровод качает воду под землю и сознательно подмывает фундамент всей Москвы" (заложенный еще Иваном Калитой). Вызвали комиссию Моссовета. Она нашла: "состояние водопровода удовлетворительное, техническое руководство рационально". Ольденборгер опроверг все обвинения. Тогда Седельников благодушно: "я ставил своей задачей сделать шум вокруг вопроса, а дело спецов разобраться в этом вопросе".
И что ж оставалось рабочим вождям? Какое последнее, но верное средство? Донос в ВЧК! Седельников так и сделал! Он "видит картину сознательного разрушения водопровода Ольденборгером", у него не вызывает сомнения "наличие на водопроводе, в сердце Красной Москвы, контрреволюционной организации". К тому ж и: катастрофическое состояние Рублевской башни!
Но тут Ольденборгер допускает бестактную оплошность, беспозвоночный и промежуточный интеллигентский выпад: ему "зарезали" заказ на новые заграничные котлы (а старых в России починить невозможно) - и он кончает с собой. (Слишком много для одного, да ведь еще и не тренированы.)
Дело не упущено, контреволюционную организацию можно найти и без него, рабкриновцы берутся всю ее выявить. Два месяца идут какие-то глухие маневры. Но дух начинающегося НЭПа таков, что "надо дать урок и тем и другим". И вот - процесс Верховного Трибунала. Крыленко в меру суров. Крыленко в меру неумолим. Он понимает: "Русский рабочий, конечно, был прав, когда в каждом не своем видел скорее врага, чем друга", < Крыленко, стр. 435> но: "при дальнейшем изменении нашей практической и общей политики, может быть, нам придется идти еще на большие уступки, отступать и лавировать; быть может, партия окажется принужденной избирать тактическую линию, против которой станет возражать примитивная логика честных самоотверженных борцов". < Крыленко, стр. 438>
Ну, правда, рабочих, свидетельствующих против т. Седельникова и рабкриновцев, трибунал "третировал с легкостью". И бестревожно отвечал подсудимый Седельников на угрозы обвинителя: "Товарищ Крыленко! Я знаю эти статьи; но ведь здесь не классовых врагов судят, а эти статьи относятся к врагам класса".