Но почему же все-таки не состоялась интервенция? По разным сложным причинам. То Пуанкаре во Франции не выбрали, то наши эмигранты-промышленники считали, что их бывшие предприятия еще недостаточно восстановлены большевиками - пусть большевики лучше поработают! Да и Польшей-Румынией никак не могли договориться.
Хорошо, не было интервенции, но была же Промпартия! Вы слышите топот? Вы слышите ропот трудящихся масс: "СМЕРТИ! СМЕРТИ! СМЕРТИ!" Шагают "те, которым в случае войны придется своей жизнью, лишениями и страданиями искупить работу этих лиц". <"Процесс Промпартии", из речи Крыленки, стр. 437>
(А ведь как в воду смотрел: именно - жизнями, лишениями и страданиями искупят в 1941 году эти доверчивые демонстранты - работу ЭТИХ ЛИЦ! Но куда ваш палец, прокурор? Но куда показывает ваш палец?)
Так вот - почему "Промышленная партия"? Почему - партия, а не Инженерно-Технический Центр?? Мы привыкли - Центр!
Был и Центр, да. Но решили преобразоваться в Партию. Это солиднее. Так будет легче бороться за портфели в будущем правительстве. Это "мобилизует инженерно-технические массы для борьбы за власть". А с кем бороться? А - с другими партиями! Во-первых - с Трудовой Крестьянской партией, ведь у них же - 200 тысяч человек! Во-вторых - с меньшевистской партией! А Центр? Вот три партии вместе и должны были составить Объединенный Центр. Но ГПУ разгромило. И хорошо, что нас разгромили! (Подсудимые все рады.)
(Сталину лестно разгромить еще три Партии! Много ли славы добавят три "центра"!)
А уж раз партия - то ЦК, да, свой ЦК! Правда, никаких конференций, никаких выборов ни разу не было. Кто хотел, тот и вошел, человек пять. Все друг другу уступали. И председательское место все друг другу уступали. Заседаний тоже не бывало - ни у ЦК (никто не помнит, но Рамзин хорошо помнит, он назовет!), ни в отраслевых группах. Какое-то безлюдье даже... Чарновский: "да формального образования Промпартии не было". А сколько же членов? Ларичев: "подсчет членов труден, точный состав неизвестен". А как же вредили? как передавали директивы? да так, кто с кем встретится в учреждении - передаст на словах. А дальше каждый вредит по сознательности. (Ну, Рамзин две тысячи членов уверенно называет. Где две, там посадят и пять. Всего же в СССР, по данным суда, - 30-40 тысяч инженеров. Значит, каждый седьмой сядет, шестерых напугают.) - А контакты с Трудовой-Крестьянской? Да вот встретятся в Госплане или ВСНХ и "планируют систематические акты против деревенских коммунистов"...
Где это мы уже видели? Ба, вот где: в "Анде", Радамеса напутствуют в поход, гремит оркестр, стоит восемь воинов в шлемах и с пиками, а две тысячи нарисованы на заднем холсте.
Такова и Промпартия.
Но ничего, идет, играется! (Сейчас даже поверить нельзя, как это грозно и серьезно тогда выглядело.) И еще вдалбливается от повторений, еще каждый эпизод по несколько раз проходит. И от этого множатся ужасные видения. А еще, чтоб не пресно, подсудимые вдруг на две копейки "забудут", "пытаются уклониться", - тут их сразу "стискивают перекрестными показаниями" и получается живо как во МХАТе.
Но - пережал Крыленко. Задумал он еще одной стороной выпластать Промпартию - показать социальную базу. а уж тут стихия классовая, анализ не подведет, и отступил Крыленко от системы Станиславского, ролей не роздал, пустил на импровизацию: пусть мол каждый расскажет о своей жизни, и как он относился к революции и как дошел до вредительства.
И это опрометчивая вставка, одна человеческая картина, вдруг испортила все пять актов.
Первое, что мы изумленно узнаем - что эти киты буржуазной интеллигенции все восемь - из бедных семей. Сын крестьянина, сын многодетного конторщика, сын ремесленника, сын сельского учителя, сын коробейника... Все восьмеро учились на медные гроши, на свое образование зарабатывали себе сами, и с каких лет? - с 12, с 13, с 14 лет! кто уроками, кто на паровозе. И вот что чудовищно: никто не загородил им пути образования! Они все нормально кончили реальные училища, затем высшие технические, стали крупными знаменитыми профессорами. (Как же так? А нам говорили, что при царизме... только дети помещиков и капиталистов ...? Календари же не могут врать?..)
А вот сейчас, в советское время, инженеры были очень затруднены: им почти невозможно дать своим детям высшего образования (ведь дети интеллигенции - это последний сорт, вспомним!) Не спорит суд. И Крыленко не спорит. (Подсудимые сами спешат сговориться, что, конечно, на фоне общих побед - это неважно.)
Начинаем мы немного различать и подсудимых (до сих пор они очень сходно говорили). Возрастная черта разделяющая их - он же и черта порядочности. Кому под шестьдесят и больше - объяснения тех вызывают сочувствие. Но бойки и бесстыдны 43-летние Рамзин и Ларичев и 39-летний Очкин (этот тот, который на Главтоп донес в 1921 г.), а все главные показания на Промпартию и интервенцию идут от них. Рамзин был таков (при ранних чрезмерных успехах), что вся инженерия ему руки не подавала - вынес! А на суде намеки Крыленки он схватывает с четверти слова и подает четкие формулировки. Все обвинения и строятся на памяти Рамзина. Такое у него самообладание и напор, что действительно мог бы (по заданию ГПУ, разумеется) вести в Париже полномочные переговоры об интервенции. - Успешлив был и Очкин: в 29 лет уже "имел безграничное доверие СТО и Совнаркома".
Не скажешь этого о 62-летнем профессоре Чарновском: анонимные студенты травили его в стенной газете; после 23 лет чтения лекций его вызвали на общее студенческое собрание "отчитаться о своей работе" (не пошел).
А проф. Калинников в 1921 г. возглавил открытую борьбу против советской власти! - именно: профессорскую забастовку! Дело в том, что МВТУ еще в годы столыпинской реакции отвоевало себе академическую автономию (замещение должностей, выбор ректора и др.). В 1921 г. профессора МВТУ переизбрали Калинникова ректором на новый срок, а наркомат не пожелал, назначил своего. Однако профессора забастовали, их поддержали студенты (еще ведь не было настоящих пролетарских студентов) - и целый год был Калинников ректором вопреки воле советской власти. (Только в 1922-м скрутили голову их автономии, да наверно не без арестов.)
Федотову - 66 лет, а его инженерный фабричный стаж на 11 лет старше всей РСДРП. Он переработал на всех прядильных и текстильных фабриках России (как ненавистны такие люди, как хочется от них скорее избавиться!). В 1905 г. он ушел с директорского места у Морозова, бросил высокую зарплату - предпочел пойти на "красных похоронах" за гробом рабочих, убитых казаками. Сейчас он болен, плохо видит, вечерами из дому выйти не мог, даже в театр.
И они - готовили интервенцию? экономическую разруху?
У Чарновского много лет подряд не было свободных вечеров, так он был занят преподаванием и разработкой новых наук (организации производства, научные начала рационализации). Инженеров-профессоров тех лет мне сохранила память детства, именно такими они и были: вечерами донимали их дипломанты, проектанты, аспиранты, они к своей семье выходили только в одиннадцать вечера. Ведь тридцать тысяч на всю страну, на начало пятилетки - ведь на разрыв они!
И - готовили кризис? и - шпионили за подачки?
Одну честную фразу сказал Рамзин на суде: "Путь вредительства чужд внутренней конструкции инженерства".
Весь процесс Крыленко принуждает подсудимых пригибаться и извиняться, что они - "малограмотны", "безграмотны" в политике. Ведь политика - это гораздо трудней и выше, чем какое-нибудь металловедение или турбостроение! - здесь тебе ни голова не поможет, ни образование. Нет, ответьте - с каким настроением вы встретили Октябрьскую революцию? Со скепсисом. - То есть, сразу враждебно? Почему? Почему? Почему?
Донимает их Крыленко своими теоретическими вопросами - и из простых человеческих обмолвок, не по ролям, приоткрывается нам ядро правды - что БЫЛО НА САМОМ ДЕЛЕ, из чего выдут весь пузырь.
Первое, что инженеры увидели в Октябрьском перевороте - развал. (И три года действительно был только развал.) Еще они увидели - лишение простейших свобод. (И эти свободы уже никогда не вернулись.) Как могли бы они НЕ ХОТЕТЬ демократической республики? Как могли инженеры воспринять диктатуру рабочих - этих своих подсобников в промышленности, мало квалифицированных, не охватывающих ни физических, ни экономических законов производства, - но вот занявших главные столы, чтобы руководить инженерами? Почему инженерам не считать более естественным такое построение общества, когда его возглавляют те, кто могут разумно направить его деятельность? (И, обходя лишь нравственное руководство обществом, - разве не к этому ведет сегодня вся социальная кибернетика? Разве профессиональные политики - не чирьи на шее общества, мешающие ему свободно вращать головой и двигать руками?) И почему инженерам не иметь политических взглядов? Ведь политика - это даже не род науки, это - эмпирическая область, не описываемая никаким математическим аппаратом да еще подверженная человеческому эгоизму и слепым страстям. (Даже на суде высказывает Чарновский: "политика должна все-таки до известной степени руководиться выводами техники".)
Дикий напор военного коммунизма мог только претить инженерам, в бессмыслице инженер участвовать не может - и вот до 1920 г. большинство их бездействует, хотя и бедствует пещерно. Начался НЭП - инженеры охотно приступили к работе: НЭП они приняли за симптом, что власть образумилась. Но увы, условия не прежние: инженерство не только рассматривается как социально-подозрительная прослойка, не имеющая даже права учить своих детей; инженерство не только оплачивается неизмеримо ниже своего вклада в производство; но спрашивая с него успех производства и дисциплину на нем - лишили его прав эту дисциплину поддерживать. Теперь любой рабочий может не только не выполнить распоряжения инженера, но - безнаказанно его оскорбить и даже ударить - и как представитель правящего класса рабочий при этом ВСЕГДА ПРАВ.